"Анатолий Азольский. Белая ночь (Повесть) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

дело сделав и заслужив блестящий отзыв Коваля, от которого не могло
ускользнуть брезгливое недоумение, мелькнувшее на вежливо-сухом лице
Алабина и обратившее душу общества в бегство. Опровергая домыслы о
спрятанном парашюте и суфлерской будке, сослуживец промолвил на прощание,
что спешит на поезд в Пятигорск, где и отдыхает, а здесь, в Кисловодске,
он ради Храма Воздуха.
- Отличный офицер, скажу я вам!.. И человек! - пылко уверил Коваль,
изучивший все маски и роли давнего соратника, восходящую звезду
госбезопасности.
Алабину промолчать бы, протянуть на прощание руку - и к себе в
санаторий.
Зачатие ребенка через одиннадцать месяцев все равно произошло бы, таких
зачатий - миллион в сутки, но в тумане неопределенностей скрылось бы место
рождения и некоторые обстоятельства. Так, вполне возможно, что к потолку
родильного отделения тюремной больницы в Крестах взлетел бы первый крик
младенца, а то и в самой камере.
- Злобен и коварен. Не брезгует наушничеством. Склонен к привиранию.
Заслуги свои часто преувеличивает, чужие - преуменьшает. На службе
жесток к подчиненным. Детей не любит. Трижды женат...
Так сказал Алабин, и по искаженному лицу Коваля понял, что попал, как
говорится, в точку. Не благоразумие, а такт взяли верх, и, не без
насмешки, финансист прибавил, обращая ранее сказанное в шутку:
- Второй жене алиментов не платит.
Коваля будто оглушили... Правду, сущую правду говорил финансист, потому
что сослуживца своего уж он-то, Коваль, знал преотлично, и с алиментами у
женолюбца какие-то сложности должны быть. Поражала не только прозорливость
Алабина. В Министерстве Вооруженных Сил СССР много управлений, но ни одно
из них, включая и финансовое, сбором сведений, компрометирующих офицеров
госбезопасности, не занимается. Так из каких же источников почерпнуты
установочные данные на человека, доступ к биографии которого затруднен?
Всю неделю крутился Коваль вокруг Алабина, доискиваясь до истины,
обхаживал его. Встречи их стали ежедневными - то в нарзанной галерее, то в
парке, то еще где (променады к Храму Воздуха почему-то не совершали).
Обменялись телефонами.
В Москве жили, оказывается, почти рядом, на Хорошевке, не так далеко от
гастронома. Более того, оба имели обыкновение давать себе в этом
гастрономе краткий, но содержательный отдых после служебных треволнений:
покупали фрукты к домашнему ужину, в отделе соков пили сухое грузинское
вино.
И полковник Алабин раскололся, то есть признался: да, он обладает
способностью мгновенно определять людей. Дар этот - не от природы, не
врожденный. Служба такая у него - не без горечи поведал Алабин. Многое,
очень многое познал он за двадцать офицерских лет, но истинное понимание
людей пришло к нему в финансовом управлении, где он два года был
начальником пенсионного отдела. Ныне же, продолжал Алабин, когда он
заместитель начальника инспекции, понимание это углубилось до пугающей
порою проницательности. Дело в том, что уже третий год идет демобилизация
офицерского состава, охочих до хороших пенсий - уйма, без достаточных
оснований причем: люди приписывают себе и годы службы в действующей армии,
и ранения, якобы в боях полученные, а женщины (и не только они) доказывают