"Константин Бадигин. Корсары Ивана Грозного (Роман-хроника времен XVI века) [И]" - читать интересную книгу автора

убивают".
- Мой верный слуга, - сказал царь вельможе, подняв на него глаза, -
ты тоже подписал челобитную?
- Великий государь, - отвечал Висковатый, оставаясь на коленях, -
прошу тебя, вспомни о боге, не проливай крови невинных. Не истребляй
своих. Твой отец и твой дед не превращали своих слуг в рабов. Раб не может
быть ни верным, ни храбрым. Подумай, великий государь, с кем ты будешь
впредь не то что воевать, но жить! Мы хотим по-прежнему быть тебе
советниками. Мы хотим, чтобы ты прислушивался к голосу своих верных слуг.
А не гнал их прочь.
- Разве не я созвал собор? Я многих людей слушал, - прервал царь
Ивана Висковатого. - Вот уж двадцать лет я слушаю твои советы, Ивашка, раб
мой. Разве я гнал тебя прочь?
- Это так, великий государь, ты ласков ко мне и позволяешь глядеть
твои светлые очи. Но многих верных и мудрых ты лишил жизни, отринул с
глаз, держишь в опале...
- Я гоню от себя врагов, солжививших клятву и посягнувших на жизнь
нашу.
- Наговоры, великий государь, - послышалось из толпы бояр, дворян и
князей, стоявших на коленях. - Ты веришь опричникам, людям с черным,
лживым сердцем.
Царь с трудом сохранял спокойствие.
- Кто сказал? - негромко спросил он.
Воцарилось молчание.
С поднятой головой из толпы выступил престарелый, седобородый
человек:
- Это мои слова.
Малюта Скуратов нагнулся к царскому уху.
- Князь Василий Федорович Рыбин-Пронский. Отец его великим князем
Василием обижен, - прошептал он, - а по отцу обижен и сын.
Царь Иван долго и внимательно его разглядывал. Князь поблек и
съежился под его взглядом.
Бледное лицо царя передернула судорога.
- Добро, добро, - произнес он сквозь зубы, - запомню тебя, верный
слуга... А сейчас ступай туда, где стоял.
Князь Василий Рыбин-Пронский поклонился царю и опустился на колени на
прежнем месте.
В это время Скуратов, пригнувшись, стараясь не обратить на себя
внимания, вышел из палаты.
- Раб есть раб, а господин есть господин... - сказал царь,
обернувшись к Афанасию Вяземскому. - Я к ним душой, а они, собаки, вишь
что задумали - моих верных слуг опричников порочить! Нет, пес, - он
посмотрел на Висковатого и с яростью ударил о пол посохом, - я вас еще не
истребил! Я только начал...
Толпа челобитчиков грозно зашумела. Без Малюты князья и бояре
чувствовали себя свободнее:
- Великий государь, повели слово молвить, - снова поклонился
Висковатый. - Мы не хотим умалять прав, дарованных тебе богом. А я... я
повинуюсь твоему приказу, даже если он противоречит божьей воле. Но мы
слуги твои, а не рабы. И от святых отец сказано: царю царство держати и