"Стив Айлетт. Надувной доброволец" - читать интересную книгу автора

них есть дефект, с которым никто не хочет столкнуться - очевидно, отсутствие
обоняния, и это их выделяет. Убил уйму времени, убеждая Мэра после фиаско с
парикмахером - но другой парень вопил как резаный в рожок на крыше фургона.
Не про выборы, всякую чушь про ад и пытки - с особым упором на глаза и
кровь, если я верно помню. "Смерть - только начало", - сказал он. Так или
иначе, Мэра переизбрали, и мы несколько напряглись, когда живой мертвец
нассал на пол и сказал, что это выражение его мыслей о нас и нашем
приближении - нахлобучил шляпу и уехал не куда-нибудь, а в Африку.
Конечно, даже старые пеньки у нас привыкли на пресс-конференции, среди
вспышек и микрофонов, категорически все отрицать - можешь догадаться, что я
сказал им.

Что я сказал прессе

Добрый вечер. Позвольте начать со слов, что вы ничего не можете скрыть
от моего всевидящего взгляда. Да, даже вы, сэр, с вашей дурацкой жилеткой.
Или вы, с вашей жаждой убийства. Посмотрите, как каждый ублюдок в зале
коробится в огне малодушия. Что я посоветую? Постель из мяса и цветок со лба
курицы - используйте их, и вы окажетесь на красной дороге к дурдому.
Но если у вас не получилось их достать, создайте гигантскую лаву в
буфете - проветриваемом буфете, скажем, - и пускай она свисает, как
пузыремешок, дышит, пучится и потеет, словно набитая долго подавляемым
бешенством, и растягивается, чтобы в конце взорваться в воздаянии и
костедробильной бойне. Этот блестящий слизью орган иногда будет дрожать, но
вы не переживайте на этот счет, это просто сто способ выразить свою любовь.
Увезите его подальше и бросьте в костер, когда он вырастет больше вас. Это
совсем несложно - а дым будет желтым.
Но я знаю, вы все пенитесь желанием услышать про Мэра и его безумие.
Могу сказать, что успехи кампании финансировал картель и его полубог с
кожистыми крыльями, который развернулся из кабинета во время заседания
директоров и заткнул рот тем, кто сухо говорил о статистике. Перчатки и
капюшоны, веревки в портфеле, такие дела. Гомоэротические ритуалы и
принудительный суицид, если обнаружишь, насколько все это скучно. Но
Кожекрыл жил и личной жизнью, когда не председательствовал над этим суровым
исполнительным мраком - такой жизнью, которая отделяет лицо от его
выражения. Время от времени он устраивался в коттедже с розовыми стенами,
чтобы рисовать салазки, и дураков с удочками, и пойманную рыбу, и яблоки, и
плетеные корзины в одностороннем солнечном свете с отблеском на яблоке, и
так далее. Монашки, и бродяги, и странный лодочник в галошах стояли в
очереди, чтобы оставить свои копии на холсте, с костями, торчащими во всех
направлениях- таинственным образом он так ничего и не продал, но все были
уверены, что продаст. Когда их головы прояснялись, они запалили его, пока он
спал - он воспарил, как сокол, и некоторых так покусал, что они вопили,
уподобившись поеденному печенью.
Черный от копоти, Кожекрыл признал все, включая то, как он планировал
замучить бакалейщика до смерти. За это я его уважаю. Единственный раз, когда
мне выпал шанс завалить бакалейщика, это когда я увидел, как он идет перед
машиной, и подбил водителя полихачить. Такова мера моих способностей в этой
области.
Кусать врагов допустимо в удивительно узком кругу обстоятельств, по