"Ю.П.Азаров. Паразитарий " - читать интересную книгу автора

- Не скажи. Там просто нашли кожзаменители, и кожи снимают по-другому.
- Какая разница, как снимать.
Мерзкая мысль пронеслась в моей башке: "Его теперь не эксдермируют.
Кому нужна кожа в метастазах?" Бедная Анжела! Ее кожа должно быть, давно
истлела и напоминает истлевшую географическую карту.
У Шидчаншина было странное имя - Провсс. Это имя родители ему дали,
разумеется, до того, как стали участниками семи государственных переворотов,
шести процессов и двух миллионов репрессий. Конечно же, это случилось до
того, как их расстреляли. Отец Шидчаншина, Глеб Зауманович, был
революционером в третьем поколении, а сапожником - в шестом. С малых лет он
мечтал о том, как хорошо бы подвесить за ноги всех разжиревших на незаконно
присвоенных прибавочных стоимостях, когда деньги, переходя в товар, а потом
в еще большие деньги, оседали в карманищах этих привилегированных паразитов.
Глеб Зауманович ненавидел всех кровососущих, соковыжимающих и
духовыбирающих, и эту глухую ненависть передал сыну во время зачатия,
которое случилось как раз в то время, когда окончательно сбылась первая
половина мечты: два миллиона паразитов в накрахмаленных воротничках, в боа,
в погонах, в орденах, в рейтузах, в колье и в аксельбантах были подвешены за
ноги; они болтались на площадях и омерзительно пахли на радость трудовому
паразитариату. С зачатием Провсс унаследовал генный экстракт ненависти и
любви, и поскольку отца вскоре самого расстреляли, а затем подвесили - об
этом знал сын, - то ненависть сына приняла своеобразные формы
авангардистского искусства - в них было много грубости и столько же
нежности, были размах и зажатость, скрытая мечта и тайная неприязнь ко всему
живому.
Имя Провсс означало - пролетарии всех стран, соединяйтесь! Когда я
однажды написал его имя через одно "с", Шидчаншин возмутился:
- Нельзя убирать самое главное.
- А что главное?
- Единение главное. Я ношу в себе эту детерминацию.
Провсс хоть и ратовал за гуманизм дробления, поскольку сильно пострадал
после смерти родителей, но в душе своей был на стороне отца, на стороне тех,
кто осуществлял и сеял мстительный огонь. Он тайно мечтал о возрождении
гвардии мстителей-революционеров, рыцарей без страха и упрека, но считал,
что это должна быть принципиально новая порода людей, к созданию которых он
причастен в первую очередь. Он называл себя полифонистом, поскольку считал и
обосновывал в своих трудах полифонический характер частей в сложном
человеческом ансамбле бытия. Он доказывал, что дробление личности должно
производиться не топорно, а нежнейшим способом, ибо надо учитывать тончайшие
моцартовские струны индивида. Он обосновал принцип бережности в расчленении
и изъятии лишних частей человеческого тела, души, мозга. Он сделал это
виртуозно в двадцати томах и тридцати книгах, сумел опубликовать несколько
своих трудов и получить за них премию имени Прахова-старшего. Был еще
Прахов-младший, сын Николая Ильича, которого Шидчаншин не любил, считая, что
отпрыск, пьянствуя и дебоширя, ведет себя не как истинный паразитарий, чем
позорит и без того запятнанное имя великого человека.
Шидчаншин как философ был плюралистом, он чтил и противников Прахова, и
даже меня, который позволял себе спорить с ним. Я не знал в своей жизни
человека более светлого, более чистого и более лживого. Его лживость не была
обычной со всех точек зрения. Это была лживость нового образца,