"Николай Бахрошин. Марьинская Аномалия " - читать интересную книгу автора

Кабзюк махнул рукой и сплюнул прямо себе под ноги.
Заночевали они на обочине шоссе.
Лежа на спине у костра и безжалостно давя комаров, майор Трошкин
смотрел в спокойное, бездонное небо, усыпанное звездными искрами, и с
отчаянием думал, что все суета сует. Звезды, звездочки, погоны, нашивки...
Томление духа и всяческая суета.

* * *

За долгую карьеру русского бомжа Пол Джейсон первый раз сидел с таким
откровенным комфортом. Камера у него теперь была одноместная, тумбочка,
умывальник, чистая параша в углу почти не воняет. Кровать с одеялом,
свежими, хрустящими простынями и подушкой, вообще с ума сойти - настоящей
подушкой, затянутой в чистую наволочку с серым, размытым стирками штампом
"Марьинское РУВД". Словом, как у людей все. Сиди и радуйся.
Понятно, он теперь политический, фигура важная. Сам милицейский майор
Тарасов выдал ему из личных запасов бутылку водки, банку шпрот и пачку
сигарет "Гвардейские". Консервный нож, правда, не дал, не положено
заключенному, но Петрович и без него обошелся. Сточил о кирпичную стену край
банки и открыл ее, родимую, двумя пальцами. Решил запомнить этот случай,
пригодится как пример из личной практики для будущей преподавательской
работы в разведшколе ЦРУ.
Джейсон, разлегшись на чистой постели в тепле и сухости, пил водку,
закусывал шпротами, закуривал гвардейскими сигаретами и чувствовал, что
жизнь улыбается.
Водка убывала, но понемногу, душевно, бутылка казалась бесконечной, как
жизнь. Потом он, видимо, отрубился. Потому что когда проснулся, бутылка была
пуста, шпроты съедены, а в горле была привычная похмельная засуха. Голова
гудела отчаянным, безнадежным набатом. Бывший Петрович закурил оставшуюся
гвардейскую сигарету, но горький дым только оцарапал и без того воспаленное
горло. Нет, жизнь больше не улыбалась ему, наоборот, злорадно скалилась.
Джейсон решил, что для начала нужно попить, а еще лучше - выпить. В конце
концов, он не просто так, а политический, должны уважать, просто обязаны.
Сначала он стучал в дверь камеры сдержанно, соблюдал свой серьезный
политический статус. Потом барабанил руками и ногами. Через полчаса устал и
пересох окончательно, как кактус в мексиканской пустыне. Менты так и не
появлялись на стук. Это было тем более странно. За свою долгую карьеру в
России бывший Петрович сидел не раз и накрепко усвоил, что, по мнению
конвойных ментов, нет хуже провинности для зека, чем долбиться в запертую
дверь камеры. За это раз-два по роже не отделаешься, крякнуть не успеешь,
опустят почки дубинками. Не уважают, значит.
А может, это ФСБ мутит? Выпить дали, а похмелиться - извини-подвинься,
свирепел Джейсон.
Пытка у них такая. Звери они. Как были волки позорные, сталинские
соколы, бериевские палачи - так и остались. Нет на них никакой
международно-правовой управы, не было и не будет. Ничего, вот наши придут...
Еще через час он понял, что ему надо делать. Сами довели. В телогрейке
у Джейсона, под воротником, всегда был зашит стальной штырь, вещь полезная в
шпионском хозяйстве. Им он быстро открыл замок и потихоньку, по миллиметру,
сдвинул засов на двери. Выбрался из камеры бесшумно.