"Вольдемар Бааль. Источник забвения" - читать интересную книгу автора

мерцающего свода, или, может быть, среди страниц черной папки Мэтра.
Во второй половине дня была учебная лекция на химическом факультете.
Студенты встретили его доброжелательным гулом - естественно, они были в
курсе недугов молодого профессора; он им всегда нравился, он был
"молоток-мужик", не зануда, интересно читал; по мнению Алевтины
Викторовны, они слушали его "открыв рты", и особенно, конечно, женская
половина аудитории, о чем Алевтине Викторовне было что сказать особо, хотя
чаще всего она ограничивалась презрительным поджатием губ.
Закончив лекцию, Визин пошагал на кафедру; он старался шагать, как
всегда, размашисто и вольно, всем своим видом являя безмятежность и
уверенность, потому что не хотел, чтобы в нем заподозрили перемену. Он
шагал, и ему казалось, что все получается убедительно. И вот, в какой-то
момент он вдруг почувствовал взгляд. Он обернулся; крупная каштановолосая
девушка в ярко-зеленом платье смотрела на него решительно и открыто. В
лекционном зале ее не было, он вообще никогда раньше не видел ее. Она
раскрыла сумочку, достала сложенный листок бумаги, подошла и, не отводя
широких зеленых глаз, молча протянула Визину, и отступила. Он машинально
взял листок, - он тотчас подумал, что, наверно, не следовало так вот сразу
брать, надо было хотя бы спросить "что такое?" или "в чем дело?" - словом,
как-то находчиво, солидно прореагировать, а не хватать автоматически, как
застигнутый врасплох шкодник, - но он уже взял и немедленно, так же
автоматически, развернул; иначе он не мог, потому что перед ним, без
сомнения, была та, что спрашивала о нем у вахтера НИИ. Визин прочитал:
"285-771. Лина."
Когда он поднял голову, девушки не было. Он прошел по коридору,
выглянул на лестницу, спустился в вестибюль - она испарилась.
Это, в общем-то, было знакомо; студентки влюблялись в него не однажды,
и писали записки, и давали телефон, и даже назначали место и время
встречи. В последний раз, около года назад, он получил пространное
послание с пылким, отчаянным, немного сумасшедшим объяснением - было
видно, что влюбленная долго боролась с собой, но искус и воображение взяли
верх, и Визин тогда ответил ей, - тоже письменно, - что благодарит ее и
настоятельно рекомендует прочесть "Евгения Онегина", глава четвертая, с
XII по XVI вкл., опустив XIII, ибо ему уже "приятный жребий повелел", так
сказать, "быть отцом и супругом", на чем, слава богу, все и закончилось
благополучно - студентка та скоро вышла замуж и взяла академический
отпуск.
И все же сейчас было нечто иное. Во-первых, так кратко ему еще не
писали, а краткость, как он верил, есть признак силы. Во-вторых, эта Лина
так смотрела на него, так к нему подошла, как вряд ли смогла бы обычно
увлекшаяся девчонка, - ни тени смущения или робости не было в ней, но не
было и циничности, наглости - все выглядело удивительно достойно и
естественно. И в-третьих, она почему-то вначале искала его в лаборатории,
намекала на "открытие", а отдав записку, так странно исчезла. Подумав, он
пришел к выводу, что она либо в самом деле одна из случайных слушательниц
его "знаньевских" чтений, либо - с другого факультета; но так ли, нет ли,
а определенно хлопочет не о себе. И ничего загадочного, что
отрекомендовалась дяде Саше "инопланетянкой" - это, конечно, отголоски
прошедшей схватки с уфологами. "Не звонить", решил Визин и порвал записку.
А телефон запечатлелся в мозгу: сразу бросилось в глаза, что первые и