"Олег Авраменко. Королевы не плачут" - читать интересную книгу автора

ее за плечи и вытолкал в переднюю. Захлопнув за ней дверь, он сразу же
бросился к Изабелле.
Они целовались наперегонки. Едва переведя дыхание, они снова и снова
осыпали друг друга жаркими поцелуями. Потом Изабелла положила свою
белокурую голову ему на плечо и вдруг тихо заплакала.
Филипп растерялся. Он всегда терялся перед плачущими женщинами;
женский плач выбивал его из равновесия, и всякий раз невесть почему на
глаза ему тоже наворачивались слезы.
Филипп усадил Изабеллу в ближайшее кресло, сам опустился перед ней на
колени и сжал ее руки в своих.
- Не плачь, родная, - взмолился он. - Прошу тебя, не плачь. Если ты
не хочешь, я не стану принуждать тебя.
- О нет, милый, нет. Ты был прав. Я хочу, чтобы ты остался со мной. -
Она поднесла его руку к своим губам и поцеловала ее. - Я так хочу тебя...
- Но почему ты плачешь?
- Это я так... от счастья.
- Ты счастлива?
- Безумно! Я уже оставила всякую надежду когда-нибудь свидеться с
тобой... Но вот, благодаря Маргарите, мы снова вместе, и ты опять целуешь
меня... как и тогда...
- Ты все еще помнишь об этом? - спросил Филипп, нежными
прикосновениями губ собирая с ее щек слезы.
- Да, помню. Все до последней мелочи помню. - В глазах Изабеллы
заплясали изумрудные огоньки. - Я никогда не забуду ту неделю, что ты
провел у нас в Сарагосе.
- Я тоже не забуду...
- Особенно тот последний вечер, когда ты явился ко мне в спальню
якобы для того, чтобы попрощаться со мной. И тогда мы чуть не переспали.
Филипп улыбнулся - мечтательно и с некоторым смущением.
- Чуть не считается, Изабелла. - Он крепче обнял ее и прижался лицом
к ее груди. - Тогда мы здорово испугались.
- Как? Ты тоже?
- Еще бы! У меня аж поджилки тряслись.
- А мне сказал, что не хочешь лишать меня невинности вне брака.
- Надо же было как-то оправдать свое отступление. Да и скрыть испуг.
Вот я и сказал, что первое пришло в голову.
- Подумать только! - томно произнесла Изабелла, запуская пальцы в его
золотистую шевелюру. - У тебя - и поджилки тряслись!
- Тогда я был ребенком, - пробормотал Филипп, изнывая от блаженства;
ему было невыразимо приятно, когда женщины трепали его волосы. - Я был
невинным, неиспорченным ребенком. Лишь через два месяца мне исполнилось
тринадцать лет.
- Но выглядел ты на все пятнадцать.
- На четырнадцать. Это ты выглядела младше своих лет, и потому мы
казались ровесниками.
- Отец тоже так говорил. Он сказал: это не беда, что я старше тебя на
два с половиной года, что с течением времени эта разница сгладится. В
конце концов, моя бабка, королева Хуана, была не целых пять лет старше
моего деда, Корнелия Юлия, - и ничего, жили в мире и согласии. Отец был
уверен, что из нас получилась бы замечательная пара.