"Анатолий Азольский. Полковник Ростов" - читать интересную книгу автора

них, в "Адлоне", своя иерархия: одни проникаются духом уверенных и богатых
клиентов, другие начинают их ненавидеть; всюду попытка маленького человека
играть в большую политику. Дань времени: два ресторанных завсегдатая,
которым не мешало бы побриться да галстук сменить; спекулянты, судя по
манерам; на них неодобрительно посматривал скромно сидевший у стены человек,
которого надо бы назвать обер-кельнером, но - староват для столь высокого
звания, и позиция его в ресторанном зале похожа на наблюдательный пост;
предположительно, старик обслуживал здесь столики еще до войны, еще в год,
когда после училища Ростов устраивал шумные кутежи, куролесил и в "Адлоне",
где самые дорогие номера и лучшая жратва Германии; гестапо не могло не
пользовать обер-кельнера, очень уж выгодное место и очень полезные глаза,
однако таким выжатым казался старик, таким изможденным, что, пожалуй, тайная
государственная полиция часть обязанностей своих переложила на более
надежные молодые глаза и руки... Сейчас ему за шестьдесят, и когда встал,
когда прошествовал в холл - обнаружился какой-то дефект в походке, следы
старого ранения, что ли, хотя возможно и явление, которое Зауэрбрух
растолковывал Ростову на его же собственной ране: штырь из его кости давно
извлечен, на ногу влиять не может, однако мозг этот штырь будет помнить еще
с десяток лет.
Старик штырем засел в памяти Ростова; всю дорогу до министерства он
разыгрывал мысленно сценки, выстраивал с обер-кельнером безобидные
разговоры, которые должны завершиться сдавленным полушепотом, адресом того,
кто очень, очень нужен... В управлении пошел к бывшему сослуживцу,
заместителю по военным сообщениям и транспорту, этот-то уж точно даст талоны
на бензин. Подарили друг другу улыбки, сели, помолчали, будто в ожидании
врача с нехорошим, очень скверным диагнозом, который не прозвучал, который и
так висел в кабинете; плавал и аромат недешевого табака, сослуживец курил
трубку после двух пуль в легких; согнутый указательный палец его поманил
Ростова к стене, портьера отпахнулась. Заниматься школярской работой, то
есть каждое утро разноцветными карандашами отодвигать все дальше на запад
линию фронта, сослуживец не желал, чтоб не портить настроения, и просто
ставил галочки у населенных пунктов, которые еще вчера были в глубоком тылу.
Ростов глянул и даже не покачал сокрушенно головой: и так все ясно; русские
перли со средней скоростью более 20 километров в сутки, 3 июля взяли Минск,
основные силы группы армий "Центр" окружены, в плен попадут не менее 300
тысяч человек, справа на полях карты соотношение сил, оно не нарушится в
ближайшие месяцы, у русских всего больше в три-четыре раза и более - войск,
танков, авиации, артиллерии! (Положение аховое, лишь гений фюрера способен
злобные, противные флажки в одночасье перекинуть на восток, заодно и
разогнав рои самолетов над Германией, - так всем во всех управлениях на
Тирпицуфер хотелось!.. И тот же гений заставит англичан улепетнуться на свой
засраный остров!) Портьера запахнулась - будто крышка гроба опустилась.
(Глаза бывшего сослуживца выражали: несчастный, несчастный немецкий народ,
превращенный в орду беженцев, люди спасаются в предвидении большевистских
зверств, дороги забиты...)
Ну а с талонами - беда, англичане разбомбили два цеха завода
синтетического бензина, и собеседник огорченно вздохнул - ничем, прости,
помочь не могу. Поэтому охотно отозвался он на другую просьбу - найти
солдата или офицера, который два года назад околачивался в Берлине, видел
неоднократно Аннелору Ростов, самого Ростова; принимая во внимание, что