"Владислав Бахревский. Самозванец" - читать интересную книгу автора

-Смени всю охрану. Во дворце и во всем Кремле.
Пищали держать заряженными.

И обозрил стоящих толпою бояр, своих и здешних, телохранителей,
казаков. Улыбнулся атаману Кореле.

- Приступим.

Это было так неожиданно, так просто.

- Где бы я ни был, я всегда думал о моем царстве и о моем народе, -
голос чистый, сильный. Все шопоты и шорохи прекратились, и он, указывая на
лавки, попросил: - Садитесь. Никому не надо уходить. Сегодня день особый,
праздничный, но не праздный. Наблюдая, как управляют государством в
Польше, сносясь с монархами Франции, Англии, я подсчитал, что у нас должно
быть не менее семидесяти сенаторов. Страна огромная, дел множество. Всякий
просвещенный умный человек нам будет надобен, и всякое усердие нами будет
замечено. Сегодняшний день посвятим, однако, радостному. Нет более
утешительного занятия, чем восстановление попранной истины и
справедливости. Ныне в сонм нашей Думы мы возвращаем достойнейших мужей
моего царства. Первым кого я жалую - есть страдалец Михаила Нагой. Ему
даруется сан великого конюшего. Все ли рады моему решению?

- Рады, государь! Нагой - твой дядя, ему и быть конюшим, - загудели
нестройно, невнятно бояре, принимаясь обсуждать между собой услышанное.

Иезуит Лавицкий воспользовался шумом и, приблизившись к трону, сказал
по-польски:

- Толпы на Красной площади не редеют, но возрастают.

Лицо Дмитрия вспыхнуло.
- Надо кого-то послать к ним... - и спросил Думу. - Почему на площади
народ? Голицын, Шуйский! Идите и узнайте, что надобно нашим подданным?

- Государь, дозволь мне, укрывавшему тебя от лютости Годунова,
свидетельствовать, что ты есть истинный сын царя Иоанна Васильевича.

Дмитрий чуть сощурил глаза: к нему обращался окольничий Бельский -
родственник царицы Марии и лютый враг царя Бориса.

- Ступай, Богдан Яковлевич! - разрешил Дмитрий и притих, затаился на
троне, ожидая исхода дела.

Сиденье было жесткое, хотелось уйти с глаз, так и ловящих в лице всякую
перемену, но с того стула, на который он сел смело и просто, восхитив даже
Лавицкого - воистину природный самодержец! - не сходят, с него ссаживают.
И Дмитрий, поерзав, вдруг сказал надменно и сердито:

- Не стыдно ли вам, боярам, что у вашего государя столь бедное место?