"Николай Бахрошин. Марьинская Аномалия " - читать интересную книгу автора

Второй день у бабы Гаши не было времени ни прилечь, ни присесть. Да
какой уж тут отдых, поесть было некогда, чаю раза два попили с куском хлеба,
вот и вся еда. Второй день баба Гаша хлопотала, как мышь в амбаре.
Нет, странные события в родном Марьинске не застали ее врасплох. Она
точно знала, какие продукты ей надо запасать в первую очередь, какие - во
вторую, а что может подождать хотя бы до послезавтра.
Баба Гаша до сих пор помнила, как начиналась война с германцем. А
дома - две коробки спичек и полпачки соли. Не как у людей. Те, которые
посмекалистей, почти всю войну прожили на подкожных запасах, успели вовремя.
А вот они бедовали, конечно. И при Хрущеве Никите Сергеевиче, когда
стоимость денег в десять раз уменьшили, кто оказался в выигрыше? Правильно,
у кого мелочи было много, копеечки - они копеечками и остались, только
стоить стали в десять раз дороже. Один мужик, сама слышала, на эти
подорожавшие копеечки себе машину купил. Вот так-то умные люди живут. Запас
карман не тянет, люди знают.
Конечно, она тоже не сразу сообразила, что к чему. Когда соседский
Димыч рассказал ей, как над его огородом полчаса кружилась Баба-Яга в ступе,
она было не поверила. Решила, целится беспутный Димыч на ее самогонку, опять
в долг небось, никак не наопохмеляется. Потом Ильинична рассказала, что
видела на городской площади натурального трехголового змея. Рассказывала,
огнем клокочет, хвостом острым по земле стучит и лапой когтистой по асфальту
цок, цок, цок. Как петух перед курами, честное слово. Умереть от страха, не
встать.
Тут баба Гаша засомневалась. Ильинична, конечно, баба тверезая, так
ведь и на старуху найдется шкалик, как говаривал в таких случаях покойный
муж Василий. А потом уж она и сама чуть не родила с перепугу. Когда увидела
на собственном заборе мерзкую вертлявую тварь с рогами, зубами и вроде даже
с хвостом. Вся зеленая, тиной пахнет, глазищами бесстыжими хлопает. Ну,
чисто кикимора болотная. Тварь покривлялась, проскакала по острым
штакетинам, швырнула в нее зеленым помидором и обругала матерно.
Дальше начались вообще несуразности. Нечистая сила, иначе не назовешь,
расплодилась в городе, как грибы-поганки после дождя. Участковый Синеглазов
рассказывал, как они всей милицией ловили по городу черного человека,
стреляли в него, палили, а тот только зубы скалил. Издевался над органами,
выходит дело. А еще, рассказывали, повадилась ездить по Бродвею черная
"Волга". Проедет этак, за угол завернет и исчезнет. И, глядишь, опять едет.
Так и ездит. А на мебельном, рассказывали, в цехах появился живой пень. По
цехам ходит, всех сучьми хлещет и гукает. Все мужики от страха побросали
работу, гужуются и наливают друг другу на последние рубли. Хоть молись, хоть
плачь, а хоть просто так помирай.
Чудны дела твои, Господи, привычно заключила для себя баба Гаша.
Впрочем, особенно раздумывать было некогда. Пока суть да дело, пока
что-то происходит, непонятно что, она взялась за покупки. Гречу, слава Богу,
купила без очереди. Три раза бегала от дома до магазина, мало что руки не
оборвались. С пшеном ей тоже повезло. В магазинах, в "Девятке",
"Тринадцатом" и "Фруктовом раю", уже начал собираться народ, но она
сообразила вовремя, отоварилась пшеном, рисом и спичками в палатке у армян.
В хозмаге на всякий случай прихватила четырехведерную бутыль керосина.
Натерпелась, пока донесла, три раза чуть не выронила по дороге.