"Анатолий Азольский. Затяжной выстрел" - читать интересную книгу автораВымыться дочиста!.. Вернуться в строй!.. Пять минут!..
Паузами рубленная команда пропевалась на одном дыхании, - годами надо было орать в пустых артиллерийских кабинетах училища, чтоб выработать такой голос, дерзко и уверенно заставляющий одной лишь подстегивающей интонацией своей исполнять приказания. Обладание таким голосом ставится в заслугу, наличие такого голоса отмечается в характеристиках. - Отставить, - произнес тихо старпом. И повернулся к Болдыреву. - Первым же барказом - на берег. Всех. А теперь Манцеву: - Следовать за мной. У 4-й башни старпом все-таки вцепился в пуговицу и резко дернул. Пуговица осталась на кителе. Еще рывок. Пуговица держалась. Старпом задумался. Пальцем указывал место на юте, где должен был остановиться и застыть Манцев. Сам же сел за столик, заговорил с оперативным дежурным штаба эскадры капитаном 1 ранга Пуртовым, флагманским минером. Час был такой, когда на юте никого не бывает, кроме дежурных и вахтенных. Солнце резало глаза Манцеву, и он не заметил, как на ют упругим шариком выкатился командир бригады крейсеров, до 18.00 замещавший начальника штаба эскадры. - Приветствую, старпом!.. Погодка-то, а?.. Погода зовет... Куда зовет погода, старпом? - На пляж, - предположил Милютин. - Или в кусты. Флагманский минер мыслил более глубоко - В подвалы "Массандры", - сказал он. - Там прохладно. - Точно!.. Старпом, ты знаешь, что сказал один великий писатель, когда его попотчевали в подвалах винного треста "Арарат"? "Легче подняться на гору - Это какой писатель? - кисло поинтересовался Милютин. - Не Горький ли? - Нет, Ведь крейсер "Максим Горький" на Балтике! - Ну, вам виднее, Петр Иванович... Говорят, на воду спустят еще два крейсера: "Демьян Бедный" и "Михаил Голодный". Будет на Балтике босяцкая бригада крейсеров. Есть же там дивизион "хреновой погоды": "Смерч", "Ураган", "Тайфун"... - Три крейсера для бригады маловато, - внес поправку Пуртов. И Милютин меланхолически изрек: - Земля русская талантами не оскудела. Если уж припомнить всех голодранцев в поэзии начала века, то на всю эскадру хватит: Сергей Грустный, Андрей Скорбный, Михаил Одинокий, Темный, имя не помню... Все трое захохотали, улыбнулся про себя и Манцев: кажется, флагарта эскадры прозвали Васькой Темным. - Максим Горемыка, Алексей Никчемный, - перечислял Милютин. Командир бригады остановил его: - Это уже для бригады эсминцев... Ты что хочешь сказать, старпом? Что этой армадой, наводящей ужас на, так сказать, возможного врага, командовать буду я? - Как можно... И в мыслях не было, - разыграл возмущение Милютин. - Вовсе нет! Неподвижным изваянием стоя, Олег Манцев слушал треп, набирался ума. О поэтах-голодранцах он и слыхом не слыхивал. Надо, видимо, спросить у командира котельной группы, знатока поэзии. Пуговицу Олег не пытался подтянуть к петле. Он понял: у адмиралов другие глаза, иное поле зрения. |
|
|