"Паоло Бачигалупи. Специалист по калориям" - читать интересную книгу автора

виденном когда-то садху,7 посыпанном пеплом, все это - спутанные волосы,
пренебрежение к одежде, отстраненность во взгляде - результат
просветленности. Лалджи прогнал от себя воспоминание. Этот человек вовсе не
святой старец. Просто человек, к тому же потрошитель генов.
Крео снова прицелился в далекого чеширца.
- На юге я получил бы по голубой банкноте за каждого убитого зверя.
- Здесь вам никто ничего не заплатит, - сказал старик.
- Верно, но это же вредители.
- Не их вина, что мы сделали их слишком совершенными. - Старик
неуверенно улыбнулся, словно примеряя новое выражение лица. - Прошу вас - Он
опустился перед Крео на колени. - Не стреляйте.
Лалджи положил руку на пружинное ружье Крео.
- Оставь чеширцев в покое.
Крео нахмурился, но все-таки разрядил механизм, раздался вздох
высвободившейся энергии.
Специалист по калориям произнес:
- Я Чарльз Бауман. - Он выжидающе смотрел на них, будто надеясь быть
узнанным. - Я готов. Я могу ехать.

Гита умерла, теперь Лалджи был в этом уверен.
Временами он притворялся, будто может быть иначе. Притворялся, будто
она могла обрести какую-то новую жизнь, даже после того, как он уехал.
Но она умерла, и он был в этом уверен.
Это был его тайный позор. Один из наростов на его жизни, приставший к
нему, словно собачье дерьмо к ботинкам, умаляющий его в собственных глазах;
как и тот случай, когда он кинул камень и разбил голову мальчику, без всякой
причины, просто посмотреть, сможет ли, или когда он выкапывал из земли зерна
и съедал одно за другим, слишком оголодавший, чтобы с кем-то делиться. А
потом была Гита. Вечно была Гита. И то, как он бросил ее и уехал, чтобы жить
поближе к калориям. И то, как она стояла в доках и махала, когда он
отчаливал, хотя она сама оплатила его переезд.
Он помнил, как догонял ее, когда был маленьким, следуя за шуршанием
шальвар-камиза,8 а она мчалась впереди, волосы черные и черные глаза и
белые-пребелые зубы. Он не знал, действительно ли она была так красива, как
он помнил. В самом ли деле ее умащенная черная коса блестела так, как ему
казалось, когда она сидела с ним в темноте, рассказывая истории об Арджуне и
Кришне,9 Раме10 и Ханумане.11 Как много всего потеряно! Он задумывался
иногда, правильно ли он помнит ее лицо, или же он подменил его лицом
какой-нибудь болливудской актрисы12 со старого плаката, одного из древних
плакатов, которые Шрирам держал в укромном месте в мастерской и ревностно
оберегал от влияния света и воздуха.
Долгое время он думал, что вернется назад и отыщет ее. Что сможет ее
накормить. Что станет посылать деньги и пищу на свою истребленную насекомыми
родину, существующую ныне лишь в его воображении, в его снах, когда он в
полусознательном состоянии бредил пустыней, черными и красными сари,
женщинами в песках, их черными волосами и серебряными браслетами и
голодом, - последние его воспоминания были полны голода.
Он фантазировал, что сумеет контрабандой перевезти Гиту через
сверкающее море, поближе к бухгалтерам, высчитывающим квоты на сожжение
калорий для всего мира. Поближе к калориям, как однажды сказала она сама,