"Товий Баевский. Злоключения бывшего советского врача в Израиле (Скорая помощь - продолжение)" - читать интересную книгу автора

цапнул, -- вскидывается Гиль.
-- А, точно, сейчас вспомнил, тяжелый был отек, еле вывели. Хана,
проверь -- ка, сколько кислорода в баллоне -- обращается Ицик к девочке.

Сам перебирается в заднюю кабину, открывает ящик с лекарствами и
начинает деловито наполнять шприцы, ворча про себя: "Не люблю я вызовы на
одышку -- никогда не знаешь, на что напорешься. Вон, в прошлый понедельник
тоже вызвали на одышку, а оказался больной в диабетической коме".
Наконец, амбуланс подъезжает к нужному адресу. Бригада выскакивает,
каждый тащит строго определенный набор предметов. Например, добровольцы
традиционно носят баллон с кислородом -- неважно, хрупкая ли это девочка или
здоровый мужик -- назвался волонтером -- тащи. На мою долю приходится
здоровенный ящик с лекарствами. Кряхтя, подымаю его и тащусь вслед за
парамедиком по лестнице.
Входим в квартиру, дверь уже открыта -- нас ждут. Посреди комнаты на
кресле сидит пожилая полная женщина, посиневшие губы выделяются на
испуганном лице. Дыхание частое, при выдохе слышны хрипы -- не нужен никакой
стетоскоп, чтобы их услышать. Беру ее за руку -- пульс частый, сильный,
женщина в холодном поту. Ее дочь протягивает старую выписку -- больная после
инфаркта, с сердечной недостаточностью. В общем, картина ясная -- отек
легких.
Киваю Ицику -- "Готовь мочегонное, нитроглицерин". Он молча протягивает
мне шприцы -- все давно готово. Пока я смотрел пациентку и расспрашивал
родственников -- ребята времени даром не теряли -- монитор присоединен,
маска с кислородом одета, в вене уже торчит катетер, давление измерено.
Такое впечатление, что больную на пару минут окутал белый смерч, а когда
схлынул -- все уже готово. Когда дежуришь с хорошей бригадой -- все делается
слаженно и одновременно, как бы само собой.
Смотрю на табло прибора. Похоже, что отек легких тяжелый, насыщение
кислородом крови низкое. Дело плохо -- как бы не пришлось переводить больную
на искусственное дыхание. Иногда это -- единственное средство довести
пациента живым до больницы. Но в большинстве случаев все же удается обойтись
без таких драматических процедур.
Начинаю вводить лекарства в вену, через несколько минут больная
становится спокойнее, сердечный ритм потихоньку замедляется, становится
ровнее. Добавляю дозу, потом еще одну, минут через 10 больная просится в
туалет. Мы облегченно улыбаемся -- это признак, что лечение сработало,
значит, она начнет выходить из отека. Больше всех доволен Гиль -- если бы
мочегонное сработало не сейчас, а на пути в больницу -- ему пришлось бы мыть
машину -- такое периодически случается. Да, на этот раз быстро сработали.
Все лечение заняло минут 15. Теперь можно везти больную в приемник.
Гиль исчезает, через пару минут возвращается со складным креслом.
Ребята усаживают пациентку, берутся за специальные рукоятки и поднимают ее.
Таскать больных -- это их функция, поэтому беру свой ящик и относительно
налегке двигаюсь за ними.
Спустившись, мы пересаживаем пациентку на складывающееся кресло --
носилки, заносим ее в амбуланс, рассаживаемся и трогаемся. Гиль снова
включает сирену и мигалку, машина мчится, автомобили на дороге от нас
шарахаются, мы проскакиваем на красный свет -- в общем, несемся, как на
пожар. Тем резче контраст с видом машины изнутри. Полное спокойствие,