"Десмонд Бэгли. Письмо Виверо" - читать интересную книгу автора

пересеченной местности и не знал ничего лучшего, чем провести весь день на
охоте. Я же был чудаком, который не любил убивать кроликов из пневматической
винтовки мальчиком, и еще меньше из дробовика, будучи уже взрослым мужчиной.
Мои родители, когда они еще были живы, смотрели на меня с некоторой
растерянностью, и я, должно быть, вносил смятение в их неискушенные умы; им
казался не совсем нормальным ребенок, который не предается мальчишеским
забавам, а вместо этого проявляет слишком уж необычную для Уилов склонность
к чтению книг и обладает способностью заставлять цифры скакать через обруч.
Они задумчиво покачивали головами, как бы спрашивая самих себя: "Что же
получится из этого парня?"
Я закурил сигарету и выпустил струйку дыма в прозрачный утренний
воздух, затем улыбнулся, заметив, что над трубами фермы дыма не видно.
Должно быть, Боб лег поздно, как бывало всякий раз, когда он проводил вечер
в Кингсбридж Инн или Котт Инн, своих любимых пабах. Этой приятной привычке
настанет конец, когда он женится. Я был рад, что он наконец собрался
жениться, поскольку не мог себе представить ферму Хентри без Уилов, а если
бы Боб вдруг умер неженатым, то из них в живых остался бы только я, а мне
совершенно не хотелось заниматься сельским хозяйством.
Я вернулся в машину, проехал еще вперед, а затем свернул на дорогу,
ведущую к ферме. Бобу было давно пора ее выровнять и положить новое
покрытие, что он обещал сделать уже не один год. Миновав большой дуб,
который, по семейной легенде, посадил мой прапрадед, я обогнул угол дома и
оказался почти в самом дворе фермы.
Затем я резко нажал на педаль тормоза, потому что на середине дороги
кто-то лежал.
Я вышел из машины и посмотрел на него. Он лежал ничком, откинув в
сторону одну руку, и когда я присел и дотронулся до его кисти, она оказалась
холодной как камень. Я тоже похолодел, взглянув на его затылок. Я осторожно
попытался повернуть ему голову, но тело уже окоченело, и чтобы посмотреть на
лицо, мне пришлось перекатить его на спину. Я издал вздох облегчения, увидев
абсолютно незнакомого мне человека.
Его смерть была тяжелой, но быстрой. Выражение лица говорило о том, что
конец был мучительным, губы, искаженные предсмертным оскалом, застыли в
жуткой усмешке, а широко открытые глаза смотрели через мое плечо в утреннее
небо. Под ним образовалась большая лужа наполовину высохшей крови, которой
была покрыта и вся его грудь. Никто не смог бы потерять такое количество
крови медленно - она была извергнута одним внезапным взрывом, принесшим за
собой быструю смерть.
Я встал и огляделся по сторонам. Вокруг было очень тихо, и все, что я
слышал, это трель одинокого черного дрозда и хруст гравия под моими ногами,
звучавший неестественно громко. Из дома донесся замогильный вой, перешедший
в леденящий душу лай, и из-за угла выскочила молодая овчарка. Ей было не
более девяти месяцев, и я решил, что это один из повзрослевших щенков Джесс.
Я протянул руку и щелкнул пальцами. Агрессивный лай сменился радостным
тявканьем, и молодой пес, возбужденно завиляв хвостом, двинулся вперед
забавной боковой рысью. Из дома донесся вой другой собаки, и от этого звука
волосы у меня на затылке встали дыбом.
Я прошел во двор фермы и сразу же заметил, что дверь на кухню
приоткрыта. Я распахнул ее мягким толчком и крикнул:
- Боб!