"Николай Васильевич Аввакумов. Первые залпы войны " - читать интересную книгу автора

дороги, нам не грозило такое. Я вначале намеревался дать команду "Огонь!",
когда немцы приблизятся к нам метров на полсотни, но не выдержал,
скомандовал раньше и одновременно нажал на спусковой крючок автомата, когда
немцы еще не дошли до вешек, обозначающих 70 метров, которые я поставил,
чтобы бойцы могли лучше пользоваться прицельной рамкой.
Встретив огонь, немцы заметались, но потом опомнились, залегли и стали
отвечать нам огнем. Наши танки из своих орудий били по колонне. Горело
несколько машин, в том числе и легковой автомобиль, который валялся вверх
колесами в кювете. Не то я растерялся, не то увлекся боем и позабыл, что
должен командовать отделением. Метрах в сорока от меня выскочили трое немцев
и, стреляя на ходу, бежали на меня. Я дал две короткие очереди. Только один
из них остановился и, скрючившись, уткнулся в землю. Я думал, что мне пришел
конец. Но тут же мой сосед с ручным пулеметом скосил их. Я израсходовал два
диска и убедился, что мой огонь не очень-то эффективный. По отдельным
фашистам приходилось давать по три очереди, прежде чем уложить их. Тут у
меня мелькнула мысль: а как прав был Егоров, который настоял на том, чтобы
каждое отделение усилить добавочным ручным пулеметом.
После того как мы отбили наседавших на нас немцев, наступило непонятное
затишье, прерываемое отдельными выстрелами и очередями. Что это означало,
выяснилось потом. Опомнившись и оценив обстановку, противник понял, что в
засаде не так уж много сил. Уцелевшие фашисты помаленьку стали сбиваться в
свои подразделения и постарались атаковать нас, постепенна приближаясь к
нашей засаде. На опушку леса немцы вытащили несколько орудий, которые,
кстати, вовремя заметили наши танкисты. Это помогло быстро подавить, пушки
противника. Но и наш орудийный огонь стал жиже: у одной "тридцатьчетверки"
заклинило пушку. Чувствовалось, что обстановка резко меняется.
Кто-то рукой стукнул меня по плечу. Я повернулся. Это Садыков подполз
и, показав на часы, дал понять, что время давно вышло, надо срочно уходить.
Я словно проснулся и снова почувствовал себя командиром отделения. Что есть
силы крикнул: "Отделение, отходить!" И мы все бросились назад, к лощине. В
это время группа немцев рванулась отсекать нам отход к холму, за которым мы
должны были пересечь дорогу. Еще одна группа окружала нас с другого фланга.
Но тут фланговый пулеметный огонь из танка с заклиненной пушкой отсек обе
группы от наших позиций и заставил противника залечь. Не знаю, с какой
скоростью мы бежали. Помню одно: мчались, не обегая кустов и не чувствуя,
как ветки били по лицу. Только в машине я стал понимать что к чему.
Колонна наших автомашин отъехала назад от грейдера километров семь,
свернула в лес. Лейтенант Егоров приказал заглушить машины. Мы стали ждать
танки. Вскоре появились и они. Из люка поврежденного танка выскочил
лейтенант Игнатьев, а за ним младший лейтенант Валуев с перевязанной рукой.
Мы подумали, что он ранен. Оказалось, что командир танкистов при попытке
восстановить работоспособность поворотного механизма пушки сильно поцарапал
руку.
Настроение у бойцов и командиров было подавленное: четверо убиты, один
тяжело и трое других легко ранены. Командиры собрались около танка и стали
обсуждать, что делать дальше.
- Главная задача нами выполнена. Выполнение второй, как приказано,
зависит от обстоятельств. Что будем делать? - обратился к командирам
Игнатьев.
- Выполнять вторую. Силы для этого есть, - словно мимоходом