"Николай Бахрошин. Звездный штрафбат ("Звездный штрафбат" #1) " - читать интересную книгу автора

И где они, наши "гуси"?
Гуси-гуси...
Га-га-га!
Это понимали и "оводы", и гвардии штрафники. Не время и не место
выпендриваться.
Кстати, самого комбата, капитана Дица, в бою так никто и не видел,
возникло ощущение, что он вообще не высаживался, координируя действия по
вытряхиванию батальона в атаку прямо из "утюга". Формально он имеет такое
право и, полагаю, им воспользовался. Есть подозрение, что при своей
склонности к садизму Диц не только редкостная сволочь, но еще и отчаянный
трус. Ему, командиру, в отличие от штрафников, вся наземная панорама
транслировалась прямо на пульт шлемофона, так что у него было время
выпустить пар лишнего героизма еще до высадки. Хоть я не желаю пилотам зла
(добра - тоже пожелать не могу, вспоминая о том, что они вытряхнули нас, как
мусор, даже без огневой поддержки!), но этому "утюгу" я от всей души желаю
не вернуться на орбиту!
Жалко, что подобная смерть быстрая и не мучительная, но хоть такая...
Все равно кто-нибудь из наших наверняка обеспечил бы комбату в спину пару
зарядов, а остальные с удовольствием аплодировали бы этому приятному
зрелищу...
Подумав об этом, я вдруг понял, что Диц вообще с самого начала не
собирался десантироваться. Сволочь сволочью, но не дурак! Капитан прекрасно
понимает, что личный состав любит его приблизительно, как любят ржавый
гвоздь, воткнувшийся в задницу через мягкое кресло. Так что его возвышенная
речь перед строем, еще на нижней палубе "гуся", мол, мы, десантники, как
один человек, как могучий кулак со многими пальцами (насколько многими?!),
опрокинем, оправдаем, искупим, пронесем знамя чести куда-то
там-трам-пам-пам - всего лишь издевательство напоследок. То-то во всей его
прочувствованной речи сквозь частоколы патриотических фраз проскальзывало
откровенное ехидство, вспоминал я задним числом.
Ладно, даст бог, еще посчитаемся, а будет возможность - припомним...
С этими оптимистичными мыслями я следил, как остатки моего взвода
занимают место в общем строю. Жидковатый, в общем-то, строй. Потрепанный.
Недобитый - можно и так сказать.
Рядом струилась незнакомая речка, хрустел под бронированными подошвами
мелкий прибрежный песок, припекало желтовато-неяркое местное солнце, и над
водой стрелами мелькали какие-то буро-фиолетовые насекомые. Идиллия тихой
жизни на лоне природы! Пожалуй, лишние здесь только отпечатки наших подошв
на песке, глубокие и бесформенные, как рваные раны...
- Батальон, по первой шеренге - рассчитайсь! - скомандовал Куница.
- Первый-второй-третий-четвертый-пятый-шестой... - зашелестело по
строю.
В сущности, наш ротный - незлой мужик, по-своему справедливый. Только
тупой, как чугунная наковальня, и упрямый до звона в ушах. Не лучший вариант
командира для боевых действий - совсем нехороший.
- Ну, началось... Еще грави-движители остыть не успели - опять стройсь,
равняйсь, рассчитайсь! - услышал я сзади недовольное ворчание Рваного. - Как
будто не могут сканером посчитать! Тут уходить надо с планеты, башку
уносить, пока цела, а эти снова в оловянные солдатики играют, никак не
наиграются, твою маму в щель...