"Вольдемар Бааль. Эксперимент" - читать интересную книгу автора

этим-то, этим, - Филипп опять похлопал себя по груди, - этим никак не
воспринимается. Возмущается это! Что делать?
- Знаешь, Фил, - в голосе Зенона прорезалась хрипотца, - до сих пор я
так и не научился понимать двояко. Мозг и душа. Почему они у вас постоянно
противоречат друг другу? - Ему все-таки удалось переключить разговор.
- Мы с тобой давно не разговаривали, Зенон, - мягко проговорил Филипп.
- Ничего, теперь наверстаем. Так? А что касается мозга и души... Ты ведь и
был так задуман, старина. Уж прости! Тебе сделали мозг, а о душе не
позаботились. Душу с самого своего начала монополизировал человек и
никогда и никому ее не уступит. Так ему, по крайней мере, кажется. Это его
вечная собственность. Роботу она ни к чему. Но, кажется, ты сам
позаботился о ней, а, старина?
- Тут, Фил, я тебя плохо понимаю. Как будто ты говоришь на незнакомом
языке.
- Не хитри, Зенон. Ты - то грустен, то сентиментален, то бодр и весел.
А это - качества души. И это, прямо скажем, что-то новое, Зенон. - Он
внимательно посмотрел на него. - Мы действительно давно не разговаривали.
Ты занимался самосовершенствованием, автоэдификацией?
- А что мне оставалось делать? То, что от меня требовалось Коре и
детям, может в два счета сделать любой, даже самый бездарный новичок. Они
и обходились чаще всего своими няньками-новичками. У меня была бездна
свободного времени, а сидеть без дела я не привык, ты знаешь.
- И что же ты делал?
- Размышлял. Нашел у себя сотни дефектов и несуразностей, массу
несовершенств.
- Я тебя понимаю, Зенон. - Фил задумался, вертя бокал. - Вот и у меня
бывало так. Оказывалось свободное время, и я тоже размышлял. И тоже нашел
у себя массу несовершенств. И у себя, и у других. И решил по мере сил и
способностей что-то исправить.
- Поэтому мы сейчас здесь?
- Да, Зенон. - Он допил вино. - А теперь я буду спать. Мы еще успеем
наговориться. Будить не нужно.
- Приятных снов, - сказал универсус и отвернулся к иллюминатору.



5

Филипп спал долго, непривычно долго - может быть, в последний раз он
спал так в детстве. Время от времени просыпаясь, он отодвигал штору, видел
сидящего у иллюминатора Зенона, снова зашторивался, переворачивался на
другой бок и опять проваливался в омут сна. Он потом не мог вспомнить, что
ему снилось, хотя в сознании осталась этакая светлая бессмысленная
мешанина давно минувшего, вчерашнего, сегодняшнего и чего вообще никогда
не было и не могло быть.
Он проспал тринадцать часов и, очнувшись в очередной раз, понял, что
больше не уснет. Он чувствовал себя отдохнувшим, но от вчерашнего "легкого
настроения" ничего не осталось. Явь властно и трезво обступила его, и он
подумал, что будь он вчера в подобном состоянии, то вряд ли решился бы так
поспешно на "разгрузочный" полет. Конечно, он решился бы на него так или