"Адам Багдай. Тайна черного зонта " - читать интересную книгу автора

- Это вовсе не развлечение, - живо запротестовал Кубусь,

- Ты слишком молод для этого и можешь навлечь на себя неприятности.
Пани Каспрусева будто бы застала тебя в шкафу в своей квартире.

- Вранье! - почти выкрикнул Кубусь. - Это был не шкаф, а сундук в
сенях.

- А что ты там делал?

- Следил за старым Мацеем, тем самым, что чинит кастрюли.

- Боже мой! - Мать заломила руки. - Разве нельзя заняться чем-то иным?

- Но ведь у пани Каспрусевой пропала из курятника курица.

На губах матери мелькнула легкая улыбка.

- И ты, разумеется, выследил вора.

- Нет, нетипичный случай. Оказалось, курицу загрыз Збуй, пес
Фаряшевских.

- Ой, Кубусь, дитя мое, - рассмеялась мать. - И когда ты наконец
повзрослеешь? Не дождусь, когда мы выберемся из Варшавы.

Допрос завершился благополучно. Мать подошла к шкафу и, вынув сумочку,
стала укладывать в нее разную мелочь: расческу, пудреницу, кошелек, чистый
носовой платок, календарик... Кубусь придвинулся ближе и, быстро поцеловав
мать в щеку, одним прыжком оказался у двери. С возгласом "Чао, мамуся!" он
толкнул дверь и, выскочив на лестничную площадку, с облегчением вздохнул:

- Обошлось без слез...

Спустившись вниз, он вынул из кармана красный блокнот - свою самую
большую драгоценность. На первой странице каллиграфическим почерком было
выведено крупными буквами: ДНЕВНИК ДЕТЕКТИВА. А дальше теснились загадочные
заметки, понятные лишь ему самому. Он просмотрел последнюю запись. Взгляд
его задержался на подчеркнутой красным карандашом фразе: "Дело о краже
половика закончено 24 июня. Виновник: Прыщавый Болек". И Кубусь понял, что
обманул свою мать. Дело в том, что все криминальные загадки последних дней
он разгадал и, собственно говоря, у него не было больше работы. Но Кубусь не
особенно огорчился этим обстоятельством. Он знал, что каждый день несет с
собой что-то новое.

Кубусь шел, погруженный в раздумье, пока не увидел своего приятеля
Янека Пирога, прозванного Ленивцем. Удобно развалившись на лавочке, Янек
подставлял солнцу свое полное, лоснившееся от пота лицо и, прикрыв глаза, с
выражением блаженного ничегонеделания изредка сплевывал на дорожку.