"Анатолий Азольский. Степан Сергеич (Роман)" - читать интересную книгу автора

В квартире ее не любили. Жила там разноплеменная публика, занятая
своими делами, соседями не интересовались, молча выстаивали у своих плит на
кухне, у каждой двери - свой счетчик. Телефон звонит - никто не подходит,
пока Ася не подбежит, не закричит в даль унылого коридора: "Ян Карлович,
вас!"
В рестораны она не ходила, ни на что не напрашивалась, гордилась
втайне, что Виталий приезжает к ней. Он слышал однажды, как по телефону
выговаривала она подружке:
- На кого это ты меня приглашаешь? На этого Жоржика? Чихала я на него с
седьмого этажа, запомни, дорогая. Знаешь, кто ухаживает за мной?.. То-то.
Сказала бы тебе, лопнешь ты от зависти Что? Помолчала бы лучше, тетеря. Ну,
пока.

12

А потом произошло то, чего никто не ожидал, не предполагал и
предположить не мог: в авиационной катастрофе погиб генерал Игумнов.
Виталий очнулся на третий день после похорон. Надежда Александровна в
глубоком трауре принимает соболезнования по телефону со всех концов страны,
и звонки оживляют ее.
Жизнь продолжалась. Надо было жить, то есть ходить на лекции, говорить,
есть, спать.
Из финансового управления приехал седой джентльмен - полковник
Покровский, раскрыл синюю папку пенсионного дела. Надежде Александровне до
конца жизни будет выплачиваться пенсия, Виталию полагалась треть оклада
покойного - до окончания института. Полковник Покровский потрогал платком
глаза и попросил Виталия проводить его. В молчании дошли до метро.
Покровский расстегнул шинель, достал из-под кителя толстый пакет.
Это была личная переписка отца, более сотни писем, написанных им и
полученных им, он хранил их не в сейфе, опечатанном, кстати, сразу же после
катастрофы, - у верных друзей, и друзья отца передали их сыну, потому что
хорошо знали Надежду Александровну.
Виталий прочел все письма в холодной аудитории и понял, что отец его не
тот железный человек, каким он видел его и представлял в отдалении. Отец
любил жить, делать добро, любил отдавать под суд мерзавцев, любил детей и в
гарнизонах каждую неделю заходил в ясли, любил первым поздравить офицеров с
повышением и любил ненавидеть тех, кого ненавидел. И такого человека
обманывала мать. Отголоски давних ссор звучали в письмах матери. Она
оправдывалась, сваливала все на "людскую зависть". Отец, не привыкший дважды
повторять написанное и сказанное, умолкал. Почему он терпел? Почему не дал
волю гневу? Кто его сдерживал?
Чтобы снять с себя давящую тяжесть, Виталий ездил к Асе. Ася все
понимала - по-своему. Не утешала, не ободряла. Говорила, как обычно,
ходила, как обычно, пела прежние жалостные песни, и Виталий проникался
спокойствием.
Родионов появлялся теперь ежедневно. Виталия избегал. Допоздна пил чай,
и Надежда Александровна провожала его до стоянки такси. Мать начала курить,
далеко отставляла дымящуюся сигарету в длинных красивых пальцах -
получалось эффектно. Она и в девичестве выглядела скорее моложавой, чем
свежей, и появление на сорок втором году седой пряди молодило ее.