"Стив Айлетт. Надувной доброволец" - читать интересную книгу автора

ошибок, он оставил им ясный след, чтобы они шли по его стопам, если хотят
быть похожими на него - бронзово-загорелыми, уважаемыми и получающими плату
натурой за несение пурги в общественных местах. Потом он откусил голову
живой курице и выплюнул ее в первый ряд, где бледные лица организаторов
приняли ее как символ.
Он появлялся на ток-шоу, хохоча без причины. Он рекомендовал бренд
приманки. Во время-радио слота лились советы, как переделать его лицо по
более реалистичной моде - говорили, что все рыло надо убрать и заменить
человеческим носом. Эдди на это так разозлился, что проклял, в эфире
материальный мир, перехлестнувшись на сбор пожертвований и божественность
амазонок.
Лично я не слышал о нем годами к тому моменту, как меня должны были
принести в жертву на необъятном плато, занесенном снегом. Я не терял время
на объяснения своих преступлений или последующий побег - достаточно сказать,
и там, и там требовалась определенная, полностью сгорающая заносчивость.
(Мне часто не везло с тех пор, как у Эдди хорошо пошли дела. Закладывающие
уши прыжки с крыши, взрывающееся стекло, не срабатывающие подушки
безопасности, приливы соплей, панические жилеты, примитивные фургоны,
необъяснимые вещи).
Так или иначе, казнь продолжалась после бранной пытки. Классическая
церемония, маски, широкие сабли с шелковыми кисточками и так далее - пока я
не встал и не сказал им, что пора уже меня резать, и тут начался кошмар.
- Правонарушитель! - кричали они, и я улыбался. Не понимал, что они
пытаются унизить меня. У каждого в жизни бывают такие моменты, когда ход
вещей вновь упрочивается, и боль курсирует по нашим венам, как любовь
обожаемого человека.
Часы пробили двенадцать, ученики побуждали меня казаться проклятым.
- Слышу, как ломаются голосующие руки, - сказал я и подумал, так и
надо, но нет. Снова я отклонился от одобренного и неписанного текста. Толпа
Немезиды - по одному, пожалуйста.
Теперь я хвастался тем, что на самом деле лишен содержимого тела, -
представь, толстая кожа, как у недифференцированной статуи из плоти, - потом
я увидел, что человек, обезглавленный в очереди передо мной, тоже лишен
подробностей - обрубок шеи смотрелся как перекушенный молочный леденец,
белый, как сливки, никаких деталей. "Это долгосрочный эффект самостоятельной
жизни, - подумал я. - Побереги обаяние и внешние проявления для своей
матери".
Все замерло - срочный факс. Лезвие зависло в воздухе. И какой-то казак
прискакал с развевающейся на ветру бумагой.
Первая, вторая и третья карты содержали только поверхность земли, но на
следующей, спрятанной под булыжниками в погребе, все было показано в
подробностях. Там было наводнение в большинстве соборов, но в тех, что
сделаны из золота, по большей части, все в порядке. С уважением, Эдди.
Это единственные слова за пять лет - ты можешь понять, почему мне
надоело, и я пытался выжечь мельчайшее воспоминание об этом ублюдке.
Падаю в крепкие объятия пола. Трепещу, как камбала. Почки перестают
биться, а голова упирается в решетку. Тянусь сквозь изумрудно-пустые
бутылки. На моем негодовании есть клапан, до которого я едва могу
дотянуться. Мне около тридцати, и каждый ублюдок на земле знает, где я.
Леди и джентльмены, придет время, когда вы поблагодарите меня.