"Анатолий Алексеевич Азольский. ВМБ " - читать интересную книгу автора

Маркин, знавший о Хомчуке, молчал, то Крылов наконец выдавил:
- Да мне-то что... Ну, поменялись мы сменами, он за меня отдежурил
уже... Он Ракитину нужен... Что-то тот сказать ему хочет...
Тут-то и припомнил Маркин, что уже трижды звонил Ракитин: два раза со
своего поста на мысе Гонио и единожды - по междугороднему - из самого
Батуми, причем тоже спрашивал о Хомчуке, что, мол, у того случилось, раз он
на смену не вышел, и Маркину почудилось, что Ракитин недоговаривает чего-то,
ему что-то важное нужно сообщить именно ушам Хомчука, только им, а тот будто
предвидел такой интерес к себе и запретил Маркину сообщать кому-либо, где
он. В чем ничего подозрительного и угрожающего Маркину нет, что вполне
объяснимо, поскольку мичман просто-напросто не хочет, чтоб по какой-нибудь
служебной надобности его выдергивали из-за свадебного стола в селе Челадиди;
местечко это в семнадцати километрах от Поти, замуж выдается сестра зятя,
уже выкопаны из земли четыре громадных, с человеческий рост, кувшина с
вином, зарытых в день, когда родилась невеста. Пир горой продлится неделю, и
не исключено, что мичман Хомчук еще на одну смену отпросится.
За три недели мечтаний о Батуми у лейтенанта Маркина изменилась не
только походка, но и строй мыслей, которым дружба с Казаркой дала размах, и
как само собой разумеющееся принял он к сведению дикий и непреложный факт:
поиски Ракитиным друга своего Хомчука связаны как-то со звеньями
истребителей в небе над Поти, усилением пограндозоров, ненормальным
поведением начальника контрольной станции подслушивания и нервозностью
начальника разведки базы; поскольку же все радио-телефонно-телеграфные
переговоры ПСОДа уже прослушиваются, дальнейшие звонки Ракитина возбудят
излишнее любопытство и навредят лично ему, Маркину.
Поэтому и было вполголоса сказано Крылову, где сейчас мичман Хомчук. И
намек был дан: дозваниваться до Ракитина надо только через Самтредиа и,
сообщив что надо, предупредить, чтоб тот языка не распускал.
Главстаршина Крылов вежливо поблагодарил, поднялся, убрал стул и ушел в
свою комнату.
А Маркин застыл... Он ждал. Он знал, что Крылов звонить Ракитину
напрямую не будет, даже через Самтредиа или Тбилиси. У этих повязанных
приятельством и сроками службы мичманов и главстаршин - свои приемы, свои
тайны, и посвящать в них офицеров они не станут. Это - каста, ставящая себя
выше офицеров и всерьез думающая, что на них весь флот держится.
- Разрешите в гальюн, товарищ лейтенант?
- Добро. Разрешаю.
И главстаршина Крылов прошествовал - на узел связи, конечно, связывать
Ракитина с Хомчуком через домашние телефоны каких-то там Ревазов и
Вахтангов, а Маркин со штурманской зоркостью изучил в сейфе все месячной
давности документы, хотя бы бочком касавшиеся Ракитина, но ничего тревожного
в них не нашел, кроме, правда, любопытной детальки: все дни с 20 по 25 июля
не покидавший поста мичман всегда был на связи со штабом в Поти, в чем
ничего удивительного и быть не могло, поскольку вплоть до самого Дня флота в
окрестностях Батуми обретались адмиралы, прибывшие туда на охоту, и близость
начальства обязывала Ракитина быть особо бдительным; лишь после того, как
охотники перебрались в Сочи, мичман мог дать себе кое-какую волю, тот же
День флота отпраздновать дома, однако 26 июля Маркин видел Ракитина в Поти,
рядом со штабом, точнее - выходящим из штаба, в 11 утра, за час до того, как
Маркина сменили. Что делал он здесь?