"Анатолий Азольский. Монахи (Роман)" - читать интересную книгу автора

заработок по окончании - с последующим заочным обучением в том же
свердловском институте (ответ военкомата по запросу Москвы). В техникуме и
начал Иван выделяться - умом, смелостью, пытливостью (донесения агентуры).
Отобран кандидатом для возможной службы в разведке, после призыва в армию
предупрежден: предстоящая военная специальность - сугубо секретная, вместе с
присягою - соответствующая подписка (прилагалась). Четыре года обучения - в
группе и индивидуально, специализация - латиноамериканские страны с упором
на Бразилию, попутно Англия, Штаты. Профессий несколько - от часовщика до
фотомастера. В 1960-м - Чехословакия, английский паспорт, донесения тамошней
наружки изучены, поведение признано хорошим; потом Греция, вполне
удовлетворительные отзывы резидентуры. Благополучное возвращение, одобренный
отчет. 1961 год - Австралия, Ивану Кустову не повезло с самого начала, для
заброса туда готовили опытную пару, холили ее и лелеяли, поэтому и не попала
она в южное полушарие: есть предельные, критические даже сроки подготовки,
существует предел, рубеж, после которого нельзя людей посылать за кордон,
они - перезревают, они уже с тухлятинкой; но, возможно, особым чутьем
начальство поняло: начинается полоса провалов, нельзя ставить под удар
ценнейших агентов, уж лучше послать новичка. А на него, новичка, навалились
неудачи - с того момента, когда несмелая нога ощутила твердь зеленого
континента. То мама опекала Ванюшу, то школа, то техникум, то комсомол, то
просто соседи и знакомые, то, наконец, инструкторы, воспитатели, наставники
в погонах и преподаватели, надзор за Иванушкой-дурачком (а именно таким
попал он в Австралию) велся с колыбели - глазами сотен и тысяч людей,
последние годы - натасканной службой наружного наблюдения, Иванушка
проверялся этим стоглазым надзирателем - и вдруг будто в открытом космосе
очутился, да еще с запасом кислорода на несколько часов, потраченных им на
поиски места, где можно уничтожить промежуточные документы. Вонючий сортир
на окраине Мельбурна, сливной бачок не работает, обрывки внутренностей
паспорта в канализацию не уносятся, обложка, правда, не выдержала огонька
зажигалки, вытлела.
Вспарывается портфель, извлекаются документы, которые через сутки
обнаруживают полную непригодность и абсолютную опасность, потому что изменил
Родине посольский работник, допущенный к кое-каким секретам, объявился в
полиции, и газеты захлебываются от его разоблачений. Первый аварийный
сигнал, за ним - другой, и страх сковал Ивана, бешено скачущая работа мозга
выдала, однако, единственно верное решение. В контрольных точках не
появлялся, резервный вариант отпал сам собой. Человек забился в щель,
затаился, чтоб начать жизнь заново. Аварийная консервация на неопределенный
срок, Иван на два года выпал из поля зрения, на всякий случай уничтожили ту
катапульту, которая зашвырнула лейтенанта Кустова на чужой во всех смыслах
континент, чтоб никто не мог по следам его прийти к этой катапульте, а
Бузгалин, изучая в отведенной ему квартире папки с личным делом Кустова,
понимающе хмыкал и сокрушенно покачивал головой, поскольку сам дважды
попадал в такие передряги, кляня при этом московских начальников и все же
надеясь только на них, в едином порыве самоспасения не отделяя хулы от
надежды. В тиши московской квартиры, хозяин которой - знакомый Малецкого -
пребывал в командировке, можно было отвлекаться на филологические изыски,
читая многотомную и нескучную историю неудавшейся жизни заброшенного на
чужбину русского человека, одного из тех, кто по пятницам втискивается в
жаркие вагоны электрички и едет на дачу, - именно заброшенного, потому что