"Маски времени (сборник)" - читать интересную книгу автора (Силверберг Роберт)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Из космопорта в гостиницу их должен был отвезти караван нилдоров — по двое землян на одном нилдоре, Гандерсен один, Ван Бенекер с багажом — на вездеходе. Три нилдора, пасшихся на краю поля, спокойно подошли, чтобы включиться в караван, и еще двое вышли из джунглей. Гандерсена удивило, что нилдоры соглашаются служить землянам в качестве вьючных животных.

— Это им не мешает, — объяснил Ван Бенекер. — Они любят доставлять нам маленькие удовольствия. Это лишь усиливает их чувство превосходства. Впрочем, они почти не ощущают такой нагрузки и не считают чем-то унизительным то, что на них сидят люди.

— Когда я был здесь, мне казалось, что это их в восторг не приводит, сказал Гандерсен.

— С тех пор как мы отказались от прав на их планету, они относятся к этому более снисходительно. Впрочем, кто может знать, о чем они думают? Я имею в виду, о чем они на самом деле думают?

Туристы были потрясены перспективой поездки на нилдорах. Гандерсен старался их успокоить, объясняя, что это составляет существенную часть впечатлений, получаемых на Белзагоре. Кроме того, техника на планете не в лучшем состоянии, и, собственно, других пригодных к употреблению транспортных средств просто нет. Чтобы подбодрить туристов, он продемонстрировал им, как нужно садиться. Он похлопал своего нилдора по левому бивню, и животное опустилось на колени — сначала на передние, потом на задние — точно так же, как это делают слоны. Затем нилдор приподнял лопатки, и на его спине образовалось углубление, в котором человек мог удобно ехать. Гандерсен вскарабкался на него, ухватившись за ороговевшую складку кожи, как за луку седла. Шипастый гребень, шедший посредине широкого черепа туземца, начал сжиматься и вздрагивать — это был приветственный жест. Нилдоры владеют богатым языком жестов. Они пользуются не только гребнями, но и длинными хоботами и кожистыми ушами.

— Сссух! — крикнул Гандерсен, и нилдор встал.

— Тебе удобно? — спросил нилдор на своем языке.

— Очень, — ответил Гандерсен, радуясь тому, что не забыл чужие слова.

С некоторой опаской и весьма неуклюже восемь туристов наконец уселись на нилдоров, и караван двинулся по дороге вдоль реки, в сторону гостиницы. Под пологом деревьев порхали фосфоресцирующие ночные мухи. На небе появилась третья луна, и ее свет проникал сквозь листья, освещая маслянистую реку, которая медленно текла с левой стороны. Гандерсен ехал позади группы, на случай, если кому-то из туристов будет угрожать опасность. В пути был один неприятный, момент: когда один из нилдоров покинул колонну, подошел к реке и погрузил в нее бивни, чтобы достать какой-то лакомый кусочек. Потом он вновь присоединился к каравану. «В прежние времена, — подумал Гандерсен, — ничего подобного не могло произойти. Нилдорам не позволялись никакие капризы».

Поездка доставляла ему удовольствие. Животные шли легкой рысью, что, однако, не было утомительно для пассажиров. «Какие приятные создания эти нилдоры, — подумал Гандерсен. — Сильные, неприхотливые, умные». Он уже протянул было руку, чтобы погладить своего, но решил, что это могло бы показаться нилдору унизительным. Он вспомнил, что нилдоры — все же не просто забавные слоны. Это разумные существа, господствующая форма жизни на планете — почти люди. И об этом не стоит забывать.

Вскоре Гандерсен услышал шум прибоя. Дорога стала шире. Они приближались к гостинице.

Впереди одна из женщин показывала куда-то в кусты. Ее муж пожал плечами и покачал головой. Когда Гандерсен приблизился к этому месту, он увидел, что обеспокоило туристов. Какие-то черные фигуры виднелись тут и там среди деревьев, едва различимые в темноте. Две из них вынырнули из мрака и остановились у тропы. Это были коренастые двуногие существа, ростом около трех метров, покрытые густой темно-рыжей шерстью. Их мускулистые хвосты размеренно двигались из стороны в сторону, прикрытые толстыми веками глаза подозрительно смотрели на пришельцев. Существа принюхивались, шумно фыркая.

— Кто это? — спросила Гандерсена одна из женщин.

— Это сулидоры. Низшая раса. Они родом из Страны Туманов, живут на севере.

— Они опасны?

— Я бы не сказал.

— Если эти животные живут на севере, то что они здесь делают? допытывался ее муж.

Гандерсен спросил об этом своего «коня».

— Они работают в гостинице, — ответил нилдор, — посыльными и помощниками на кухне.

Ему показалось странным, что нилдоры используют сулидоров в качестве прислуги в гостинице для землян. Даже до отказа землян от прав на планету сулидоры не использовались как прислуга, но тогда, естественно, здесь было множество роботов.

На берегу, прямо перед ними, находилась гостиница. Сверкающее куполообразное здание не носило видимых следов разрушения. Ранее это был фешенебельный дом отдыха, предназначенный исключительно для чиновников, занимавших высшие посты в Компании. Гандерсен провел здесь много счастливых дней. Теперь, вместе с Ван Бенекером, он помогал туристам сойти на землю. У входа в отель стояли три сулидора; Ван Бенекер сделал им знак, чтобы разгружали багаж из машины.

Внутри Гандерсен сразу заметил признаки упадка. Тигровый мох, окружавший цветник вдоль стены холла, начал пробиваться между черными плитами, покрывавшими пол. Когда Гандерсен входил, маленькие, зубастые пасти мха щелкнули челюстями. Вероятно, роботы, поддерживавшие порядок в отеле, когда-то запрограммированные на то, чтобы подрезать мох вокруг цветника, с течением времени разрегулировались, и теперь мох начал овладевать свободным пространством. А может быть, роботы вообще сломались, а заменившие их сулидоры не слишком добросовестно исполняли свои обязанности? Были также и другие признаки, указывавшие на отсутствие надлежащего ухода.

— Вам покажут ваши комнаты, — сообщил Ван Бенекер. — Когда будете готовы, спускайтесь вниз на коктейль. Ужин будет подан часа через полтора.

Огромный, как башня, сулидор проводил Гандерсена на третий этаж, в комнату с видом на море. Гандерсен машинально хотел дать сулидору монету, но тот лишь тупо посмотрел на него и не взял. Казалось, что сулидор пытается подавить какое-то внутреннее напряжение, но впечатление наверняка было обманчивым. В прежние времена сулидоры редко появлялись за пределами зоны туманов, и Гандерсен чувствовал себя с ними не слишком свободно.

— Ты давно в этом отеле? — спросил он на языке нилдоров.

Однако сулидор не ответил. Гандерсен не знал языка сулидоров, но был убежден, что каждый из них одинаково хорошо говорит и по-нилдорски, и по-сулидорски. Он повторил вопрос, четко произнося слова. Сулидор поскреб шкуру блестящими когтями и ничего не ответил. Он прошел позади Гандерсена, раздвинул шторы на окне, подрегулировал воздушные фильтры и не спеша вышел.

Гандерсен поморщился, быстро сбросил одежду и встал под душ. Мощные струи смыли дорожную пыль и грязь. Он распаковал вещи и достал вечерний костюм, серую рубашку и лакированные ботинки.

Внезапно он почувствовал себя крайне уставшим. Он был еще не стар ему было сорок восемь лет — и обычно он не ощущал усталости после дороги. Откуда же это? Только теперь он понял, в каком напряжении пребывал последние несколько часов — с того момента, как вернулся на эту планету, не вполне осознавая мотивы своего возвращения, не уверенный в том приеме, который его ждет, быть может, ощущая некую вину. Теперь на него навалилась вся тяжесть ситуации, в которой он оказался.

Он коснулся выключателя, и стена превратилась в зеркало. Да, лицо его было сосредоточено, скулы, всегда немного выступавшие, теперь просто торчали, губы были плотно сжаты, а лоб наморщен. Он закрыл глаза и попытался расслабиться. Минуту спустя он выглядел уже лучше. Гандерсен подумал, что неплохо бы чего-нибудь выпить, и спустился в бар.

Там еще никого не было. Через открытые жалюзи до его ушей доносился шум бьющихся о берег волн. Он почувствовал соленый вкус моря. На краю пляжа оседающая соль прочертила белую линию. Был прилив, над водой торчали лишь вершины скал, окружавших небольшую бухту, предназначенную для купания. Гандерсен смотрел вдаль, в темноту на восточном горизонте. Тогда, в последний вечер, во время прощального банкета, на небе тоже было три луны. Когда гулянка кончилась, они с Синой пошли поплавать. Они добрались до невидимой за гребнями волн песчаной отмели, на которой едва можно было стоять, а когда вернулись на берег, обнаженные и покрытые мелкими кристалликами соли, любили друг друга на прибрежных камнях. Он ласкал ее, будучи уверенным, что это последний раз в жизни. А теперь он снова вернулся…

Его охватила такая пронзительная тоска, что он содрогнулся.

Гандерсену было тридцать лет, когда он прибыл на Мир Холмана в качестве помощника на станции. Когда он уезжал, ему было сорок, и он был управляющим округом. Сейчас ему казалось, что первые тридцать лет его жизни были лишь вступлением, подготовкой к тем десяти, которые он прожил на этом молчаливом континенте, ограниченном льдами и туманами на севере и юге, океаном Бенджамини на востоке и Морем Песка на западе. Все эти прекрасные и настоящие десять лет он правил половиной мира, по крайней мере, во время отсутствия главного наместника. Но несмотря на это, планета стряхнула его с себя, как будто его вообще не существовало… Гандерсен отвернулся от жалюзи и сел. Появился Ван Бенекер, все в той же пропотевшей и помятой рабочей одежде. Он что-то дружелюбно буркнул Гандерсену и начал возиться за стойкой бара.

— Я еще и бармен, мистер Гандерсен. Чем могу служить?

— Что-нибудь покрепче. На твой выбор.

— Шприц или бутылочку?

— Предпочитаю бутылку. Люблю хорошую выпивку.

— Дело вкуса. Я предпочитаю шприц. Только тогда получаешь настоящий эффект, настоящее удовольствие.

Он поставил перед Гандерсеном пустой стакан и подал ему бутылочку, содержавшую три унции темно-красной жидкости. Шотландский ром местного производства — Гандерсен не пил его восемь лет.

— Это еще из старых запасов, — пояснил Ван Бенекер. — Осталось немного, но я знаю, что вы оцените его по достоинству.

Себе он приставил к левому предплечью ультразвуковой шприц. Послышалось шипение, и через тонкую иглу алкоголь потек прямо в вену. Ван Бенекер скривился в улыбке.

— Так действует быстрее, — сказал он. — Так упивается рабочий класс. Дать вам еще рома, мистер Гандерсен?

— Не сейчас. Займись лучше своими туристами, Ван.

В бар начали парами прибывать туристы: сначала Уотсоны, потом Мирафлоресы, Штейны и наконец Кристоферы. Они явно ожидали, что в баре будет оживленно, что там будет много других гостей, приветствующих друг друга и обменивающихся веселыми замечаниями из разных концов зала, а официанты в красных куртках будут разносить напитки. Вместо этого их взору предстали поцарапанные пластиковые стены, неисправный музыкальный автомат, пустые столики и этот несимпатичный мистер Гандерсен, хмуро уставившийся в стакан. Они украдкой обменялись взглядами. Стоило ли преодолевать столько световых лет, чтобы увидеть подобное?

Подошел Ван Бенекер, предлагая напитки, сигары и все прочее, что можно было найти среди скромных запасов отеля. Туристы расселись двумя группами возле окон и начали беседу, понизив голос, явно смущенные присутствием Гандерсена. Они чувствовали, что играют какую-то шутовскую роль пресыщенных, богатых людей, от нечего делать отправившихся в столь отдаленные края Галактики. Штейн держал в Калифорнии ресторан, где подавали улиток, Мирафлорес был владельцем нескольких ночных казино, Уотсон врачом, а Кристофер… — Гандерсен не мог вспомнить, чем занимался Кристофер. Что-то из области финансов.

— На пляже несколько этих животных. Этих зеленых слонов, — сказала миссис Штейн.

Все посмотрели туда. Гандерсен махнул рукой, чтобы ему принесли очередную порцию выпивки. Ван Бенекер вскочил, весь в поту, заморгал и впрыснул себе очередную порцию алкоголя. Туристы начали хихикать.

— Им что, даже не стыдно? — воскликнула миссис Кристофер.

— Может быть, они просто играют, Этель, — сказал Уотсон. — Играют?! Ну, если ты называешь это игрой…

Гандерсен наклонился вперед и, не вставая с места, взглянул в окно. На пляже совокуплялась пара нилдоров. Самка стояла на коленях там, где слой соли на земле был наиболее толстым; самец взгромоздился на нее, охватив передними ногами ее плечи и прижав средний бивень к шипастому гребню на ее черепе, и переступал задними нотами,) готовясь к завершающему удару. Туристы хихикали, обменивались нетактичными замечаниями, шокированные и одновременно возбужденные. К своему удивлению, Гандерсен почувствовал, что тоже шокирован, хотя вид спаривающихся нилдоров не был для него новостью. А когда раздался дикий, исступленный рев, он отвел глаза, испытывая смущение, хотя и не знал, почему. — Вы взволнованы, — заметил Бенекер.

— Они не должны делать этого здесь.

— Почему? Они везде это делают. Вы же знаете.

— Они пришли сюда специально, — пробормотал Гандерсен. — Чтобы покрасоваться перед туристами — или поиздеваться над ними? Они вообще не должны обращать внимания на туристов. Чего они хотят? Показать, что они просто животные?

— Ты не понимаешь нилдоров, Ганди, ч Гандерсен посмотрел на него, удивленный как словами Ван Бенекера, так и внезапным переходом от «мистера Гандерсена» к «Ганди». Ван Бенекер тоже казался удивленным; он моргнул и смахнул со лба прядь редеющих волос.

— Не понимаю? — удивился Гандерсен. — Прожив здесь десять лет?

— Извини, во я никогда не считал, что ты их понимаешь, даже когда ты жил здесь, — Мы часто ходили вместе по их стойбищам, когда я у тебя работал. Я за тобой наблюдал.

— Почему ты считаешь, что я не мог их понять, Ван?

— Ты презирал их. Ты думал о них, как о животных.

— Вовсе нет!

— Но это так, Ганди. Ты никогда не допускал каких-либо мыслей о том, что они обладают разумом.

— Это не правда! — возразил Гандерсен. Он встал, взял из шкафчика новую бутылку рома и вернулся за столик.

— Я бы тебе принес, — запротестовал Ван Бенекер. — Надо было сказать.

— Все в порядке, — Гандерсен налил себе рома и быстро выпил. — Ты говоришь глупости, Ван. Я делал для этих созданий все возможное, чтобы поднять их на более высокий уровень цивилизации, усовершенствовать их культуру. Я ввел новые распоряжения об ограничении их работы. Я требовал от своих людей, чтобы они уважали их права и соблюдали местные обычаи. Я…

— Ты относился к ним, как к очень умным животным. Не как к другим людям. Может быть, Ганди, ты сам этого не осознавал, но я это замечал и, видит Бог, они тоже. А весь твой интерес к тому, чтобы поднять их уровень все это чушь! У них есть собственная культура, Ганди. Им не нужна твоя!

— В мои обязанности входило руководить ими, — жестко сказал Гандерсен. — Хотя, в самом деле, трудно было ожидать, что стадо животных, не владеющих письменным языком, не… — он оборвал фразу на полуслове.

— Животных, — повторил Ван Бенекер.

— Я устал. Может быть, слишком много выпил. Просто случайно вырвалось.

— Животных.

— Оставь, Ван. Я старался, как только мог, и мне очень жаль, если что-то вышло не так. Я пытался поступать так, как считал справедливым. Гандерсен подвинул ему пустой стакан. — Налей мне еще, ладно?

Ван Бенекер принес ему выпить, а себе сделал очередную инъекцию. Гандерсен был рад наступившей паузе, и, видимо, Ван Бенекер тоже, поскольку оба некоторое время молчали, избегая взгляда друг друга.

В бар вошел сулидор и начал собирать пустые бутылки и стаканы, наклонившись, чтобы не задеть потолок, построенный по земным меркам. Разговоры туристов утихли, когда страшновато выглядевшее существо двигалось по залу. Гандерсен взглянул на пляж. Нилдоры уже ушли. Одна из лун заходила на востоке, оставляя огненный свет на волнующейся воде. Он с сожалением отметил, что забыл, как называются луны. Впрочем, это не имело значения старые названия, данные землянами, уже принадлежали истории. Он повернулся к Ван Бенекеру.

— Как получилось, что ты решил остаться тут после того, как мы отказались от прав на планету? — спросил он.

— Я чувствовал себя здесь как дома. Я прожил здесь двадцать пять лет. Зачем мне куда-то перебираться?

— У тебя нет никакой родни?

— Нет. А тут мне удобно: я получаю пенсию от Компании и чаевые от туристов, кроме того, жалование в отеле. Хватает на все мои потребности, а прежде всего на алкоголь. Зачем мне уезжать?

— Кому принадлежит отель?

— Конфедерации западных нилдоров. Его передала им Компания.

— И нилдоры платят тебе жалование? Я думал, что они не знают, что такое деньги.

— Собственно, это так и есть. Но они как-то договорились с Компанией.

— Но ты ведь говорил, что Компания до сих пор содержит этот отель?

— Если вообще можно сказать, что кто-то его содержит, то это именно Компания, — подтвердил Ван Бенекер. — Впрочем, это не слишком нарушает договор о передаче собственности. Здесь работает только один сотрудник я. Я получаю жалование из тех денег, которые туристы платят за проживание. Остальное я расходую на импортные товары. Разве ты не видишь, Ганди, что это чистое издевательство? Они придумали это, чтобы я мог снабжать себя выпивкой. И все. Этот отель не приносит никаких доходов. Компания изгнана с этой планеты. Полностью.

— Ну хорошо, хорошо. Я тебе верю.

— А ты чего ищешь в Стране Туманов? — спросил Ван Бенекер.

— Ты действительно хочешь знать?

— За разговором быстрее идет время.

— Я хочу посмотреть церемонию повторного рождения. Когда я здесь был, никогда этого не видел.

Голубые выпуклые глаза Ван Бенекера, казалось, выпучились еще больше.

— Почему ты не можешь говорить серьезно, Ганди?

— Я говорю серьезно.

— Это опасная забава, с этими повторными рождениями.

— Я готов рискнуть.

— Сначала тебе надо поговорить с некоторыми из наших людей. Вряд ли нам стоит вмешиваться в эти дела.

— А ты видел? — вздохнув, спросил Гандерсен.

— Нет. Никогда. Меня это даже не интересовало. Чем бы, черт возьми, ни занимались сулидоры в горах, пусть занимаются этим без меня. Однако я скажу тебе, с кем можно об этом поговорить — с Синой.

— Она видела повторное рождение?

— Ее муж видел.

У Гандерсена поплыло перед глазами.

— Кто ее муж?

— Джефф Курц. Ты не знал?

— Черт побери, — пробормотал Гандерсен.

— Удивляешься, что она в нем нашла, а?

— Удивляюсь, как она смогла заставить себя жить с таким человеком. Ты говорил о моем отношении к туземцам, А он считал их своей собственностью и…

— Поговори с Синой, она живет у Водопадов Шангри-Ла. Об этом повторном рождении, — Ван Бенекер засмеялся. — Считаешь меня чокнутым, верно? Знаешь, что я пьян, и забавляешься.

— Нет. Вовсе нет, — Гандерсен встал. Ему было не по себе. — Мне надо немного выспаться.

Ван Бенекер проводил его до дверей. Когда Гандерсен уже выходил, тот подошел к нему вплотную.

— Знаешь, Ганди, — прошептал он, — то, чем нилдоры занимались на пляже, не было предназначено для туристов. Они делали это для тебя. Такое у них чувство юмора. Спокойной ночи, Ганди.