"Геннадий Бачериков. Забытый вальс " - читать интересную книгу автора

Николай как-то посещал с одной подружкой чехословацкий магазин
"Власта", где та надолго зависла над бижутерией, и знал, что подобного рода
изделие называется колье. Слева и справа от колье в небольших углублениях
лежали такого же тончайшего узора сережки, тоже с разноцветными камнями.
Николай взял в руку сережку, удивился ее ощутимому, несмотря на ажурность,
весу, подошел к окну, осторожно провел краем сережки, на котором прилепились
крошечные ограненные кристаллики, по стеклу. На стекле остались две легкие
параллельные царапины. Точно, бриллианты! Он, как во сне, вернулся к столу и
положил сережку на место. Информация об аукционах Сотбис и Кристи сейчас
регулярно появлялась в прессе, и он понимал, что если говорить о стоимости
колье и сережек от Фаберже, то речь будет идти даже и не о десятках, а,
пожалуй, о сотнях тысяч долларов. Машинально он взял в руки сверток,
завернутый в пергаментную бумагу, и стал его разворачивать. Делал он это уже
совершенно автоматически, без интереса, все чувства были как бы заморожены.
Когда он снял бумагу, в руках у него оказался изящный деревянный футляр из
карельской березы с овальными краями и углами. На футляре оказался вытиснен
тот же двуглавый орел и те же надписи: "К.Фаберже", "Санкт-Петербург -
Москва - Лондон". Николай открыл футляр. В принципе он уже знал, что там. В
гнездышке футляра сверкнуло голубой эмалью, золотом и блеском камней одно из
знаменитых императорских пасхальных яиц Фаберже. Опоясывающие яйцо золотые
вензеля в одном месте образовывали небольшую рамку, в которой находился
миниатюрный портрет мужчины с умным, исподлобья взглядом, в военной форме с
голубой Андреевской лентой через плечо и орденской звездой на груди. У него
была роскошная борода и, вследствие глубокой залысины, чрезвычайно высокий
лоб. Николай не мог сказать точно, но, видимо, это был кто-то из династии
Романовых.
Ноги вдруг стали ватными, Николай поспешно сел, почти упал в свое
любимое кресло, в котором он любил почитать вечерами. Он понимал, что
внезапно стал обладателем целого состояния. Осторожно провел рукой по колье,
ощутив прохладу кружевной металлической вязи, колючесть маленьких
бриллиантиков и гладкие грани изумрудов. Судя по весу сережки, в качестве
металла, из которого было сделано это ювелирное чудо, использовалась
платина. Николай с усилием поднялся из кресла, пошел на кухню, взял большой
винный бокал, наполнил его до половины своим любимым пятидесятиградусным
армянским "Двином" и залпом выпил. Когда огненный комок скатился в живот и
начал там разгораться, он пришел в себя. Голова почти моментально стала
кристально чистой, оглушающая пелена, окутавшая сознание спала, и он
осознал, что, собственно говоря, уже больше суток ничего не ел.
Николай достал из морозилки брусок замороженного свиного сала,
настрогал на сковородку тончайших прозрачных розовых ломтиков, включил
конфорку. К тому времени, когда он очистил большую луковицу, на сковородке
уже вовсю скворчали золотистые шкварки. Скинув их шумовкой в блюдечко, он
пожарил лук, разбил в него три яйца, бросил сверху шкварки, посолил,
поперчил, подождал, пока запечется белок, и умял все это с большим ломтем
черного хлеба.
Чай он пил уже в состоянии полнейшего успокоения. Следовало решить, что
делать дальше. Можно, конечно, было сдать все, как положено, государству и
получить свои законные двадцать пять процентов. Но в том бардаке, который
творился вокруг, могло произойти все, что угодно. Например, человек по имени
Николай Денин мог просто исчезнуть с лица земли вместе с упоминанием о нем в