"Константин Бадигин. Корсары Ивана Грозного (Роман-хроника времен XVI века) [И]" - читать интересную книгу автора

- Три года, Терентий Григорьевич.
- Три года? За три года у нас в Москве крутая каша заварилась, не
приведи бог.
- Как тебя понимать, Терентий Григорьевич?
- Так и понимай, что каша крутая. За три года столь голов срублено,
сколь людей на колья посажены и от других казней сгибли - не счесть.
- А кто тую кашу заварил?
- Царские слуги-кромешники.
- А царь-то, Иван Васильевич, почто слугам волю дал?
Терентий Лепешка не сразу ответил.
- Как тебе обсказать, милай. В прошлом годе в день святые Троицы
гости к нашему боярину съехались. Знатная застолица была, пиво, мед
хмельной пили. Слыхал я разговор промеж гостей, - Терентий понизил голос,
- будто большой царский воевода князь Андрей Курбский изменил царю и
Русской земле и к литовскому королю отъехал. И другие бояре будто царю
изменили. Осерчал Иван Васильевич, от царства хотел отказаться, отъехал в
Александрову слободу. От расстройства у него, почитай, все волосья на
голове вылезли, похудел, поблек. Теперь царь только кромешникам верит.
Говорят, он в Александровой слободе свой монастырь завел и кромешники у
него в монасех. И ходят они наособицу, не как все, в черных кафтанах да в
черных шапках. Среди них и немцы и татары крещеные есть. А самый матерый у
них Малюта Скуратов...
Степан Гурьев слушал раскрыв рот.
- И слободской народ другим стал, сколь его теперь в Москве живет -
сила. И купцы, и мастера, и ремесленники - все хотят свой голос иметь.
Раньше, что сказал господин, то и ладно, а теперь и то им плохо, и то
нехорошо. Мы да мы, советы норовят давать, будто без них бояре не
разберутся. Разговоры среди горожан вольные пошли. Божественное хулят,
попов и церковь... А откуда разговоры идут? От попов же и монасей... -
Терентий ухмыльнулся и недоуменно пожал плечами. - До царского уха
разговоры ихние достигли, и восхотел он управу на них найти. Кромешники за
вольности не милуют.
- А простой люд, мужиков русских?
- Против мужиков кромешники зла не держат, - подумав, сказал
Терентий. - Однако ежели который боярин попал в опалу, они слуг его и
людей без разбора бьют и режут.
- За что же, Терентий Григорьевич?
- Бояр и князей за изменные дела, а мужиков для потехи. - Терентий
еще подумал. - Для мужиков не так царь страшен, как поместники. Боярин
родовитый либо князь от отцов и дедов богатством владеет. И земли у него
много, и душ крестьянских на земле тысячи. А поместный дворянин получит за
царскую службу триста либо двести десятин и готов из мужиков душу вынуть.
Все ему мало, давай и давай. Нашему-то боярину Ивану Петровичу тоже,
видать, черед пришел; попал воеводой в Полоцк. Место почетное, спору нет,
однако в Москве почета больше... И промеж себя у бояр согласья нет: одни с
крымским ханом воевать хотят, а другие с ливонскими немцами... Господи,
помилуй нас, грешных, пронеси беду...
Под разговор мужиков Анфиса сварила корешки, остудила отвар, дала
хлебнуть сыну.
Терентий Лепешка велел запрягать лошадь.