"Илья Ильич Азаров. Осажденная Одесса " - читать интересную книгу автора

политработника на флоте.
Поезд уходил в Севастополь во второй половине дня. Я успел заехать в
гостиницу Центрального Дома Красной Армии к семье, уже знавшей, что мне
нужно снова ехать. Прошло лишь две недели, как я приехал с семьей из
Владивостока. Все эти дни я был занят с утра до позднего вечера, и
исполнение моих обещаний - побродить с женой и дочерью по Москве, побывать в
театрах и музеях - отодвигалось теперь на неопределенное время.
Мне часто приходилось уходить в море, и жена к этому привыкла. Все же,
прощаясь, она на этот раз не выдержала и вздохнула:
- Думала, что в Москве ты будешь с нами чаще...
В ее голосе было что-то тревожное. Но ни она, ни я не думали, что на
этот раз я уезжал не на учение, не в обычный поход, а, по сути дела, на
войну и что вернуться из командировки мне удастся не скоро.
Как правило, учения на флоте проводятся ближе к осени. А тут оно
начиналось в середине летней кампании. Откладывать его обстановка не
позволяла. Еще XVII съезд предупреждал партию и народ о неизбежности
военного столкновения между капиталистическими странами. А XVIII уже обращал
внимание на то, что новая империалистическая война стала фактом. Она
распространилась по всей Европе, охватила бассейн Средиземного моря,
перебросилась в Северную Африку и даже на Тихий океан. [5]
Война неумолимо приближалась к нам. Почти каждый разговор в нашей,
военной, среде, с чего бы ни начинался и где бы ни происходил, неизбежно
сводился к обсуждению положения в Европе, на Балканах, в Африке, наполнялся
беспокойством о состоянии обороны нашей страны. Иногда в откровенных беседах
некоторые товарищи рассуждали, насколько реально категорическое заверение в
том, что будем воевать малой кровью и бить врага на его собственной
территории. Но большинство из нас удивлялись, слыша такие рассуждения, и
неодобрительно смотрели на товарищей, которые высказывали их.
Надо признать, нас успокаивали победы у озера Хасан и на Халхин-Голе.
Когда же заходила речь о советско-финляндской войне, то все трудности ее мы
объясняли тяжелыми условиями озер и лесных массивов, мешавшими свободе
маневра. Мы не сомневались в том, что достаточно только трудовому народу
буржуазных стран получить оружие для ведения войны против первой страны
социализма, как он подумает, не пришла ли пора повернуть штыки против
собственных империалистов. А все потому, что мы отказывали противнику в
способности обработать солдат идеологически.
Стойкость же финских солдат, их умение воевать рассматривались как
некая аномалия, и говорить о таких явлениях вслух считалось
предосудительным. Пренебрежение противником не позволяло командирам и
политработникам, в особенности не побывавшим на войне, поразмыслить над
укоренившимися в нашей среде представлениями о легкости победы и готовить
себя и войска к войне более трудной и тяжелой, чем она выглядела на военных
играх, учениях и маневрах.
...Пассажиры, наши попутчики в севастопольском поезде, ехали в Ялту,
Мисхор, Симеиз - на курорты, иные - в командировки. У них главной темой
разговоров тоже была война. Они спрашивали нас, военных, чем объясняется
безнаказанное шествие гитлеровских войск по европейским странам, почему
фашистам удалось оккупировать почти всю Европу, почему армии европейских
стран не оказывают серьезного сопротивления оккупантам. [6]
Мы говорили о внезапности нападения гитлеровской Германии и