"Анатолий Азольский. Полковник Ростов" - читать интересную книгу автора

протягивая ключ, что счет за апрель и май еще не оплачен комендатурой
Брюсселя и уж не пожаловаться ли хозяину отеля прямо в Берлин? Испытывая
сильное желание врезать наглецу в морду, Ростов порекомендовал хозяину
отправить жалобу в Лондон, если тому так хочется проявить свои пораженческие
настроения, - и наглость портье стремительно пошла на убыль... Около десятка
офицеров проживали в отеле, не желая селиться в забронированных комендатурой
квартирах, и можно подговорить их, поискать помощи у Фалькенхаузена, этот
ничего не боится, расстреливает заложников, забирает у французов и
бельгийцев нравящиеся офицерам автомобили - вот и гостиницу тоже посчитает
остро необходимой для военных нужд и захватит без единого выстрела, хозяину
дадут пинка под зад, а уж о судьбе юного вымогателя и его баб позаботится
сам полковник фон Ростов, и тогда уж никакая сволочь не потребует с него
денег. Сущая чепуха, будто "скупой платит дважды": истинный скупой вообще ни
пфеннига своего не потратит, на то есть казна рейха, - тем более что
предстоит поездка в Берлин, куда полковнику так или иначе надо теперь ехать,
искать там другой "адресочек" взамен того, что так и остался не высказанным
и не услышанным; предвидятся, короче, большие расходы в Берлине, где ни
дармового бензина, ни жратвы по ценам, о которых лживые газеты пишут, что
они "не совсем умеренные".
К 28 июня 1944 года в сухопутных силах Германии состояло несколько
тысяч полковников, они различались именами и фамилиями, родами войск,
погонами и петличками, опушками их, обувкой и личным оружием; у каждого были
только свои орденские планки полного и половинного размера, нарукавные
ленты, кресты, знаки и прочее, и прочее; за любым из них тащился шлейф
послужных списков, достоверных фактов и перевранных слухов, то есть все они
были особенными, ни одного полковника не спутаешь с другим полковником, и
Гец фон Ростов тоже был особенным; он умел расчетливо буянить и дерзко
соглашаться с начальством, ему приписывалось выражение "А ну навались!",
каким он напутствовал свои рвавшиеся в бой танки, хотя боевой клич этот
впервые издал бывший кронпринц, когда повел свою свиту в атаку на
французский бордель. В его службе спады чередовались с подъемами, большой
урон нанес ему курьезный случай в Дармштадте, где ему, командиру роты,
приглянулась однажды пикантная особа, приезжая актрисулька, которую
обер-лейтенант Ростов выдал за дочь командира дивизии, привел в казино, а
там языкастую красотку восторженно приняли офицеры полка. Тяжелое ранение,
едва не лишившее полковника ног, укоротило ему язык и несколько смягчило его
брутальный нрав, он присмирел, почти не нарывался на скандалы, нынешнюю
поездку в Берлин обдумывал так, словно собирался в продолжительный рейд по
вражеским тылам, и если уж рейду бывать, то надобно придумать, под каким
предлогом покидать Брюссель: не объяснять же Фалькенхаузену, какая нужда
гонит его в Берлин, не ссылаться же на хлопоты о судьбе фамильного поместья
под Кенигсбергом! Командующий войсками Северной Франции и Бельгии прервет
все просьбы и рявкнет: "Полковник Ростов! Прекратите скулеж! Каждый человек
на счету! Янки совсем озверели!.." Генерала, правда, в Брюсселе нет, генерал
героически затыкает собою бреши, воюя причем не с подлыми "союзниками", а с
тупоумием Кейтеля и фюрера.
Двое суток валялся в номере Ростов, с момента задержания "Скандинава"
уже прошло сорок два часа; можно в кажущейся безопасности извлекать из
памяти детали всего того, что у шпионов именуется "провалом" и чего никак не
могло произойти, поскольку все предосторожности соблюдались и были