"Михаил Бадалян. Проклятие Вермеера" - читать интересную книгу автора

Герасимом.
- Очень приятно. Максим, - я протянул руку.
Сзади раздалось предостерегающее рычание Зига.
- Прошу следовать за мной! Господин Воронцов ждет вас, - торжественно
объявил Герасим, жестом пригласив меня подняться на второй этаж.
Загасив сигарету в маленькой хрустальной пепельнице, я направился к
широкой лестнице.
Наверху меня ждало еще большее потрясение. Тициан, Караваджо, Пуссен,
Рембрандт!.. Целая стена была занята гравюрами Дюрера!
- Прошу сюда, - Герасим толкнул дверь в конце коридора, приглашая меня
войти. Сам он не зашел, чтобы доложить о моем приходе.
Я сбросил с себя оцепенение и переступил порог комнаты...
Помещение, в котором я очутился, являлось, по всей видимости, личным
кабинетом господина Воронцова. Все в нем говорило об изысканном вкусе и о
большом количестве нулей на банковском счету его хозяина.
Кабинет представлял собой громадную круглую комнату диаметром не менее
десяти метров, с высоченным куполообразным потолком. Всю стену напротив
дверей занимало большое французское окно, занавешенное тяжелыми, расшитыми
золотом шторами. Круглый ковер размером с вертолетную площадку покрывал
большую часть пола, оставляя неприкрытой узкую полоску дорогого паркета
около стен. Слева и справа, друг против друга находились два камина, в одном
из которых, несмотря на теплую погоду, полыхали, потрескивая и разбрасывая
вокруг искры, два сосновых ствола. Пространство между дверьми и каминами
занимали полукруглые книжные шкафы из маренного дуба, смыкающиеся над
дверью. Две же стены по бокам от окна были увешаны несколькими прекрасными
полотнами, каждое из которых стоило целое состояние.
Посредине кабинета, чуть смещенный к окну, стоял стол, который не
поместился бы в нормальной комнате.
Ошарашенный великолепием и размерами кабинета, я сперва было и не
приметил маленького, аккуратного старичка в стеганом домашнем пиджаке
коричневого цвета, сидящего в кресле за столом.
Похоже, что и он не заметил моего появления, поскольку даже не
шевельнулся, когда я вошел. Уставившись взглядом куда-то поверх моей головы,
господин Воронцов, казалось, думал о чем-то своем.
Я попытался привлечь его внимание тем, что громко кашлянул. Но и это не
произвело должного эффекта.
Мысль, что я буду иметь дело с пожилым обладателем многомиллионного
состояния, который к тому же плохо видит и слышит, не очень мне улыбалась.
Хотя, несколько часов назад, когда мы по телефону договаривались о встрече,
господин Воронцов не оставлял впечатления выжившего из ума старикашки.
Ситуация начала меня раздражать. Быстро пройдя расстояние, отделяющее
меня от стола, я склонился над хозяином кабинета насколько позволяли размеры
его рабочего места.
- Господин Воронцов, - позвал я.
Никакой реакции. Я уже собирался позвать на помощь Герасима, когда
обратил внимание на неестественную бледность лица Воронцова, которую в
полумраке кабинета сперва не заметил. Быстро обойдя стол, я приблизился к
нему и взял за руку.
Господин Воронцов был мертв!
Причиной смерти была страшная огнестрельная рана, вокруг которой