"Василий Ажаев. Далеко от Москвы " - читать интересную книгу автора

протоков и рукавов. Они блестели, мерцали, искрились под солнцем.
По обе стороны реки, на сколько мог видеть глаз, простиралась тайга -
величайшее нагромождение растительности. В ее безграничных дебрях суровые
северяне - лиственница и голубица - жили в теснейшем соседстве с нежными
детьми юга - бархатным деревом и виноградом, и хозяин тропических джунглей -
тигр охотился за северным оленем.
Можно было подумать, что нога человека еще не ступала в этих диких
местах. Но вот внезапно открылось первое селение с аккуратной линией домиков
и свежей желтизной нив. Вскоре селения - обжитые и веселые с виду приюты
людей у реки - стали проноситься под крылом самолета все чаще.
Трасса дважды пересекала Адун - под Новинском и у небольшого города
Ольгохта, тоже стоящего на реке. Чуть ниже этого места река и трасса
расставались: Адун величаво уходил вправо, трасса поворачивала налево, на
север. Она приближалась к морю, тянулась побережьем до мыса Чонгр. Здесь - в
самом узком месте - нефтепровод должен был пересечь бурный
двенадцатикилометровый Джагдинский пролив и на мысе Гибельном выбраться на
остров Тайсин. Нефтепромыслы находились в северной оконечности острова, в
районе города Кончелан - к нему и должны были строители проложить
нефтепровод.
Георгий Давыдович остался доволен осмотром. Несколько лет назад он
исходил берега Адуна с изыскательской партией - и теперь, с высоты птичьего
полета, узнавал знакомые места. У него рождались какие-то мысли, он еще не
высказывал их, но многозначительно грозился двинуться в наступление на
Грубского.
Выбравшись из самолета, севшего на маленьком аэродроме за березовой
рощицей, неподалеку от управления, главный инженер кинулся в кабинет и, что
называется с ходу, погрузился в синие глубины чертежей, бормоча под нос
стихи Маяковского - он любил их и помнил во множестве:

Но оказывается:
Прежде, чем начать петься,
Долго ходят, размозолев от брожения...

На Алексея полет над трассой произвел удручающее впечатление. Он не
обратил внимания на роскошный наряд красавицы-осени, недосуг было любоваться
ею. Инженер старательно высматривал признаки жизни строительства. Увы, она
обнаруживалась едва-едва: просекой в тайге, вырубленной далеко не повсюду,
кое-где пробитой дорогой, опять сменявшейся десятками километров бездорожья,
палатками или свежесрубленными постройками на участках. Трасса, как целое,
существовала лишь в воображении изыскателей-проектировщиков, в их чертежах и
расчетах.
Алексей с испугом сказал главному инженеру:
- Ведь ничего же нет на трассе, почти голое место!
Беридзе, хоть и настроенный бодро, не смог его утешить.
- Положение хуже, чем ты думаешь, Алеша, - сказал он, скаля в улыбке
белые зубы, обрамленные черными усами и бородой. - На мой взгляд, у нас нет
и трассы. Придется искать новую. Выходит, мы с тобой обозревали с высоты
бросовую работу.
После памятного объяснения с Залкиндом в общежитии Алексей все еще ждал
ответа Батманова на свой рапорт, однако перестал надеяться на отъезд. Заботы