"Семен Бабаевский. Сыновний бунт" - читать интересную книгу автора

возить на мясокомбинат. Или взять птицу. Да у нынешних хозяев даже кур нету.
Почему бы не расплодить уток? Воды у нас зараз много, добрая половина Кубани
к нам устремилась. Да и не тысячу уточек пустить на воду, а тысяч сто - вот
это доход! В птице хранятся колхозные рублики, и их надо суметь взять. Или
завести фермы молочного скота. Только не такие, какие есть на хуторах,
двадцать коровенок, да и те не породистые - истинно козы! Нужны настоящие
фабрики молока, голов этак на триста, да чтобы коровы были молочные. Это
тоже рубли, и какие! А огороды в пойме Егорлыка? А бахчи? Капуста, помидоры,
картошка, лук, чеснок, и все это можно продать в городе... А кукуруза?
Почему мы о ней забыли? Это корма, и какие! еще посадить тыкву, свеклу, и
будет молоко и мясо... Особо скажу о людях - без них не разбогатеть. Не мы,
руководители, увеличиваем богатство, а колхозники. Но чтобы они трудились с
охотой, их надо заинтересовать... Чем? Оплатой труда. Сделал, постарался -
получай. Как я понимаю, Степан, на одном энтузиазме далеко не ускачешь,
людям надо дать заработать... Ты чего усмехаешься? Может, я, Степан, насчет
рубля что не так сказал? Или насчет заработка неправильно мыслю?
- Говорил ты хорошо... Запальчиво, даже зло, и это мне понравилось.
Таким я тебя и на фронте не видел. - Скуратов подошел к окну и долго смотрел
на залитую дождем улицу. - И насчет рубля и оплаты за труд - правильно... За
труд надо платить, и платить щедро... Вот и я того мнения, что пора нам
браться за ум и начинать по-настоящему богатеть. И чтобы люди знали, что они
делают и что получат за свой труд. И лучше всего подходят для этого крупные
хозяйства, те самые мощные моторы, о которых ты говорил. Но для большого
хозяйства нужен и большой руководитель. Согласен, Иван? Вот я слушал тебя и
думал. О тебе, Иван, думал. Мы с тобой почти всю войну рядом прошли, не
такое пережили. Вот и говорю тебе: ну, Иван Лукич, засучивай рукава и берись
за дело. Планируй труд и рубль, заинтересуй людей, заводи свиней, уток,
коров...
- Мне браться? - Иван Лукич развел руками. - Степан, так ведь я же
беспартийный... Разве ты забыл?
- Знаю... Но мне также известно, что в войну ты был гвардейцем, воевал
исправно, а в мирные годы не сидел сложа руки, и что меня, Иван, особенно
радует, и это я тебе скажу: душой ты за жизнь болеешь. - Подошел к Ивану
Лукичу, улыбнулся. - То, что ты беспартийный, беда небольшая. Мы, райком,
поддержим, поможем. Попробуй управлять не машинами, а людьми. Дело это,
сказать по правде, нелегкое, и не каждому оно дается. Ну, что?
- Ежели нужно... Ежели по-фронтовому... Давай, Степан Петрович,
попробую.
"Давай попробую..." Как вырвались эти слова, Иван Лукич не помнил. Но
отступать было поздно, да и не в привычке Ивана Лукича Книги пятиться назад.
- Только ежели и у меня, ничего, не получится, - сказал он, волнуясь, -
так ты меня сразу снимай - и взашей, без всяких разговоров...
- Об этом не проси, это делается без просьбы. - Скуратов уселся на свое
место, и снова лицо его. стало суровым. - Только вот что, гвардеец, хочу
по-дружески предупредить... Эти свои гулянки с гармошкой, выпивки и всякие
вольности насчет женского пола прекрати и навсегда выбрось из головы.
- И до тебя дошла та молва?
- Долетела... По особым проводам.
- Честно тебе, Степан, скажу: есть у меня этот грех. Сказать, и не
грех, а грешок небольшой, а все ж таки имеется. - Иван Лукич отвернулся,