"Геннадий Бачериков. Забытый вальс " - читать интересную книгу автора

бумагу свертка лежал конверт, на котором было написано, - Наташе Бурыкиной,
ее, матери, имя и фамилия. Наташа вытащила из незапечатанного конверта
четвертушку бумажного листа.
"Дорогая Наташенька. Ты это письмо прочитаешь только после моей смерти.
В шкатулке лежат вещи, которые принадлежат императорской семье - колье и
пасхальное яйцо. Я дала клятву, что сохраню их и отдам только человеку,
который придет и скажет пароль "я от Николая и Александры". Я жила в этой
квартире и не должна была никуда отсюда съезжать. Довериться я никому не
могла. Что будет с этими вещами дальше, я не знаю. Не знаю также, придет ли
кто-нибудь. Если меня будет кто-то разыскивать, спроси, от кого он. Умоляю
тебя, сохрани колье и яйцо. Остальное в твоем распоряжении целиком и
полностью, вам с Васей надо выжить."
Наташа сняла первый слой бумаги, второй, третий. На столе перед ней
лежали: плоский вишневого цвета бархатный футляр, две маленькие, тоже
бархатные коробочки, большой прямоугольный сверток и четыре длинных
сверточка, тоже завернутых в пергаментную бумагу. Она развернула один из
длинных тяжелых свертков, на стол, покрытый толстой вязаной скатертью, с
глухим стуком вывалилась кучка желтых монет с двуглавыми орлами на одной из
сторон. Это были царские золотые десятки, ей приходилось держать их в руках,
еще на свадьбу дядя подарил ей две монеты. Из одной были сделаны обручальные
кольца, из другой - сережки и колечко с бирюзой для нее. Все это давно уже
было обменено на продукты.
Она завернула все в платок, убрала в сундук и закрыла его на навесной
замок. Накрыла простыней тело покойницы. Перетащила к себе в комнату
подшивки журналов, затопила буржуйку. Еще осенью дворник Ильдар поставил над
буржуйкой каркас железной кровати без сетки, положил на него несколько
металлических уголков, на них положил кирпичи, которые он с матерью натаскал
из развалин разбомбленного дома, и обложил буржуйку кирпичами с боков. На
кирпичи сверху положили матрац, на котором и спали Наташа с Васей. Кирпичи,
хоть и несильно, но прогревались, тепло, проходящее сквозь щели в кирпичах,
быстро нагревало матрац, и спать было не так уж холодно. Когда надо было
сварить кашу или вскипятить чайник, матрац сворачивали и вынимали пару
кирпичей, чтобы получить доступ к раскаленному верху буржуйки.
Наташа сварила две картофелины и поделила пополам зачерствевший кусок
хлеба, найденный в комнате соседки. Она дождалась вечера, кроя из меховой
накидки заготовки для Васиного пальтишки. Затем уложила Васю, дождалась,
пока он заснет, сняла с полки старую, еще дореволюционную жестяную коробку
из-под конфет, в которой хранились письма и открытки от родных, и снова
пошла в комнату Надежды Борисовны. Там она достала узелок с драгоценностями
из сундука, переложила в коробку, аккуратно упаковав в пергаментную бумагу,
колье и футляр с пасхальным яйцом. Подумала, добавила два свертка с
монетами. Затем закрыла коробку и зашила ее в мешковину. Получилось что-то
вроде небольшой посылки. Оставшиеся драгоценности, а в двух маленьких
футлярах были золотые серьги и кольцо с прозрачными камнями, она увязала в
узелок и спрятала узелок и зашитую коробку у себя в одном из ящиков комода.
Сейчас следовало решить, что же делать дальше. Наташа мысленно
перебрала в уме всех знакомых, к кому можно было бы обратиться для обмена
найденного на что-нибудь съестное. Свои серьги и кольца она в сентябре
обменяла на крупу и картошку у знакомого подруги, с которой вместе работала.
Но та жила очень далеко, и идти к ней надо пешком по сильному морозу, а