"Луиза Бэгшоу. Высокие маки (Том 1) " - читать интересную книгу автора

ото дня ее мать расцветала в ней, как цветок. Девочка была почти точной
копией Луизы, которая таким образом словно продолжала смеяться над Тони.
Даже после смерти.
Тони погубил Джея де Фриза. "Дракон" была настолько мощной компанией,
что сделать это было парой пустяков. Он подделал документы, натравил на
соперника инспекцию, и бизнесу де Фриза пришел конец. Его лучший друг
должен был исчезнуть на восемь лет, полным банкротом. Де Фриз повесился в
тюрьме.
"Дракон" расширялся, слухи стихали. Вскоре никто уже не осмеливался
упоминать имен Луизы или Джея.
Тони Сэвидж, этакая зубастая акула с Уолл-стрит, ничего больше не
слышал в своей адрес, кроме лести.
Молодая Элизабет росла неукротимой, флиртовала с мальчишками налево и
направо, неприлично одевалась и день ото дня становилась все красивее. Она
была у него перед глазами каждый проклятый день. Она никак не вписывалась в
компанию братьев или мачехи. Дитя своей собственной матери. Кукушонок в его
золотом гнезде.
- Понятия не имею, - сказала Моника и наклонилась к Чарлзу. - Дорогой,
пойди поищи сестру. Скажи, чтобы она немедленно спустилась вниз. Это ее
шестнадцатилетие. Дэвид Фэйрфакс ждет ее весь вечер.
Тони Сэвидж бросил взгляд через большой зал из серого камня,
освещенный факелами, сверкавшими в железных подсвечниках. Яростный огонь
бушевал за каминными решетками, бросая отблески на бурный водоворот шелка,
кружев, бархата. Пухлую фигуру молодого человека с бокалом пузырящегося
шампанского, который он вертел в руке, окружала толпа подхалимов. Его
светлость герцог Фэйрфакс, один из самых выгодных женихов Англии. Но он
домогался только руки его дочери.
- Не могу понять, что он в ней нашел, - проговорил Тони.

***

В своей спальне в восточном крыле замка леди Элизабет Сэвидж
прислонилась к холодному камню башенного окошка и смотрела в ночь. Глаза ее
привыкли к темноте, и она различала крыши конюшен, черную полоску леса за
стенами замка и совсем далеко - пологие склоны холмов. Она не обращала
внимания на доносящиеся снизу веселые звуки бала, она слушала нескончаемый
шум моря. Холодный воздух, казалось, был пропитан солью.
Бабушка умерла. Всего два дня назад они сидели в ее комнате в
восточном крыле, болтали о бизнесе, о политике, о бурных двадцатых. Бабушка
никогда не отказывалась поговорить с ней, она охотно удовлетворяла ее
любопытство, никогда не осуждала за тщеславие. Два дня без нее показались
девочке целой вечностью.
Несмотря на ее слова: "Не смеши, детка, все тебя любят", - Элизабет
понимала, что отцу и Монике нет до нее никакого дела. И видела причину в
одном: она не мальчик.
Элизабет росла живой порывистой девочкой. С возмутительной
беззаботностью она относилась к своему высокому положению, водила дружбу с
детьми слуг, лазила на яблони в жилетке и спортивных тапочках; четыре раза
ее отстраняли от уроков в Челтенхэме за курение и дважды за скандал с
учителями. Графине было прислано холодное письмо с угрозой вообще исключить