"Джудит Айвори. Опрометчивый поступок " - читать интересную книгу автора

на помощь - разве что выбили бы из-под него табурет, чтобы он не слишком
долго мучился в ожидании. Чтобы скрыться от всех разом, пришлось спасаться
бегством, и вот теперь он торчал на какой-то Богом забытой станции,
донельзя раздраженный своим собственным обществом, потому что нет такого
места, куда можно убежать еще и от самого себя.
А впрочем, такое место было - на дне глубокого омута, называемого
опьянением. Сэм приоткрыл запекшийся рот и осторожно прихватил разбитыми
губами горлышко фляги. В горло полилась очередная порция гадости, которую в
Англии выдавали за виски. При этом удалось не задерживать дыхание -
маленький, но важный фокус, единственное достижение в этот паршивый день.
Дыхание через нос так его обжигало, что слезились глаза, оставалось или
дышать ртом, или не дышать вообще.
Гнусное пойло, похоже, прижилось в желудке. Мечта напиться до
бесчувствия мало - помалу претворялась в жизнь, оставалось только
надеяться, что окончательная стадия наступит уже в пути. Если, конечно,
проклятый дилижанс вообще соизволит появиться.
Помимо Сэма, в комнатушке с гордым названием "зал ожидания" находился
только необъятный дорожный сундук, почти совсем загородивший единственное
окно, прорубленное у самого пола. Из оставшейся щели пробивалась полоса
света, в которой танцевало густое облако пыли. Судя по всему, сундук внесли
недавно. Новенький и чистый, он дожидался дилижанса, что обещало попутчика
на пути в Эксетер. Хозяин этого внушительного предмета, кем бы он ни
оказался, явно был человеком более осведомленным, чем Сэм, потому что
опаздывал заодно с дилижансом. Возможно, он прослышал, что сообщение
нарушено. В этом случае оставалось идти пешком, вот только в какую сторону?
Как всякий чужестранец, Сэм чувствовал себя не более уверенно, чем
выброшенная на берег рыба. Двух недель, проведенных в Англии, оказалось
недостаточно для знакомства со страной и ее обитателями. А сегодня он
особенно ненавидел "гордых бриттов" всеми фибрами своей души - от их
британских подметок до неодобрительно поднятых бровей. Ненавидел бледные,
одутловатые лица их детей; их трясущихся, мерзко тявкающих собачонок и
жирных кастрированных котов; их неудобные экипажи, глухие заборы и узкие
закоулки. Но больше всего он ненавидел то, что эти люди никогда, никогда не
говорили того, что думают! Он готов был собственными руками вырвать любой
язык, скупо отмеряющий пустые, уклончивые слова...
А впрочем, какая разница? Он возвращается домой.
Сэм сделал круг по "залу ожидания" и вернулся к единственному предмету
меблировки - деревянной скамье. Усевшись на нее боком, он предался скорбным
размышлениям.
Эта идиотка, Гвен - его бывшая невеста. Как он ее ненавидел! Как он
любил ее! Как по ней тосковал! А она... она посмела смешать его с грязью!
Несколько минут Сэм угрюмо доказывал Гвен, насколько она не права. Он
это делал не впервые - собственно говоря, только этим он и занимался между
глотками спиртного. Как и прежде, ему удалось убедить свою воображаемую
оппонентку, что правда на его стороне. Его аргументы были точны и
убедительны. Как тут было не пожалеть, что перлы красноречия пропадают зря!
Несколько глотков - и фляжка опустела. Сэм тупо спросил себя, когда же
наконец весь его организм поймет то, что рот понял с первой же порции: что
местное виски - чистейшая отрава. Потом мысли разом смешались, перед
глазами поплыло. Ощущение было прелюбопытнейшее. Голова, казалось,