"Александра Авророва. Она была актрисою " - читать интересную книгу автора

мрачно попросила Марина. - А что нам оставалось?
- Ты дура! - кипя, вскричала Вика. - Ты хоть сама понимаешь, что
наделала? Ты знаешь, какой тираж у этой газеты? А ты знаешь, что за сволочь
эта Чернова? Это первый раз в жизни, когда она предлагает о ком-то хорошо
написать совершенно бесплатно!
- Не бесплатно, каждая ее строчка больших денег стоит.
- Для нас бесплатно, балда! Собиралась нас хвалить и ничего с нас за
это не брать. Такой форт один раз в жизни! А ты?
Марина слегка покраснела и неохотно выдавила:
- Ну, на тебе ведь это не скажется, правда? Или скажется?
- Да на тебе это скажется! Твоя карьера была на мази, а ты сама,
собственной рукой! Трясет меня от тебя, вот что!
- Вичка, - жалобно произнесла собеседница, - ты же не читала! Да я и
под угрозой пистолета не придумала бы тех ужасных ответов, которые сочинила
за меня эта ваша Чернова. Там какой-то кошмар!
- Она пишет, как все. Ты что, газет не читаешь?
- Не читаю, - покаялась Марина. - У меня на них нервов не хватает.
Вика махнула рукой:
- На тебя и злиться-то толком невозможно. Ладно, будем надеяться, что
пронесет. А Дашу действительно надо предупредить, тут ты права.
Однако она не успела снять трубку, как телефон зазвонил.
- Виктория Павловна? Это Наташа. Я по поводу похорон. Они будут завтра,
и поминки тоже. Вы ведь придете? А у вас нет телефона Марины Олеговны? Она
здесь? Она придет? Дядя очень уважал ее, честное слово. Вы его простите,
хорошо? Я его простила.
- Она его простила, - передала Марине Вика. - А ты?
- А мне Ушастика очень жалко. Остальное-то все - чепуха. Вот, кстати,
мы и выяснили, строил ли Преображенский против нас с тобою козни. Он вел
себя с нами более, чем порядочно, и пел нам дифирамбы. А мы после этого
будем покрывать его убийцу?
Виктория Павловна лишь вздохнула и набрала номер Даши. Отвечать на
глупые вопросы она не собиралась.

Сцена 3. Антракт

Поминки проходили в ресторане Дома актера, народу была тьма, но из
студийцев всего четверо: Вика с Мариной, Наташа и, как ни странно, Дашенька,
бледная, измученная и без привычного Дениса за спиной. Заправляла действом
Галина Николаевна, весьма элегантная в черном трауре, спокойная и уверенная.
Дашенька явно не желала попадаться ей на глаза.
- Переживаешь? - сочувственно спросила девочку Виктория Павловна. - На
тебе лица нет. Жаль его, конечно, но ты и себя пожалей.
- А за что мне себя жалеть? - со слезами в голосе возразила та. - Я
столько обижала его, столько мучила! Вот сейчас думаю - зачем? Зачем я была
такая злая? Могла бы мягче как-то, добрее, да?
- Да куда мягче? Уж ты ли у нас не добрая?
- Не добрая, нет. Иногда у меня не хватало терпения, и я срывалась. А
ведь он гений, к нему нельзя было подходить с обычными мерками, правда? Ему
надо было все прощать, все, а я! И ничего уже не исправишь, ничего!
У Вики защемило сердце, она нежно обняла Дашеньку за плечи. Та вдруг