"Стив Айлетт. Надувной доброволец" - читать интересную книгу автора Злодей решил не отвечать, так что с него было нечего взять, кроме
визуальной информации. - Мы на тебя больше не рассчитываем, - сказал я и стукнул портрет, чтобы показать ему. Конечно, рисунок начал стонать, как получивший прикладом мим. Я так смутился, что заорал приказ поджигать все вокруг, чтобы скрыть сверхъестественный шум, растягивая звуки вот так: "П-о-д-ж-и-г-а-й-в-с-е-н-а-х-р-е-н!" Но к тому моменту все, уже затосковав, ушли домой, и только Эдди остался там стоять. Конечно, я посмотрел на него с раскаянием, которое храню в погребе для подобных моментов. - Знаешь, Эдди, - сказал я, - Вообще-то мне не очень и хотелось сжигать твою галерею. Эти картины - благословенный дар человечеству. Живи и радуйся. - В последний раз ты меня подловил, - просипел он и вытащил нож. - Смотри Эдди, еще пара шагов в этом направлении, и ты обнаружишь, что я мертв, а стены и картины сплошь заляпаны кровью. Это очень опасно. А он сделал выпад лезвием. Это был последний раз, насколько я помню, когда Эдди делал что-то нормальное. Потом он начал выводить рыбу на прогулку, выпекать фетр и обвинять других в том, что его сердце имеет такую форму. Трудно быть оптимистом при столь острых муках. Разве кто-нибудь из нас отказался бы застрелить мэра двух ради пары взрывов смеха? Спустя неделю Боб сказал мне, что Эдди свернул аферу и продал все Минотавру. - Почему? - спросил я. - Потому что ты сотоварищи все время таскал туда вампиров, - вздохнул он, словно это было очевидно. человека из марципана, окрестил его "Мистер Троян" и утверждал, что цитирует ублюдка: "От злата их холодные насмешки. Вино потоком заливает ярость. И тяжкий камень скрыл его вопросы". - Ты сам напросился, брат. - На счастье стрекозы. На воздухе жимолость. В саду цветут розы. У каждой бьется жилка. - Прекращай, брат. - Железная рука держала меч, и выбор Богу и освятила. И Бог, ничто в своем огне, вернул удары, кроме одного - стремления к чужой свободе. - Мистер Троян выглядит больным, - сказал я, оплавляя его лицо зажигалкой. А он издал едва слышный вопль. Ловкий трюк превратил Боба в человека чести. Сияющего и гордого. Но это только его отражение на поверхности лагеря, и дрожащие свечи вычерчивали его тень на кривой стене - можно было видеть, как он думает, мол, да, я бог с брайлевым лицом, зная это наверняка, несмотря на ложь, которой он привык эту мысль маскировать. Выбрав ущерб и безопасность в одинаковых долях, он ударил бабушку и побежал домой, забыв ключи, кошелек, паспорт, обличительные фотографии и пробирки с ДНК для последующей репликации всего тела в полицейской лаборатории - все это потом нашли на месте преступления, где бабушка хохотала, гордясь тем, что поймала и ухватила клок его волос. Полиция налепила плакаты "Разыскивается" с лицом и головой Боба, и каждая собака, что его видела, тотчас в него влюблялась. |
|
|