"Аркадий Бабченко. Аргун " - читать интересную книгу автора

и тени улыбки.
На траве лежат две сигнальные ракеты. Мы собираемся обменять их на
анашу. В этом углу забора есть небольшая щель, и здесь уже образовался
рынок. По ту сторону весь день сидят чеченята, с нашей стороны подходят
солдаты, предлагают свой товар - тушенку, соляру, камуфляж. Полчаса назад
батальонный повар пропихнул в щель коробку с маслом. Фикса предложил набить
ему морду, но не хотелось вставать.
С нас в качестве аванса чеченята уже стрясли три сигналки. Теперь мы
ждем, когда они принесут обещанный коробок шмали, чтобы обменять его на
оставшиеся две.
Нас угощают мясом. Пехота застрелила сторожевую собаку, сейчас они
жарят ее на костре. У Фиксы оказались земляки в этом взводе, и нам перепало
по два ребра. Все-таки землячество - великая вещь. Только вдали от дома
понимаешь, насколько важен тебе человек, который в детстве ходил по тем же
улицам и дышал тем же воздухом, что и ты. Вы могли никогда не видеться с ним
раньше и вряд ли увидитесь потом, но сейчас вы - братья, и каждый пожертвует
для другого всем.
Мы жуем жесткое мясо, горький жир стекает по нашим пальцам. Вкусно.
- Сейчас бы лучку еще, - говорит Фикса. - Я мясо с зеленью люблю. А
больше всего люблю свинину, жаренную с картошкой и луком. У меня жена знает
в этом толк. Шкварки она жарит до тех пор, пока они не загнутся краями
кверху, иначе сало получается тушеным и невкусным. А вот когда весь жир уже
шкворчит на сковороде, она кладет мелко порезанную картошечку, поджаривает с
одной стороны, и когда первый раз мешает, то солит и добавляет лук. Лук надо
обязательно после картошки кидать, а то подгорит. И вот когда...
- Заткнись, Фикса, - перебиваю я его. Мне вдруг ужасно захотелось
картошки с салом, и слушать эти гастрономические откровения я больше не
могу. - Здесь нет свиней, они мусульмане и сала не едят.
- Это ты точно заметил, свинью здесь днем с огнем не сыщешь. Нерусь
поганая. Откуда у них сало, если они даже подтираться по-человечески не
умеют.
Наши солдаты почему-то особенно сильно ненавидят чехов именно за то,
что они подмываются. В каждом доме есть специальные такие кувшинчики
серебристого металла с длинными носиками, расписанные арабской вязью. Парни
поначалу никак не могли сообразить, для чего они предназначены, и заваривали
в них чай. Когда им рассказали, они взбесились. Теперь, занимая дом, мы
первым делом выпихиваем из него сапогами или выносим на палочках эти
кувшины. Нам плевать на веру, что Аллах, что Иисус - нам все едино, мы
воспитаны и выращены безбожниками, но именно эти кувшины олицетворяют для
нас разницу наших культур. Замполиты могли бы выдавать их перед боем для
поднятия боевого духа.
- У меня двоюродный брат в Таджикистане служил, так таджики вообще для
этого дела голыши используют, - говорю я, обгладывая ребра.
- Ну и как там, в Таджикии? Поди, лучше, чем здесь? Чего брат-то
рассказывает?
- Не знаю, - говорю я. - Он погиб.
Брат погиб, когда ему оставалось два месяца до дембеля. Он сам вызвался
в тот рейд на границу. Дозор сформировали из только что призванного
молодняка, они еще ничего не умели, и брат вызвался идти вместо молодого. Он
был пулеметчиком и, когда начался бой, прикрывал отход группы. Снайпер