"Вольдемар Бааль. Источник забвения" - читать интересную книгу автора

вторые три цифры дают одинаковую сумму - пятнадцать; запомнились и две
соседствующие семерки, и единица в конце.
Вечером он сидел дома один: Тамара, как повелось, задерживалась в
мастерской - там у них сложилась своя, художническая, компания; Людмила
пропадала неизвестно где. Отношения его с дочерью в последнее время
разладились, то есть попросту не стало никаких отношений. Закончив в
прошлом году десятилетку, она попыталась поступить во ВГИК, но ничего не
вышло; устроилась на работу в киностудию - каким-то реквизитором, что ли,
но скоро бросила: не понравилось. И зажила какой-то своей, непонятной и
недоступной Визину, жизнью, которую он называл праздным бездельничеством,
а она - поисками себя.
Он сидел и перебирал в памяти последние недели. Они протекли странно,
сумбурно, как будто в его жизнь вмешались какие-то посторонние,
таинственные обстоятельства и силы, которые невозможно пока что ни
обнаружить, ни назвать. Явственно было лишь, что он не мог уже ни думать
по-прежнему, ни поступать, ни ощущать себя, а главное - не мог относиться
к своей работе, как раньше: его детище, его газовая лаборатория вызывала в
нем досаду, доходившую порой до отвращения.
Зазвонил телефон. Аноним женского рода посоветовал ему заострить
внимание отнюдь не на научной, а на сугубо художественной материи, в коей
действующими компонентами являются его собственная жена и подающий
несметные надежды молодой живописец.
- Лина? - спросил он.
- Что?! - удивились на том конце, и Визин понял, что это не Лина, да он
и с самого начала знал, что не Лина, так как голос, хотя его и старались
усердно изменить, был знакомым, так как звонили уже не первый раз; Лина не
могла поступить подобным образом - в этом он был безотчетно, неколебимо
убежден, как будто бог знает с каких пор знаком с этой загадочной особой,
и их связывают старые тайны, "И ни за кого она не хлопочет, - почему-то
подумал он. - И у дяди Саши расспрашивала совсем не оттого, что хотела
меня видеть, а оттого, что хотела... хотела заявить о себе..." Это был
необычный, диковинный вывод - Визин сам себе удивился. Анонимщица уже не
интересовала.
Визин представил разговор с Тамарой. Он так или иначе получался
унизительным для обоих. И поэтому, когда она, наконец, пришла и сказала,
что собирается на юг, в горы, писать ледники и скалы, - она поклонялась
Рериху, - он ответил "да, само собой, тебе это, по-видимому, нужно".
- А ты? - спросила она.
- Еще не решил, - ответил он и добавил: - Придумаю...
Так прошел его первый послебольничный день. Потом прошли второй,
третий, четвертый... Время тянулось нудно и тускло. Визин подолгу сидел
над почтой, копался в старых бумагах, но больше для вида или чисто по
инерции, - делать ему ничего не хотелось, мысли роились беспорядочно и
лениво, как бы ненароком касаясь последних событий: то это была черная
папка Мэтра, то Алевтина Викторовна со своим дневником, то "открытие", то
полуфантастическая Лина... Наконец, пришел срок, когда ему надо было пойти
в лекторий и прочитать запланированную лекцию о достижениях современной
химии. Он читал, а глаза его обшаривали зал: он надеялся увидеть зеленое
платье. Но старания его не увенчались успехом. Лекция прочиталась вяло; да
и народа собралось немного; если бы _она_ тут была, он бы ее не пропустил.