"Исаак Эммануилович Бабель. Конармия " - читать интересную книгу автора

Сын рабби
Аргамак
Поцелуй
Грищук
Их было девять



Переход через Збруч

Начдив шесть донес о том, что Новоград-Волынск взят сегодня на
рассвете. Штаб выступил из Крапивно, и наш обоз шумливым арьергардом
растянулся по шоссе, идущему от Бреста до Варшавы и построенному на мужичьих
костях Николаем Первым.
Поля пурпурного мака цветут вокруг нас, полуденный ветер играет в
желтеющей ржи, девственная гречиха встает на горизонте, как стена дальнего
монастыря. Тихая Волынь изгибается, Волынь уходит от нас в жемчужный туман
березовых рощ, она вползает в цветистые пригорки и ослабевшими руками
путается в зарослях хмеля. Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная
голова, нежный свет загорается в ущельях туч, штандарты заката веют над
нашими головами. Запах вчерашней крови и убитых лошадей каплет в вечернюю
прохладу. Почерневший Збруч шумит и закручивает пенистые узлы своих порогов.
Мосты разрушены, и мы переезжаем реку вброд. Величавая луна лежит на волнах.
Лошади по спину уходят в воду, звучные потоки сочатся между сотнями
лошадиных ног. Кто-то тонет и звонко порочит богородицу. Река усеяна черными
квадратами телег, она полна гула, свиста и песен, гремящих поверх лунных
змей и сияющих ям.
Поздней ночью приезжаем мы в Новоград. Я нахожу беременную женщину на
отведенной мне квартире и двух рыжих евреев с тонкими шеями; третий спит,
укрывшись с головой и приткнувшись к стене. Я нахожу развороченные шкафы в
отведенной мне комнате, обрывки женских шуб на полу, человеческий кал и
черепки сокровенной посуды, употребляющейся у евреев раз в году - на пасху.
- Уберите, - говорю я женщине. - Как вы грязно живете, хозяева...
Два еврея снимаются с места. Они прыгают на войлочных подошвах и
убирают обломки с полу, они прыгают в безмолвии, по-обезьяньи, как японцы в
цирке, их шеи пухнут и вертятся. Они кладут на пол распоротую перину, и я
ложусь к стенке, рядом с третьим, заснувшим евреем. Пугливая нищета
смыкается над моим ложем.
Все убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую,
блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном.
Я разминаю затекшие ноги, я лежу на распоротой перине и засыпаю. Начдив
шесть снится мне. Он гонится на тяжелом жеребце за комбригом и всаживает ему
две пули в глаза. Пули пробивают голову комбрига, и оба глаза его падают
наземь. "Зачем ты поворотил бригаду?" - кричит раненому Савицкий, начдив
шесть, - и тут я просыпаюсь, потому что беременная женщина шарит пальцами по
моему лицу.
- Пане, - говорит она мне, - вы кричите со сна и вы бросаетесь. Я
постелю вам в другом углу, потому что вы толкаете моего папашу...
Она поднимает с полу худые свои ноги и круглый живот и снимает одеяло с
заснувшего человека. Мертвый старик лежит там, закинувшись навзничь. Глотка