"Ю.П.Азаров. Печора" - читать интересную книгу автора

войлоком уют не стремился. И когда мне дали в этой Печоре отвратительную
комнатку в общей квартире, вечно холодной: на одной стенке утром восемь
градусов, а на той, что к окну, пять градусов, - я обрадовался, не холоду
обрадовался, а тому, что у меня была своя комната, не та школьная клетушка,
где я жил в первые месяцы своего приезда, а настоящая комната в обычном
доме. Правда, с препротивными соседями, сварливыми и всегда пьяными; с утра
начинался скандал, но я и этого не замечал: у меня был свой угол, свой
стеллаж с книгами, свой стол с настольной лампой. Было, конечно, неудобство
ночью работать, когда мама спала, но она привыкла к свету, и я привык, что
она спит рядом со мной. И была у нас печка электрическая - подарок и память
Саши Абушаева, электрика, бывшего уголовника, затем моего воспитанника и
подопечного, который на горе в соленгинском поселке похоронен. Печка
отличная, проволока толстая, не перегорает, и чайник закипает на ней через
пять - семь минут, и даже выварка треклятая, с бельем, которую приспособила
мама под эту печку, тоже закипает через полчаса, и жар от печки идет такой,
что на стенках термометр и все восемнадцать градусов показывает. Так что в
нашей комнатушке был теплый дух, и стужная прохлада недолго по утрам
держалась. А мама так любила тепло, от тепла она становилась и светлее, и
добрее, и веселее. И еще мама сияла, когда у меня на душе было хорошо. А в
первые мои печорские дни со мной творилось нечто необыкновенное. Счастье,
осязаемое, долгожданное счастье, вдруг подкралось ко мне, и даже не
подкралось, а плюхнулось в глубинные закрома моей души, осветило все во мне,
и. наверное, этот новый свет переиначил меня и по крайней мере в те трудные
дни и месяцы моей печорской жизни избавил от многих мучений, помог перенести
страдания, помог испытать настоящее человеческое блаженство.

2

Случилось это так. У меня были прямые предчувствия, когда я буквально
оборвал занятия и выбежал из школы. Я пропустил два автобуса, хотя они были
почти пустые. А в третий, переполненный, я решил сесть. Дверь уже преградила
мне путь, и уже успел мне кто-то сказать: "Ну куда прешь!" - а я лез в этот
автобус, и сердце билось так, будто все прежние волнения в один миг
собрались вокруг моей души и приказали ей: "Жди!"
Что тогда в автобусе произошло со мной, я так и не понял. Может быть,
водитель резко притормозил, а может быть, у меня неожиданно закружились
голова, только в какие-то доли секунды я ощутил этот небесный запах,
принадлежавший девушке в розовой шали, потому что и розовая шаль, и нежная
рука, и русая бровь, и золотистые волосы, и большие яркие губы, верхняя
чуть-чуть приподнята, - от всего этого пахнуло тонким нежным ароматом.
(Когда-то в одном из южных городов я остановился, ошеломленный чудным
запахом, как показалось мне, неземного растения. Я спрашивал: "Что это?" Мне
объяснили, что это запах растения, завезенного из Китая, и называется дерево
странно - османия. А потом ее лицо приблизилось - одной рукой я коснулся ее
руки, - и тогда лицо будто рассеялось, и под ногами стала исчезать опора,
словно не было автобусного пола, впрочем, исчез и автобус, и люди в нем, и
водитель - был только розовый овал из шали, чарующий запах и бесконечно
грустные глаза, обращенные в никуда, настойчиво обращенные, будто там в
бесконечности разрешение всех их тревог, И еще, когда случилось мое
прикосновение, несказанное счастье разлилось по телу, точно в одно мгновение