"Анатолий Азольский. Афанасий (Производственный роман) " - читать интересную книгу автора

почему не могло не произойти, поскольку фазировкой трансформаторов занялся
человек, операцию эту проводивший не один десяток раз, ни разу не
ошибавшийся и уже поэтому обреченный на фатальную ошибку. Карасину
вспомнился начальник очередного лагеря, куда его перевели; интеллигентный
полковник прочитал в личном деле его сакраментальную фразу: "Имеет опыт
побегов" и уважительно произнес: "Опыт - это уже опасно. В любом деле".
Опыт закалил 45-летнего инженера главка, и для замера напряжения между
фазами он схватил провода с "крокодильчиками", явно выходящими из
вольтметра. А это были два конца ни к чему не присоединенного провода; на
резиновый коврик в проходе между стеной и щитом бригада главка снесла и
сложила все свое имущество в опасении, возможно, что вороватая заводская
пьянь (а таковыми были, так главку казалось, все работяги) слямзит и
вольтметры, и авометры, и соединительные кабели, и шланги, и штанги.
Копаться в этой куче ведущий инженер не хотел и схватил поэтому провод,
каким и закоротил шины трансформаторов.
Грохот взрыва и не докатился бы до кабинетов 5-го этажа, но завод
обесточился, свет погас везде, лифты остановились, местные телефоны
отключились, городские захлебывались, начальство появилось на подстанции не
скоро. Карасин успел провести уборщицу к закуточку на складе, где был ее
шкафчик, слышал рывки снимаемой юбки, помог через окно выбраться на
заводской двор, губами коснулся ее пальчиков и шепнул: "Береги себя..."
Ее звали Танечкой, Танюшей, Татьяной.

9

Еще несло кислой гарью расплавленного металла и запахом поджаренного
человеческого мяса, а главк начал жестко и неумолимо доказывать, что в
смерти их инженера виновна дежурная служба завода, и доказал бы, но Белкин
предъявил свой в инициативном порядке заведенный "Журнал...", высмеяв все
потуги главка очернить завод и саму Овешникову, не проявившую "должного
контроля", и Карасина, в том же обвиненного. Свои же ошибки главк признавать
не желал, и тогда в руках Овешниковой замелькала синяя записная книжечка с
телефонами, закрутился диск - и Карасин понял, зачем Овешникова держит при
себе презираемого ею муженька, тихого Рафаила; супруг, которому она раз
месяц, возможно, разрешала полежать рядом с ней, вхож был в дом Дымшица,
второго или третьего после Предсовмина человека в правительстве.
Пошли на мировую. Издали громогласный приказ - ужесточить контроль,
усилить бдительность, укрепить дисциплину, призвать к... Такой чепухи
написали, что ни Овешникова, ни Карасин читать не стали, мгновенно поняв:
весь приказ сляпан для того лишь, чтоб главк мог в подходящий момент
нагрянуть на завод и любого под руку подвернувшегося отдать под суд,
отстранить от работы, понизить разряд, лишить премии.
Но в том же приказе: на заводе произвести повторный экзамен по технике
безопасности при работе с высоким напряжением!
Под приказом расписалась вся дежурная служба, все сменные энергетики,
но никак не простые электромонтеры и тем более уборщицы.
Но чтоб хотя бы побыть рядом с Таней, Афанасий позвал ее в кабинет,
сунул в руки приказ, а сам смотрел в высокое окно на бредущие в поисках
чего-то облака...
Ему уже ничего и никого искать не надо. Вот она - Таня, Танюша,