"Анатолий Азольский. Затяжной выстрел" - читать интересную книгу автора

пристань. В 12.30 увольняемые на берег матросы и старшины выстроились на
левом шкафуте. - Товарищи офицеры!.. Старпом показался на юте, принял
рапорт дежурного по кораблю. Белые и синие кителя начальников служб и
командиров боевых частей облепили Милютина, свита выстроилась клином,
началась проверка увольняющихся. Медленно, с короткими остановками клин
двигался вдоль шкафута, выбивая на остановках тех, кого острый глаз Милютина
считал возможною жертвою береговых патрулей. Выбитые либо стремглав летели
вниз, в кубрики - менять форменки, бескозырки, брюки, либо неторопливо
переходили на правый шкафут и плелись к люку на средней палубе - их уже
увольнением не поощрили, и Манцев, поднявшийся на грот-мачту, глазами
провожал эти бредущие по шкафуту фигурки. Как кегли, из строя выбитые, эти
матросы сегодня или завтра вскипят при окрике старшины, будут наказаны, и
берег закроется для них еще на несколько месяцев. Благополучно проскочившие
сквозь чистилище, расслабятся на берегу, и расслабление подведет их, на
безобидное замечание патруля матрос ответит неоправданно резко, а то и
просто запаникует. Так образуется порочный круг, о существовании которого
знают все, и прежде всего офицеры плавсостава с повязками патрулей: они
старались ничего не видеть, уходили с маршрутов, ни во что не вмешивались.
Бездействие патрулей рождало безнаказанность, вычерчивало новые порочные
круги, и никто уже не мог установить точно, с какого момента на боевых
постах кораблей техника переставала слушаться людей, и тогда команды с
мостика принимались так же натужно, как и введенная "мера поощрения".
Наверное, думал Манцев, адмирал Немченко знал, отчего учения и тренировки
стали тягостными на эскадре. "Думать!" - приказал он офицерам.
Следовательно, думать надо и ему, лейтенанту Манцеву.
Между тем старший помощник дошел до увольняющихся 1-го артдивизиона,
бегло осмотрел их, а потом совершил маневр: перешел на правый шкафут, за
спинами выстроенных направился в нос, а затем вновь оказался на левом
шкафуте. Матросы БЧ-5 и служб протопали мимо артиллеристов, осмотру их не
подвергали, Столь же быстро начали посадку в барказы батареи 3-го
артдивизиона.
На левом шкафуте остались двадцать четыре человека, и для них
прозвучали одна за другой две команды: - Второй дивизион - р-разойдись!..
Пятая батарея - становись!..
Еще одна команда - и голая правда вылезла наружу: 5-я батарея
отправляла на берег почти столько же, сколько все остальные батареи (6-я,
7-я и 8-я) и группа управления.
К предстоящей экзекуции Олег Манцев приготовился более чем грамотно.
Под его надзором вестовой перешил вторую сверху пуговицу рабочего кителя,
она была на особо прочной нитке, фундаментально закреплена, неотрываемо, но
благодаря искусству Дрыглюка казалась висящей на гнилой ниточке, готовой
сорваться и упасть. Свисая чуть ниже петли, она нервировала глаз, как
одиноко торчащий ствол трехорудийной башни. - Командир батареи - ко мне!
Манцев доложил о себе - чисто, громко, весело. - Ваши подчиненные? -
Так точно, товарищ капитан 2 ранга! - Надо полагать, в строю самые лучшие,
самые примерные?
Так точно, товарищ капитан 2 ранга!
- Вам известен приказ о том, что увольнение есть мера поощрения? '
- Так точно, товарищ капитан 2 ранга! Все находящиеся в строю матросы
и старшины поощрены мною увольнением за успехи в боевой и политической