"Виталий Бабенко. Проклятый и благославенный" - читать интересную книгу автора

пространства, объемом равного именно гостиной. Но только объемом. Как
создавались границы этого пространства: материальными плоскостями или
особой экранировкой - не пойму до сих пор.
Вывод у меня пока один напрашивается. Не прошлое это было, а модель
прошлого. Да! Какая-то вот такая модель. И видишь ли, в этой мысли меня
следующее утверждает: с каждой минутой все дольше и больше чудится, что
спектакль тот самый - головизионный - не целостным представлением был,
не видеозаписью, а очень хорошо подогнанной мозаикой из обрывков всех -
всех! спектаклей, что я за свою жизнь пересмотрел..."
Щелчка нет. Фонна Психолога оказалась записанной не до конца, и чтец
сканирует развертку, надеясь обнаружить новую ин* формацию. Я знаю, что
ее не последует, но не двигаюсь, не переключаю проигрыватель. Посидеть,
подумать... Вспомнить. Все вечера заняты у меня только этим. Я часто
спрашиваю себя; зачем мне это нужно? В конце концов я не специалист, не
член какойнибудь комиссии, просто близкий друг Психолога, немного знал и
остальных членов экипажа. Меня никто не просил о помощи, мои выводы, да-
же если они и последуют, вряд ли кого заинтересуют, ибо базой, достаточ-
ной для научного обобщения физико-технических данных, я не располагаю. И
тем не менее бьюсь",
Может быть, толчок дало письмо? Да, так и было. Я оказался вовлечен-
ным в эту историю, и память о друге не даст мне покоя, В сущности, мне
всего-то и нужно, что мои фонные копии. Корабль? Пусть другие разбирают
его по косточкам. Я вижу смысл в другом: в вопросах, мучивших Психолога.
Какая тайна сокрыта в видениях, с которыми столкнулся экипаж? Почему они
разные? Что подействовало на психику тренированных людей? И добавлю от
себя - нет ли в галлюцинациях ответа на всю загадку эксперимента?
Вот подумал сейчас о Корабле и тут же вспомнил, как я впервые увидел
игрушку Физика.
Это было задолго до эксперимента. Я заехал тогда к Физику по каким-то
не суть важным делам, но дома его не застал. Очевидно, его срочно вызва-
ли, ибо он был отменно точен и, коли условился, никогда не заставлял се-
бя ждать. Поскольку из всех машин на стоянке отсутствовал лишь один
"спурт", это само по себе доказывало, что вызов был спешный и требовал
безотлагательности.
Мне ничего не оставалось делать, как убраться восвояси. Но, прежде
чем задать "квадриге" реверс, я счел нужным зайти внутрь м оставить хо-
зяину фонну. Естественно, это можно было - и по всем правилам следовало
- сделать в гостевом дворике. Я же, понукаемый нездоровым любопытством,
решил подняться в кабинет и засвидетельствовать визит - шутки ради - в
блоке "рабочей памяти". Что поделаешь, очень уж хотелось полюбопытство-
вать, как выглядит "святая святых" ученого. Тем более что самому хозяину
никогда бы и в голову не пришло, будто его "келья" может вызвать интерес
у кого-либо из гостей.
Вступил в кабинет... и тут же пожалел о своей ненасытной любозна-
тельности. Кабинет как кабинет, обычное рабочее место, ничего особенно-
го. Стол, пюпитр "рабочей памяти", информ-заказчик, картотека, фоннопро-
игрыватель да серийный "секретарь" - вот и вся обстановка. Что я ожидал
увидеть - я и сам не представлял. Скорее всего, мне рисовался в вообра-
жении живописный беспорядок. Нестертые в "памяти" обрывки мыслей, стра-
ницы новейшей монографии на экране заказчика, полузаконченная рукопись в