"Франсиско Аяла. Похищение" - читать интересную книгу автора

издали, находясь в группе приятелей (конечно же, там был Фруктуосо Триас и
еще двое, а сцена происходила в вестибюле кинотеатра), украдкой наблюдал за
Хулитой, которая была очень оживленная, как и Висенте, которому, похоже,
девушка понравилась. А как она могла ему не понравиться, если это чудное
существо было неоспоримым центром всеобщего восхищения, если это было
украшение селения, если все...? А ей приезжий, видимо, показался занятным,
потому что все видели, как пару раз она от всей души смеялась. Так ведь,
сказать правду, этот самый Висенте был очень обаятельный, из тех людей,
которые обладают даром мгновенно завоевывать симпатии, и Патрисио был очень
доволен тем, что познакомил его с Хулитой. Ведь все равно не сегодня завтра
его познакомили бы с ней. А так он сможет как бы невзначай замолвить
словечко за своего друга и тем самым сослужит ему хорошую службу. Потому
что, несмотря на самоуверенный тон, с каким Патрисио высказывал свою
уверенность в том, что именно ему достанется желанный приз в любовном
поединке с Фруктуосо Триасом, в душе он, видимо, не был столь уверен, да и
не было у него для этого оснований, потому что оспариваемая красавица пока
что не выказала ясно своей благосклонности ни к одному из соперников.
Когда наконец Висенте вроде бы собрался самым изысканно-вежливым
образом расстаться со своей новой знакомой, Патрисио подошел к ним и,
конечно же, едва дождался, когда они останутся вдвоем с другом, чтобы
попросить того рассказать не только свои впечатления, но слово в слово всю
беседу, которую он только что вел с Хулитой. Впечатления, нечего говорить,
были самые наилучшие, как и предполагал Патрисио; но над чем это она так
хохотала, что ей рассказывал Висенте? Сначала Висенте не мог припомнить, но
потом вспомнил: "Ах, да! - и тоже расхохотался. - Это как раз в отношении
тебя, дружище. Я рассказывал твоей Дульсинее о страсти в твоей душе и как ты
вздыхаешь по ней".
- Сам понимаешь, - добавил Висенте, - я не мог сразу же углубляться в
это дело, надо было придать всему этому шутливый характер. Но я постарался
оставить вопрос открытым, чтобы вернуться к нему, как только сочту это
разумным.
Патрисио Техере это понравилось. Но он упорно настаивал на том, чтобы
друг рассказал ему все детали, повторил каждое слово из его беседы с
Хулитой; и надо признать, к чести Висенте, что он с чрезвычайным терпением
старался удовлетворить любопытство и успокоить страждущую душу влюбленного,
снова и снова восстанавливая всю беседу и пытаясь воспроизвести, может быть
с отдельными неточностями, слова девушки.
- Ну ладно, в общем, скажи, - наседал на него Патрисио, - разве я был
не прав, когда говорил, что моя Хулита - исключительный случай, что стоит ей
только открыть рот, как сразу же видны ее ясный ум и скромность,
удивительные для ее возраста, разве я был не прав?
- Стой, остановись, приятель. Прежде всего, мне кажется, что одной
двухминутной беседы с любым человеком, тем более противоположного пола,
недостаточно, чтобы понять, что он собой представляет. Это во-первых.
Теперь, с учетом этого обстоятельства, я тебе уже сказал, что мое
впечатление совсем неплохое. Но дело не в этом, Патрисио. Послушай меня
внимательно. Я никогда не настраивал тебя против этой девушки, я ведь
только-только с ней познакомился! Я предостерегал тебя и продолжаю
предостерегать о лживой сущности всех женщин, которые в лучшем случае лишают
мужчину спокойствия и покоя и отравляют ему жизнь заботами и ревностью.