"Ричард Бах. Чужой на земле" - читать интересную книгу автора

их усилия не пропали даром. Каждый самолет летит ниже своего ведущего, и
четвертый летит ближе всех к земле. Но даже мельком взглянуть на землю -
значит быть плохим ведомым. Ведомый обладает совершенно абсолютной,
непоколебимой, безусловной верой в своего ведущего. Если ведущий звена
"Рикошет" полетит сейчас слишком низко, если он не поднимет чуть-чуть
строй так, чтобы обойти холм, то мой самолет станет облаком из земли,
обломков металла и оранжевого пламени. Но я доверяю человеку, который
ведет звено "Рикошет", и он немного приподнимает строй так, чтобы облететь
холм, и мой самолет пролетает над холмом, словно его там и нет; я лечу на
отведенном мне в строю месте и доверяю ведущему.
В качестве четвертого ведомого звена "Рикошет" я располагаюсь внизу
слева сзади так, что могу посмотреть вверх и выстроить в одну ли-
нию белые шлемы трех других летчиков. Это все, что я должен видеть и что
хочу видеть: три шлема в трех самолетах на одной прямой линии. Не важно,
что делает строй, я буду занимать в нем свое место, держа равнение на три
белых шлема. Строй набирает высоту, пикирует, поворачивает от меня,
поворачивает на меня; моя жизнь посвящена тому, чтобы делать все, что
следует, с рычагом газа, с рычагом управления, с рулевыми педалями и
рычажком подстройки, чтобы оставаться на своем месте в строю и держать все
три шлема на одной линии.
Вот мы над полотнищами мишеней, и радио оживает.
"Ведущий отходит вправо". Знакомый голос, который я так хорошо знаю;
голос, слова, человек, его семья, его проблемы, его устремления в это
мгновение слились в одном резком взмахе серебристого крыла, уходящего
вверх и в сторону при развороте перед началом учебных стрельб - развитии
навыка в особом виде разрушения. И у меня для равнения остаются только два
шлема.
Когда ведущий отходит, второй ведомый становится ведущим звена. Его
шлем резко поворачивается вперед - летчик теперь смотрит не на первый
самолет, а прямо вперед, и он начинает счет. Одна тысяча один одна тысяча
два одна тысяча - отрыв! С резким взмахом гладкого металлического крыла
второй исчезает, и
у меня теперь роскошно простая задача - держать равнение только на один
самолет, летчик которого сейчас смотрит прямо вперед. Одна тысяча один
одна тысяча два одна тысяча - отрыв! Крылом машет третий, всего в
нескольких футах от конца моего крыла, и я лечу один. Моя голова
поворачивается вперед, с отходом третьего я начинаю счет. Одна тысяча один
не правда ли, сегодня неплохой денек, только облачка для разнообразия, и
мишени будет хорошо видно. Приятно расслабиться после строя. Получалось,
однако, неплохо, второй и третий хорошо держали равнение одна тысяча два
хорошо, что сегодня воздух спокоен. Не так будет качать при прицеливании.
Сегодня хороший день, можно будет выбить высокие очки. Посмотрим, прицел
установлен и заблокирован, проверю тумблеры пулеметов потом, вместе с
другими тумблерами, такое здесь пустынное место, если кому-то придется
катапультироваться. Здесь наверняка нет деревень на десять миль вокруг
одна тысяча - отрыв!
Рычаг управления в правой перчатке резко вправо и на себя, и линия
горизонта уходит из поля зрения: амортизирующий костюм надувается
воздухом, плотно обжимая ноги и живот. Шлем тяжел, но эта тяжесть привычна
и не создает неудобства. Зеленые холмы подо мной разворачиваются, и я