"Пол Аврич. Бакунин и Нечаев (fb2) " - читать интересную книгу автора (Аврич Пол)

«Катехизис революцонера»

Еще до отъезда из России Нечаев начал свой путь мистификации и обмана.

В марте 1869 г. Вера Засулич получила анонимное письмо со следующими словами: «Когда я гулял сегодня на Васильевском острове, я увидел экипаж, перевозящий заключенных. Из окошка высунулась рука и бросила записку. Через некоторое время я услышал следующие слова: «Если вы студент, то доставьте это по указанному адресу». Я студент и считаю своим долгом исполнить эту просьбу. Уничтожьте мое письмо.» Приложенная записка, написанная нечаевской рукой, информировала его друзей, что он арестован и будет содержаться в Петропавловской крепости. Вскоре после этого распространился слух, что он бежал из крепости – беспримерный подвиг – и находится по пути на Запад. На деле же, не было не только побега, но не было и ареста. Все это была выдумка, первая из целой серии выдумок Нечаева, для того, чтобы представить себя героем, окружить себя атмосферой тайны и попробовать себя в роли «образцового революционера» из написанной им и Ткачевым «Программы революционных действий».

Нечаев перешел русскую границу 4 марта 1869 г. Достигнув Женевы, он немедленно явился к Бакунину, назвавшись представителем мощной революционной организации, действующей внутри царской империи. Бакунин сразу же был увлечен этим «юным дикарем», этим «тигренком», как он называл Нечаева. «Здесь со мной находится, – писал он Джемсу Гильому 13 апреля 1869 г., – один из тех молодых фанатиков, которые не знают сомнений, которые не боятся ничего… верующие без Бога, герои без риторики». Он видел в Нечаеве идеал революционного конспиратора, предвестника нового поколения, которое энергично, решительно и непреклонно низвергнет царский порядок. Пребывание Нечаева в Швейцарии, как заметил Э.Х.Карр, привело к тому, что стареющий Бакунин воспрянул духом, у него возродились революционные надежды и на него повеяло дыханием родной земли, которую ему не суждено уже было увидеть. Для Бакунина, как выразился профессор Конфино, «Нечаев был молодой Россией, революционной Россией, его Россией».

В течение весны и лета 1869 г. Бакунин и Нечаев выпустили серию памфлетов и манифестов, призывающих к социальному перевороту в России. В «Нескольких словах к нашим молодым братьям в России» Бакунин призывал революционную молодежь «идти в народ» проповедовать бунт, воодушевлять народ бороться не на жизнь, а на смерть против государства и привилегированных классов, следуя примеру Стеньки Разина два века назад. «Образованная молодежь должна быть не благодетелем народа, не его диктатором и поводырем, но лишь рычагом на пути народа к его свободе, помогающим народу объединить свою энергию и силы,» – призывал Бакунин. «Остерегайтесь того обучения, посредством которого известные лица пытаются сковать вас и лишить вас вашей силы. Образование подобного рода должно умереть вместе с миром, проявлением которого оно является.» Набросок похожей прокламации «К студентам Университета, Академии и Технического Института» – накидал Нечаев, и другую прокламацию под названием «Русским студентам» – Николай Огарев, близкий товарищ Герцена и Бакунина. Остальные – «Постановка революционного вопроса», «Принципы Революции», «Издание Общества «Народная Расправа» №1» (включающее две статьи, датированные летом 1869 г.) – все были неподписаны, и их авторство окончательно не установлено. Превознося безоглядное разрушение во имя революции, они проповедуют оправдание любых средств, ведущих к революционному исходу. «Постановка революционного вопроса» заслуживает особого внимания из-за своих панегириков разбою в явно бакунинских терминах и выражениях: «Только разбойник в России – истинный революционер – революционер без болтовни, без книжной риторики, без фразерства – непримиримый, неукротимый революционер действия… Близятся годовщины Стеньки Разина и Пугачева: подготовимся же к празднику!»

Авторство «Принципов Революции» (эта работа, вероятно, принадлежит перу Нечаева) особенно важно, потому что она сильно похожа по стилю на «Катехизис революционера»: «Мы не признаем другой деятельности, кроме работы по истреблению, но мы допускаем, что формы, которые примет эта деятельность, будут весьма различны – яд, нож, веревка и т.д. В этой борьбе революция одинаково освящает все формы действия». «Народная Расправа» №1, с ее призывами к крестьянской революции a la Разин и Пугачев и с критикой «самозваных учителей» народа, чьи учения подрывают и истощают животворные «народные соки», носит отличительные признаки как Бакунина, так и Нечаева, однако призыв последовать примеру Ишутина и его группы более характерен для «юного дикаря»: «Ишутин проявил инициативу; и сейчас время для нас начать, пока его горячие следы не остыли». Профессор Конфино, к несчастью, ничего не сообщает об авторстве этих неподписанных прокламаций, и остается лишь надеяться, что Артур Ленинг прольет новый свет на это вопрос в своем предстоящем труде о 1869 г.

В промежуток времени между апрелем и августом 1869 г. был написан пресловутый «Катехизис революционера», ставший с тех пор объектом жарких споров и дискуссий. Намеченный ранними документами европейского революционного движения, он выражает цели и чувства, которые уже были выражены Заичневским и Ишутиным в России и карбонариями и «Молодой Италией» на Западе. Однако, доводя до последней крайности безжалостность и аморализм своих предшественников, этот документ представляет собой законченное утверждение того революционного направления, которое захватило ведущее место в революционной истории более чем на сто лет. В «Катехизисе» революционер изображен как законченный аморалист, совершающий преступление и предательство, подлость и обман, приводящие к разрушению существующего строя. Вот почему Николас Уолтер осудил «Катехизис» как «скорее отвратительный, чем революционный документ», выражающий «чистый, тотальный, фанатичный, разрушительный, нигилистический, саморазоблачающийся революционаризм».

«Катехизис» включает в себя две части: первую – «Основные принципы организации», включающую 22 параграфа, и вторую – «Принципы поведения революционеров», с 26 параграфами, разбитыми на три главы: «Отношение революционера к самому себе», «Отношение революционера к товарищам по революции» и «Отношение революционера к обществу».

Часть вторая, более известная, широко публиковалась на многих языках и в разных изданиях, в то время как часть первая, по моим сведениям, никогда не переводилась на английский, хотя полный французский перевод был включен в труд Конфино, указанный в библиографическом указателе. Первоначальный вариант «Катехизиса», написанный шифром, латинскими буквами, был перевезен Нечаеывм в Россию в августе 1869 г. Он был обнаружен полицией при аресте соратников Нечаева, последовавшем тремя месяцами позже и был использован как улика против них на суде. Подлинная рукопись, которая была впервые опубликована в «Правительственном вестнике» в июле 1871 г., погибла в огне во время пожара в Министерстве Юстиции в 1917 г.; но текст был переиздан в 1924 г. в журнале «Борьба классов» с копий, найденных в архиве царской тайной полиции.

Вторая часть катехизиса была опубликована во Франции марксистами в 1873 г. во время их кампании против Бакунина в Первом Интернационале. Первый английский перевод был опубликован в 1939 г. в «Апостолах революции» Макса Номада, и еще раз появился перевод второй части в 1957 г. в «Террористах» Роберта Пейна (книга переиздана в 1967 г. в расширенном варианте под названием «Крепость»). Обширные выдержки из «Катехизиса» содержатся в книге «Корни революции» Франко Вентури (1960); и между 1969 и 1971 гг. появились по крайней мере три памфлета, включающие в себя «Катехизис»: первое было выпущено партией «Черные пантеры» в Беркли, Калифорния, с предисловием Элдриджа Кливера; второе – издательством «Кропоткинский маяк» в Лондоне с предисловием Николаса Уолтера (оба издания воспроизводят перевод Номада), и, в новом переводе, как «Красный памфлет» №1 с неподписанным предисловием и без обозначения места издания.

«Революционер – человек обреченный» – такими словами, напоминающими Ишутина, начинается вторая часть «Катехизиса». «У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единой мыслью, единой страстью – революцией» (параграф 1). Он изучает химию и другие естественные науки с целью уничтожения своих врагов (пар.3). Он порвал все связи с общественным строем, с образованным миром и с общепринятой моралью. «Нравственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему.» (пар.4) «Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже чести должны быть задавлены в нем единою холодноу страстью революционного дела. Для него существует только одно утешение, вознаграждение и удовлетворение – успех революции. Денно и нощно должна быть у него одна мысль, одна цель – беспощадное разрушение. Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ее достижению.» (пар.6) Ревлюционная организация должна составить список лиц, подлежащих истреблению (пар.15) и, «прежде всего должны быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной организации» (пар.16). Революционер должен заманивать в свои сети людей с деньгами и влиянием и «сделать их своими рабами» (пар.18). Что касается либералов, то революционер должен делать вид, «что слепо следует за ними, а, между тем, прибирать их к рукам, овладеть их тайнами, скомпрометировать их донельзя, так, чтобы возврат для них был невозможен…» (пар.19). Последние параграфы повторяют зажигательные призывы посланий «Несколько слов к нашим молодым братьям», «Постановка революционного вопроса» и «Принципы революции»: «Наше дело – разрушение, страшное, полное, повсеместное и беспощадное» (пар.24). «Мы должны соединиться с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России» (пар.25).

Авторство «Катехизиса» было предметом длительных и ожесточенных споров. При отсутствии решающих доказательств, ученые, враждебно относящиеся к анархистам, обычно приписывали его Бакунину, в то время как другие приписывали его Нечаеву, и, наконец, третьи приписывали его обоим, как результат их сотрудничества в 1869 г. Так, издание «Кропоткинского маяка» называло автором Нечаева, в то время как издания и «Черных пантер» и «Красного памфлета» называли автором Бакунина, а анонимный издатель последнего утверждал, что «миф о том, что его написал Нечаев, был изобретен мелкобуржуазными псевдо-«анархистами», которые ревизовали Бакунина». Такие выдающиеся ученые, как Макс Неттлау, Э.Х.Карр и Франко Вентури на Западе и Б.П.Козьмин в Советском Союзе, приписывали «Катехизис» Бакунину, потому что имелись признания товарищей Бакунина, З.К.Ралли и Михаила Сажина (Армана Росса), которые утвреждали, что видели копию рукописи «Катехизиса», написанную рукой Бакунина. Некоторые, включая Карра, доказывали, что «Катехизис» напоминает бакунинский стиль, и что катехизис был одной из любимых Бакуниным форм изложения (так, в 1866 г. он опубликовал «Революционный катехизис»). С другой стороны, катехизис, как литературная форма, широко использовался как революционерами в России, так и на Западе в течение всего XIX в. Профессор Конфино, кроме того, утверждает, что сравнение «Катехизиса революционера» с бакунинским, более ранним, «Революционным катехизисом», показывает, что они «сильно отличаются» по стилю и терминологии. Как по форме, так и по содержанию – первый из них, вероятнее всего, появился из среды революционного студенчества внутри России в 1860-е гг., из среды, в которой Бакунин, в отличие от Нечаева, не принимал участия, – нежели чем из среды старшего поколения эмиграции, живущего в Швейцарии.

Важное новое доказательство в решении этого вопроса содержится в письме Бакунина к Нечаеву от 2-9 июня 1870 г., находящееся в Архиве Натальи Герцен в Национальной Библиотеке в Париже и впервые опубликованное Конфино в 1966 г. в «Тетрадях по советской и русской жизни» (Cahiers du Monde Russie et Sovietique). Это письмо длиннейшее и интереснейшее из писем, которое когда-либо написано Бакуниным, писавшееся на протяжении восьми дней и занимающее более тридцати страниц мелко и плотно напечатанного текста. Оно занимает центральное место в трудах и Ленинга и Конфино, а мы подробнее расскажем о нем ниже. В нем Бакунин специально отрекается от того, что он называет «вашим катехизисом», вместе с нечаевской «иезуитской системой» в целом. На основании этого заявления теперь авторство «Катехизиса» должно быть установлено как нечаевское, хотя это не означает определнно того, что Бакунин не играл роли в его написании или доработке. Так как он был написан в период близкого сотрудничества между этими двумя людьми, то, даже если фактическое авторство принадлежит Нечаеву, Бакунин, возможно, помог ему в написании и редактуре. Это, по всей видимости, объясняет встречающуюся в нем изредка бакунинскую фразеологию, также как существующие утверждения о копии, написанной рукой Бакунина. Письмо Бакунина к Нечаеву от 2 июня 1870 г. подтверждает, что он был близко знаком с ним во время написания «Катехизиса» – во время, когда он был в наибольшей степени под влиянием Нечаева – и, что чрезвычайно важно, «Катехизис» не вызывал сколько-нибудь значительного протеста со стороны Бакунина вплоть до его ссоры с Нечаевым, последовавшей годом позже.