"Вольдемар Бааль. Эксперимент" - читать интересную книгу автора

примет за пределами Системы.
- Принято.
Филипп встал с кресла, потянулся. Дублер, передав астрограмму, занял
свое место за пультом.
- Вы не догадываетесь, куда мы направляемся?
- Догадываюсь, - не оборачиваясь, ответил дублер.
- Нырок проведете сами, меня не будить. Ну, а дальше - известно.
Вопросы есть?
- Нет, командир.
Этот дублер был неплохим роботом, на него можно было положиться. Его
дали Филиппу три года назад, заменив старую, ленивую развалину, у которой
уже намечались провалы в памяти. А еще раньше, когда Филипп летал на
"Суслике" - неповоротливом, хотя и выносливом корабле старой конструкции,
дублером у него был Зенон, на редкость знающий, покладистый и спокойный
специалист, по решению Коллегии Экспертов переоборудованный почему-то в
робота-универсуса (робота высшей категории), проторчавший затем несколько
лет в какой-то лаборатории, и наконец, по причине, как объяснили,
морального износа переведенный в роботы-няньки и приставленный к Филиппу,
чему тот несказанно обрадовался: они ведь когда-то были друзьями.
Теперешний дублер (Филипп не захотел давать ему человеческого имени,
чтобы не обидеть своего няньку) знаниями, похоже, превосходил Зенона, умел
принимать серьезные, даже рискованные решения, однако покладистым его
назвать было нельзя. За три года совместных полетов Филипп так и не
перешел с ним на дружескую ногу. Да, он был исполнительным и надежным
помощником, жаловаться на него не приходилось, но подчеркнутая
корректность его, а порой сухость и педантичность мешали сближению. Во
время контрольного осмотра весной зубоскалы из экспериментального цеха
вмонтировали ему дополнительный режим "моветон", для чего продержали три
смены в диспетчерской. И таким образом дублер Филиппа стал способен
работать в двух автономных режимах: "бонтон" и "моветон". Первый режим,
как и у других дублеров, подразумевал деликатность, вежливость,
непременное обращение на "вы", второй - обратное: крикливость,
сквернословие, грубость, похабные анекдоты и хамское тыканье со всякими
оскорбительными добавлениями. "Чтобы нашему асу не скучно было
прокладывать новую трассу", - острили зубоскалы.
К "моветону" Филипп не сразу привык; его коробили развязный сленг
ерника, ругательства и скабрезности; он подумывал даже уже об изъятии
второго режима. Однако со временем заметил, что вежливо-холодный,
пуританский тон помощника скоро начинает претить ему, раздражает,
отталкивает, а на такой основе дружеского контакта ждать, конечно, нечего.
Дело доходило до того, что, выслушав очередной учтиво-уставной ответ
своего напарника, Филипп в сердцах переключал его на второй режим и,
слушая брань и похабщину, словно отдыхал душой. Очевидно, подумал он, есть
смысл в таких переменах, не зря постарались ребятки из экспериментального,
не нули в психологии: ведь тут своего рода профилактика. И он оставил все,
как есть, и так и стал называть про себя дублера в зависимости от режима:
то Бонтоном, то Моветоном, хотя на второй и переходил редко.
- Желаю вам нормально нырнуть, - сказал он роботу.
Тот слегка повернул голову, наклонил ее:
- Благодарю, командир.