"Точка невозврата" - читать интересную книгу автора (Чубарьян Александр)

Часть 3 Осколки киберпанка

Илюху с Тяпой и телохранителей из дома не выпускали, но определенную свободу перемещения предоставили. Машину обшарили и, слава богу, не «нашли» в ней ни ампул с трэдлом, ни дисков с запрещенными программами. Кореец уехал, забрав с собой девушку, которая так и не пришла в себя. Следователи, продолжая обыск, сновали меж расставленных по дому спецназовцев и накручивали видеопротоколы.

В какой-то момент они засуетились, забегали, но потом успокоились. Через некоторое время телохранителей Тяпы отвели в соседнюю комнату и допросили, но без особого усердия. Стандартная форма ответа: «не знаю», «не помню», «без адвоката отвечать не буду» – сработала. Объявили, что задержали, но наручники не надели. Разрешили звонить и даже пользоваться холодильником и баром.

Вернувшийся с гулянки кот Рината невозмутимо прошествовал мимо спецназовцев к своей миске и, даже и не вспомнив о хозяине, принялся жрать.

– Алиса не будет больше помогать, – произнес Илюха и открыл банку с пивом. – Говорит, типа уже сделала все, что могла.

Почти час он общался с Алисой по телефону. И в самом конце разговора Алиса сообщила нечто, о чем Илюха не спешил пока делиться с собеседником.

– То же самое она сказала и мне, когда налоговая накрыла, – произнес Тяпа.

– У Рината проблемы покруче.

– Он и наворотил покруче, чем я. У одной моей знакомой брату все мозги выжгли дестрой-софтом.

– Шизанулся?

– Хрен там! Сдох враз. Мозг заклинило – и все.

Илюха о подобных программах был наслышан, но относился к этому более спокойно, чем Тяпа. Оружейник создает оружие и зарабатывает себе на хлеб, а то, что его оружием кто-то воспользуется, – это проблема кого угодно, но не оружейника. Коробило, что Ринат никому ничего не рассказал: что импл установил, что вместе с Вормом затеял это дело, даже про интерактив соврал. Кто мог знать, что эта игрушка у него уже не первый год? Но тем не менее…

– Тем не менее он наш друг, и надо сначала помочь ему, а потом уже разбираться, – сказал Илюха.

– Ты знаешь, что ему грозит за производство таких вирусов? Ему закатают столько, что…

– Он сбежал. – Илюха сделал секундную паузу, наслаждаясь ошеломлением Тяпы, потом таким тоном, словно был очевидцем побега, продолжил: – Прикинь? Они угнали вертолет, положили охрану и ушли. Вдвоем. Ринат и этот, второй…

– Стас, – подсказал Тяпа.

– Ну да. Их объявили в федеральный, подключили «Нарайяну». Но этот Стас умеет обходить все системы слежения. Короче, они на свободе.

– Алиса сказала?

– Да. Еще она пообещала, что не будет отключать системы слежения и вообще не собирается вмешиваться в это дело. Короче, она не раз пыталась остановить Рината, но он не уступил, и сейчас она тоже не собирается уступать. Типа пошла на принцип. – Илюха жадными глотками допил пиво и бросил банку в остывший камин. – Знаешь, что мне кажется? Она обиделась на Рината.

– Тогда ему не повезло, – философски заметил Тяпа.

Кот начал умываться.

Илюха подхватил его. Ромеро недовольно мяукнул, но сопротивляться не стал. Он давно разжирел, стал ленивым и флегматичным. Раньше за такое хамское обращение Илюха поплатился бы несколькими царапинами, а сейчас – только пофигистичное «мяу».

– Я позвоню Илюхе.

– Это твой выбор, Ринат.

Если бы он не позвонил. Если бы не рассказал Илюхе то, что так долго скрывал. Ради чего? Кому и что он доказал? Алисе свое благородство? На хрена ей это благородство, если она палец о палец не ударила, чтобы помочь.

Это твой выбор, Ринат. Твой выбор.

Если бы он тогда не позвонил.

– Если бы я тогда не позвонил… – произнес Ринат вслух и задумался.

– Что ты имеешь в виду?

Они решили заночевать в общаге-«улье» на окраине Ростова. Двойная такса гарантировала, что их вовремя предупредят об облаве и даже помогут выбраться. Армяне, державшие такие общаги для нелегалов, тщательно блюли свою репутацию.

Перед этим Стас, словно уличный гопник, выпотрошил аптечный автомат, забрав деньги и кучу различных препаратов.

Теперь он поглощал свои витамины, тщательно изучая состав каждой таблетки и капсулы.

Ринат уставился в старый телик, пялясь на то, как полощут грязное белье мегазвезд на мегашоу мега-Синявской.

– Если бы я тогда не стал звонить Илюхе, ничего бы не произошло. Ты бы не попал ко мне и не притащил хвост. Ты бы вообще не знал о моем существовании.

– Я так не думаю, – возразил Стас. – Встреча с тобой была неизбежна, как и с Ти-Боном.

Он проглотил, как удав, очередную порцию таблеток и, откинувшись на спинку стула, переваривал. Выглядел он заметно лучше. Еще час назад его даже пошатывало от усталости, а сейчас и лицо посвежело, и движения стали бодрее.

– Поясни, – попросил Ринат.

– Архивариус так сказал, – ответил Стас. – Что все дороги приведут к тебе. Забавно, да?

Ему подсказал Архивариус. Кто он? Он – другой.

– Кто такой Архивариус?

– Юзер деструктивного софта. Он немного… как бы это сказать…

– Другой? – подсказал Ринат.

– Да. В точку.

Стас подошел к мусоропроводу в углу и открыл люк. Протянув в отверстие руку, сказал:

– Через час печь отключат до утра.

– Какую печь?

– Зимой «ульи» отапливают мусором. Он подается конвейером в приемники, а оттуда – в печь. Когда печь отключат, можно через люк попасть в приемник, а оттуда – в канализационный коллектор.

– Ты же сказал, что здесь помогут уйти.

– Может, и помогут. А может, и нет. Самое ценное, что у тебя есть, – это жизнь. Можешь доверить ее кому угодно, но лучше рассчитывать на самого себя. Все. Ложимся спать. Завтра надо достать машину и двигать в Москву.

– А ты…

– А я еще не полностью дохелился после всей этой истории. Поэтому надо спать и восстанавливать силы. Неизвестно, когда еще представится такая возможность.

– …Мы не уличная банда. Мы хорошо организованы, и наших собратьев можно найти во многих районах Южного, Юго-Восточного и Юго-Западного секторов. Мы не экстремисты, но будем стоять за каждого собрата любой ценой. Мы не призываем к насилию, но всегда готовы дать отпор. Все еще сомневаешься? Не пропусти! Огненные Големы объявляют набор в свои ряды. Физическая подготовка и личный транспорт дают новичкам дополнительные привилегии. Запоминай наши контакты внизу экрана. Бегущая строка укажет тебе путь. Мы ждем тебя. Огненные Големы – пламя и сталь!..

Еще несколько лет назад отец Кирилл не парился всякой религиозной ерундой. Он работал патрульным в Люберецком районе, и его звали вполне мирским именем Томаз Проскурин. Однажды, объезжая будущий Юго-Восточный сектор, он остановился около крытого фургона с красивыми тюнинговыми рисунками на боках. Но не только искусное изображение привлекло внимание патрульного. Изнутри доносились приглушенные звуки. Похоже, там шла какая-то возня. Пользуясь служебным правом, Томаз решил проверить, что происходит «на объекте».

Внутри фургона мужик, в рясе священника, трахал сразу трех девчонок. Причем с первого взгляда было ясно, что партнерши несовершеннолетние.

По закону мужику светила десятка, при этом показания самих проституток никого не волновали.

Пока лейтенант Проскурин изучал документы и прикидывал, что поиметь с клоуна в рясе, приехавшего оттянуться из глубинки, мужик предложил ему… работу. Говорил он не долго, но очень убедительно. Через полчаса патрульный присоединился к мужику, и фургон вновь заходил ходуном. А еще через несколько дней Томаз Проскурин стал отцом Кириллом.

Вначале их было семь человек. Но паства росла, а вместе с ней увеличивалось и число Посвященных. Схема была довольно проста. Находили одного-двух более-менее влиятельных людей, пудрили им мозги темой о Спасении и вечной жизни. А дальше… Дальше как снежный ком с горы.

Многое повидал за эти годы отец Кирилл: аресты и покушения, круизы и особняки. Но ни разу он не пожалел, что принял предложение Учителя…

Именно так приказал называть себя тот мужик.

Отец Кирилл прошел весь путь Посвященного – от ученика, коим пробыл те два часа в фургоне, до Адепта Первого Круга. Что означало последнее, он не знал, и его это мало волновало. Функции отца Кирилла в организации сводились к обеспечению безопасности Учителя, чем он и занимался.

Задание касаемо пророка по имени Архивариус получено им было лично от Учителя. По словам последнего, этот полоумный человек угрожал безопасности всей организации.

Новые прорицатели появлялись почти каждый месяц – одних афишировали и тщательно раскручивали в рамках какого-либо религиозного течения, другие действовали в одиночку, независимо.

Одни предсказывали будущее на десять-пятнадцать лет вперед, в надежде привлечь паству и округлить счет в офшорах. Другие замахивались на события менее удаленные на временной оси, но при этом несли откровенную чушь, которую сами же и расшифровывали в зависимости от жизненных реалий.

Каким-то образом Архивариусу случилось предречь несколько событий и исчезнуть прежде, чем им заинтересовались. Возможно, это были происки конкурентов, возможно, ему просто повезло, и он «угадал». Могло случиться, что он действительно пророк, которому открылись какие-то тайны. Как бы то ни было, Архивариуса следовало найти и побеседовать. Отец Захарий, работавший в Западном секторе, имел хорошие связи среди повернутых на деструкте психов. Он-то и выяснил, где находится Архивариус. Теперь отцу Кириллу предстояло доставить его к Учителю.

Два новеньких «БМВ» свернули на небольшую улочку и остановились перед старым пятиэтажным домом.

Отец Кирилл презрительно посмотрел в окно на старую баптистскую церквушку через дорогу. На представителей других конфессий он всегда взирал как на воров, которые его обкрадывают. И не мудрено – благосостояние бывшего старлея напрямую зависело от числа послушников его церкви. Даже когда дела у миссии идут хорошо, всегда хочется, чтобы они шли еще лучше.

«Пройдет два-три года, – говорил Учитель, – и я выведу нас на мировой уровень». Его рецепт прост: дай толпе то, чего она хочет. Ваша религия осуждает секс и наркотики? Идите к нам, братья и сестры, и мы накормим вас запретными плодами. Хотите вечной жизни? Мы дадим вам это. Вас смущает то, что вы делаете? Мы найдем оправдание вашим действиям. Мы будем молиться за вас, страдать за вас – только верьте нам. Верьте и несите бабло.

Отец Кирилл не верил ни единому слову Учителя, когда тот вещал в три часа ночи на сорок втором канале. Точно так же не верил и раньше, когда он еще читал свои проповеди в сарае на окраине Москвы. Не верил и тогда, когда им наконец-то выделили час прайм-тайма на том же злосчастном сорок втором. А вот про мировой уровень верил.

И про миллионы последователей по всему миру.

Про власть верил. Про многомиллионные счета тоже.

У каждого человека должна быть какая-то вера.

И ему нравилось жить с этой верой.

С этой верой он вышел из машины и в сопровождении двух телохранителей – а куда сейчас без них! – вошел в темный и вонючий подъезд пятиэтажки.

Братьям Егорию и Ганни вера тоже помогала жить. Вера в твердую зарплату, сытную пищу, крепкую выпивку и роскошных женщин. Власть их не интересовала, потому что мозгами они понимали – не смогут, не потянут. Как говорил один из шекспировских героев, «мое призванье – вам служить». Они были почти идеальными исполнителями – не задавали вопросов, соблюдали правила. А то, что немного туповаты, так даже лучше. Умный исполнитель всегда мечтает занять хозяйское место.

Егорий в свое время усилил правую руку небольшим пневмопакетом с обоймой из десятка игл, а черепную коробку укрепил евротитановыми пластинами. Невзрачный на первый взгляд, на самом деле он был гораздо сильнее и опаснее напарника, разбухшего от химкомплексов и стероидов. Ростом под два метра, весом почти сто тридцать килограммов, Ганни Большой, или Папа Ганни, был старшим в паре. Именно ему старался отдавать распоряжения отец Кирилл.

Вот и сейчас Ганни получил задание первым войти в открытую дверь квартиры и проверить, что и как. Если бы это сделал Егорий, то через пять минут живых в квартире не осталось бы.

Ганни доложил, что в квартире только один человек, и тот, по всей видимости, подключен к Сети, так как на визит Ганни не отреагировал.

Только после этого отец Кирилл переступил порог квартиры.

Когда он вошел, Архивариус поднял голову и, окинув взглядом, сказал:

– Капуста.

– Что? – опешил отец Кирилл.

– Одежды много. Ряса. Овечья шкура. Мундир лейтенанта. Внутри суть – волк хищный.

Предупреждали, что Архивариуса не понять.

Что деструктивный софт перевернул его реальность. И все же… откуда он узнал про лейтенанта?

– Поедешь с нами, – буркнул отец Кирилл. Егорий и Большой Ганни шагнули вперед.

– Ибо, от малого до большого, каждый из них предан корысти, и от пророка до священника – все действуют лживо, – нараспев произнес Архивариус. – Но твое слово здесь пусто, и нет в тебе силы, как и в пославшем тебя.

– Взять! – приказал отец Кирилл.

Егорий опустил руку на плечо Архивариуса.

Казалось, что опустил. Хруст живой кости и рев раненого зверя слились воедино. Телохранитель грохнулся на пол, зажав поломанную в двух местах руку. Балахон колыхнулся, и невидимые из-за нереальной скорости удары обрушились на Ганни. Гигант тупо улыбнулся шефу и захлебнулся кровью.

Как подкошенный слон, он медленно оседал, давя стонущего Егория.

Архивариус же по-прежнему сидел на своем месте, как будто ничего не произошло.

«Имп!» – оторопел отец Кирилл, отступая к спасительной двери.

– Картину можно писать маслом, а можно – словом, но если ты слеп, к чему тебе солнце? – Архивариус поднял руку, и отец Кирилл в испуге отшатнулся.

От былого благолепия не осталось и следа. Кирилл понимал, что молитвы сейчас самое последнее, на что следует надеяться.

Но Архивариус поднял руку лишь для того, чтобы произнести:

– Не истину говорю, но правду. Имя того, кто послал тебя, открыто мне. А те, кто помнит, до сих пор держат в сердце своем жажду мести. Пройдет время, а память о Лиге останется.

Услышав эти слова, отец Кирилл вздрогнул еще раз. Этот ненормальный говорил то, чего не знали многие из посвященных. Он знал прошлое Учителя, знал, по какой причине тот сбежал из своего городка в столицу, затерявшись здесь и сменив свое имя и обличье.

Отец Кирилл уже переступил порог и собирался рвануть, как его догнали слова, звучащие, словно из иерихонской трубы:

– «Последний день в раю окончен. Они встают, они уходят. И под покровом темной ночи их трое ангелов проводят».

Топот дорогих туфель по бетонным ступенькам вторил этим словам. Об оставшихся в квартире «братьях» отец Кирилл даже не вспомнил.

И только когда «БМВ» сорвался с места, он, сидя за бронированным стеклом, перевел дух.

Отец Кирилл немедленно связался с Учителем и намеками объяснил, что собой представляет этот лжепророк и что ему известно. Даже через мембрану наушника чувствовались страх и бешенство, охватившие Учителя. Приговор был короткий: Архивариуса убрать. Убрать срочно, не медля ни секунды.

Через полчаса группа быстрого реагирования прибыла в Одинцово. Но прибывшие в квартиру пророка боевики обнаружили там только искалеченные тела братьев. Архивариус исчез, и одному Богу было известно, куда он направился.

Дождь лил как из ведра. Собачий холод разогнал всех по домам. Только редкие прохожие, прыгая через лужи, искали, где укрыться. Странно было, что при такой холодрыге вместо града шел дождь.

Лужи безнадежно пузырились, предвещая долгое промозглое ненастье, против которого бессильны зонты и непромокаемые комбезы.

Кладбище старых тачек было закрыто. Но не из-за дождя, а по случаю беспробудного пьянства хозяина. Третьего дня он удачно сплавил обкуренным подросткам старую, убитую «Ладу» за пять ящиков пива и несколько бутылок водки. «Выручку» приятно дополняли неплохие консервы из соседнего супермаркета, игровая приставка и теплый трейлер. Вот почему на воротах «предприятия» висел замок, а над ним табличка: «Инвентаризация, нах». Пыл особо настырных чужаков остужал пес – помесь кавказской овчарки с кем-то еще, который бодро вылезал из будки под трейлером при их появлении.

Хозяин как раз направился к холодильнику за очередной бутылкой, когда заметил в окно двух парней, направлявшихся к воротам. Одному на вид лет двадцать пять–двадцать семь, второй моложе.

Ни зонтов, ни комбезов у парней не было. Вид у обоих был такой, словно они только что вылезли из бассейна. Немудрено при такой-то погодке. Они действительно направлялись к воротам.

Открывать в такую погоду хозяин не собирался.

Что может быть мерзостнее, чем стоять под дождем в ожидании, пока нищие клиенты (а других здесь не водилось) выберут подходящий гроб на колесах?

Он даже повеселел, представив, как на звонок этих промокших шалопаев выскочит разбуженный Спайк и объяснит на своем собачьем, что сегодня выходной.

Не отрываясь от окна, он на ощупь открыл холодильник и ухватил рукой горлышко бутылки…

Тот из парней, что моложе, не сбавляя хода, поравнялся с воротами. Казалось, он просто взмахнул рукой – и створки разлетелись в стороны, словно в них врезалось пушечное ядро.

У хозяина отвисла челюсть, и несколько мгновений он находился в прострации. За это время участь ворот разделил Спайк, атаковавший непрошеного гостя. Пес отлетел на несколько метров и больше не поднялся. А ведь малый едва двинул его плечом.

Вырубив собаку, «младшенький» стал осматривать металлолом, расставленный по периметру забора. Подельник остался в воротах, внимательно наблюдая за улицей. Похоже, они не подозревали присутствия лишних глаз.

Сглотнув слюну, хозяин выпустил бутылку и взялся было за биту, но вовремя одумался. Пошарив под кроватью, он вытащил старый обрез двухстволки и нерешительно шагнул к двери.

Выходить на улицу совершенно не хотелось, и дождь тут был ни при чем.

Едва он дотронулся до дверной ручки, как раздался тяжелый, неприятный стук.

Правая рука взвела курки, левая – открыла задвижку и толкнула дверь от себя, но выстрелить он не успел.

Обрез буквально исчез из рук, а сам хозяин очутился среди обломков самодельного стула. Боль в правом боку привела в чувство, и первое, что он увидел, – склонившееся над ним небритое лицо «младшенького».

– Мне нужна машина. Не новая…

Торговец гулко сглотнул слюну.

– …на ходу, в нормальном состоянии, – перечислял «младшенький». – Заправленная, с чистыми документами и зарегистрированная. Цена тебе понравится.

Трудно что-либо возражать, когда на тебя смотрят как на неодушевленный предмет, а дуло собственного обреза упирается в лоб.

Простонав, хозяин стал медленно подниматься…

…Через сорок минут, оформив документы и заправив «Тойоту», он вытащил из сейфа ключи от машины, но отдавать не спешил, вопросительно глянув на «младшенького», игравшего в этом дуэте первую скрипку.

– Чего? – не понял тот.

Хозяин, морщась от боли в боку, выразительно потер указательным и большим пальцем.

– Денег? – усмехнулся «младшенький». – А я хотел предложить тебе кое-что получше.

– Наркоту, что ли? – поморщился хозяин. – Слушай, я не…

– Хотел предложить тебе в обмен на тачку твою жизнь, – пояснил парень, поднимая обрез. – Но если не устраивает, могу наличными. Трупу.

Побледнев, хозяин поднял руки:

– Эй, парень, я не…

– Конечно же, ты НЕ понял меня. Конечно же, ты НЕ хочешь ничего другого, кроме того, что я тебе предложил. И НЕ станешь совершать глупости, когда мы уедем. А знаешь почему?

Он положил ружье на разделявший их стол. Глаза хозяина воровато скользнули по оружию, а в ладонях появился противный зуд – если попытаться схватить, можно еще успеть…

Парень уловил этот взгляд и, одобрительно кивнув, сделал шаг назад. При этом, кажется, еще и радушно улыбался.

Хозяин сделал рывок, которому позавидовала бы пантера. В мгновение ока он схватил обрез и нажал бы на курок, но… цель пропала.

«Цель» стояла позади хозяина, одной рукой обхватив его за шею, а второй прижав к адамову яблоку вилку, каким-то образом успев схватить ее со стола. Одним движением Стас впечатал хозяина в плетеное кресло.

Обрез вырвался из рук, кувыркнулся в воздухе и шлепнулся в угол. Ключи от машины выскользнули из кармана, а мягкий, вкрадчивый голос прошептал в ухо:

– Потому что совершишь еще одну глупость – и ты умрешь. Видит Бог, мне не хочется этого. Выбирай сам – жить тебе или нет. Ты все понял?

Хозяин неистово затряс головой. Парень легким прыжком перемахнул стол и исчез за дверью.

Донесся шум двигателя. Продавец машин без сил откинулся на спинку стула. Его колотило, со лба тек липкий предательский пот.

Выезжая со двора, Стас повернулся к Ринату на пассажирском сиденье и довольно сказал:

– Дарить жизнь – самое прекрасное, что есть в этом мире.

Ринат зябко повел плечами.

Щетки бешено метались по лобовому стеклу, сметая потоки воды. Печка работала на полную мощность, но Ринату было холодно.

– Не ошибаешься ли ты, сын мой? Ибо сказано в Писании: «Станет видимое невидимым, а ложь примут за истину».

– Нет, Учитель. Информация стопроцентная. Это тот самый человек. Это – Сатана в обличье человека. Кто, кроме него, мог поднять руку на сына твоего?

Тонкие холеные пальцы Учителя (маникюр за восемьдесят долларов) с ненавистью раздавили сигарету в пепельнице. Голос же елейно произнес в трубку:

– Неотвратима месть Господа и ангелов Его. Что еще удалось узнать, сын мой?

– Официально они хотели захватить клинику «Такечи апгрейд». Секретная операция проводилась совместно с нашими людьми. Но я уверен, что все это направлено против тебя, Учитель. Против тебя и сына твоего, пусть земля ему будет пухом. Я уверен, что это заговор против нашей Церкви.

«Кого интересует твоя уверенность!..» – подумал Учитель, а вслух произнес:

– Благодарю тебя. Твои заслуги перед нашей Церковью, а следовательно, перед Богом, неоценимы. Я поставлю вопрос о твоем переводе во Второй круг посвящения, ибо сказано в Писании, «пусть воздастся каждому за его заслуги как на земле, так и на небе».

– С нами истина в лице твоем, Учитель.

– С нами истина.

Учитель медленно положил трубку на Библию, лежащую на столе. Когда-то он пользовался ею, заучивал нужные фразы – пока не понял одну простую вещь. Можно цитировать Библию, не открывая ее. Кто станет проверять фразы, придуманные на ходу? Враги-конкуренты? Они сами часто пользуются этим приемом. Ретивые фанатики веры, как этот глупый федерал, во всем подозревающий заговор? Они слепы, двух слов понять не смогут. Воистину – стадо.

Отец Кирилл, сидящий напротив, вопросительно посмотрел.

– Человек, убивший моего сына, работает на корпорацию, – медленно произнес Учитель. – Возможно, они знали, какая Эрику была определена роль… возможно, нет. Может, это действительно была случайность, а может быть, и нет.

– Корпорация начинает прижимать нас, – задумчиво произнес отец Кирилл.

– Потому что чувствует, что у нас появилась реальная власть! – зло бросил Учитель. – Потому что, объяви мы Эрика новым мессией, уже ничто не помешало бы нам! Этот крашеный китаец… он тоже слишком много знает… они все много знают! Почему? Почему они знают всё?! – заорал он, хлопнув со всего маха ладонью по столу. Но тут же успокоился. Сказал:

– Их было трое. Двое сейчас – у корпорации, а третий, мальчишка, поссорившийся с Эриком, сбежал и находится в федеральном розыске.

Брови отца Кирилла удивленно поползли вверх.

– И что это означает? – спросил он.

– А это ты мне должен сказать, что это означает и что происходит, – буркнул Учитель. – Кто такой Стас Морозов, почему его ищут федералы и корпорация… Разыщи девчонку, которую забрал у нас китаец из «Волхолланда», поговори с ней. И найди этого долбаного пророка! Найди и допроси. Выясни, откуда он столько всего знает.

Отец Кирилл скептически цокнул языком.

– Архивариус – боевой имп, причем, судя по всему, последнего класса. Будет не так просто…

– Значит, пристрели его на хрен! Иди, Томаз. И обо всем сразу же сообщай мне. Все, свободен.

Отец Кирилл вышел.

Учитель тяжело вздохнул. Все происходящее ему казалось частью какой-то очень сложной игры. А в любой игре должен быть победитель, а следовательно – и проигравший.

Проигрывать Учитель не любил.

– …Подводя итоги, мы смело можем сделать следующие выводы: бронежилет противника бесполезен перед вашим оружием, если вы стреляете в так называемые мертвые зоны, находящиеся под мышками… лучше всего стрелять по конечностям… еще лучше попадать в голову, и тогда вам ничто не грозит…

Пульт пискнул, экран погас. Стас покачал головой:

– Скоро будут показывать, как правильно убивать и похищать людей. Учебные пособия для таких, как ты.

– Я не похищал, – ответил Ринат, глядя в окно.

Тачка шла по четвертому транспортному кольцу. Навесная, двухъярусная, двенадцатиполосная магистраль, опоясывающая Москву, считалась скоростной, но спидометр замер на цифре сто. Стас осторожничал, высматривая повороты и указатели.

– Да? А я уже и не в счет?

– Расскажи, как ты с людей эморфы снимал, когда свою закладку развивал, – сердито парировал Ринат. – Извини, но ты воспринимался мной не как человек, а как инструмент. Робот.

– А сейчас?

Ринат смутился. Заметив это, Стас засмеялся:

– Не бойся. Мне в принципе безразлично, что ты думаешь. – Он выжал газ, обгоняя длинный грузовик, и снова сбросил скорость, пристроившись за легковушкой. – Важны ведь поступки, а не мысли.

– Что ты собираешься делать? – спросил Ринат. – Куда мы едем? Зачем я тебе нужен?

– «Мы ищем вопросы. Мы знаем ответы. – Стас побарабанил пальцами по рулю. – Антракт. В три затяжки скурить сигарету…»

Ринат вздрогнул, развернулся.

– Откуда… откуда ты это взял?

Стас ответил не сразу. Помолчал немного, потом признался:

– Я не знаю. Или не помню. Но уверен, что это не просто случайная рифма…

– Это не случайная рифма, – глухо произнес Ринат. – Это стихи одного моего друга.

– Твой друг – поэт?

– Она погибла. Давно.

Некоторое время ехали молча, потом Стас произнес:

– Дашка когда-то читала эти стихи. Она не помнила последней строчки. «Гаданье на кофе – надежда на чудо. Ладони в крови, в тихом шепоте…»

– «…В тихом шепоте губы. И мир на осколки, за сказку кому-то», – закончил Ринат. – Интересно, откуда она их узнала?

– У меня осталось мало времени. Найди покупателей на закладку.

– Я? – удивился Ринат. – И где же я их найду?

– Ты же кибер. Как ты себе поставил имплантант? Тебе же кто-то помог, верно? Если хочешь заработать – подними свои связи.

– Заработать? – спросил Ринат.

– Ты получишь половину. Цена такой закладки как минимум три миллиона. Получаем деньги, потом разлетаемся.

На словах получалось красиво. Только можно ли ему доверять?

– И где мне искать покупателей? Кто вообще может купить эту закладку? «Такечи апгрейд»? Вряд ли японцы захотят подставляться второй раз. А продать через посредников – там половина стучит федералам, а другая половина – корпорации.

Стас пожал плечами. Вытер пот, выступивший на лбу, хотя в машине не было жарко.

– Тебе светит полтора лимона. За такие деньги можно и подумать, и поработать. Если не хочешь этим заниматься, скажи – мы можем разбежаться прямо сейчас. Только что ты делать будешь? В розыске, без денег…

Ринат хмыкнул.

Внезапно на него накатила волна странных ощущений – непонятный восторг, прилив энергии, азарт… Через секунду он понял, что произошло.

Он ведь этого хотел все эти годы – вернуться обратно. Туда, в ту струю, которой когда-то занимался. Без контроля Алисы, без всей этой фальшивой халявы, которую она готова была предоставлять (и предоставляла), лишь бы он «соблюдал правила». К черту правила. Роскошь – удел слабаков. А он может всего добиться сам, без помощи этой долбаной программы, возомнившей себя воспитательницей.

Он засмеялся, и Стас покосился на него.

– Появились идеи? – спросил он. – Или сходишь с ума?

– Это я о своем, – улыбнулся Ринат. – Давай в Гарлем.

– Куда?

– В Гарлем. Там живет парень, который когда-то вывел меня на курьера клиники. В Гарлем два пути – через город или через Маленький Китай. В городе сейчас лучше не маячить.

Стас ловко перестроился в правый ряд и, мигнув поворотником, свернул на боковую дорогу.

За окном мелькнул указатель: «Lil China. 4 km. Free zone».

Ринат достал сигареты, закурил, и ему показалось, что даже вкус у табака стал другой. Все стало другим – все наполнялось смыслом. Как все просто. Стас был прав – мир действительно заслуживает, чтобы его трахали во все дыры. Самое главное – не стать одной из них.

Гарлем сильно изменился за последние несколько дней. Этот район никогда не был свободной зоной, но сейчас, впервые со времени его существования, здесь появились блокпосты. Словно не окраина Москвы, а «горячие точки» последней чеченской войны. Конечно же, блокпосты установлены не властями города, а местными. К тому же трудно назвать блокпостом шлагбаум, перед которым протянута лента с шипами, трейлер с узкими окнами-бойницами и нескольких крепких парней в камуфле с легальными пистолетиками. Понятно, что это показуха. Кого они могут остановить, разве только неофашистов из группировок а-ля «Клацающий затвор»? Но останавливали все машины подряд. Не столько для проверки документов, сколько для выяснения цели поездки.

Машин немного. В основном – местные и только на своих средствах передвижения: таксистов за шлагбаум не пускают. Два пикапа с шашечками «Такс-юнайтед» стояли вдоль дороги, в ожидании, пока выйдут их клиенты.

Когда «Тойота» встала вплотную к шлагбауму, едва не коснувшись колесами шипов, к ней подошли трое. Два чернокожих, третий – белый, все в одежде hip-hop style. Они окружили машину, и один из них постучал темными пальцами в такое же темное тонированное стекло водителя.

Окно поползло вниз, Стас вопросительно посмотрел на постового.

– Куда? – спросил тот, заглядывая в салон и пытаясь разглядеть пассажира.

– А ты кто такой?

– Это частная территория. Проезд закрыт. Или отвечай, или проваливай!

Говоривший невзначай отвел полу дорогой полуспортивной куртки от G-Unit, демонстрируя рукоятку «беретты».

Ринат, перегнувшись через Стаса, негромко сказал:

– Мы к Джамбе.

– Он тебя ждет? – Чернокожий достал телефон и стал набирать номер.

– Скажи, что приехал друг Рубена.

Негр отошел.

– Кто такой Рубен? – спросил Стас.

Ринат не ответил.

Проверяющий вернулся через полминуты. Он пригнулся и еще раз окинул взглядом салон. Нехотя сказал:

– Ладно, проезжайте.

– Спасибо, мбвана-сахиб, – ухмыльнулся Стас.

– Не умничай, вайт, – озлобился негр.

Выпрямился и махнул рукой. Лента зашуршала по асфальту, шлагбаум пополз вверх.

Стас нажал кнопку стеклоподъемника, а когда тонированный стеклопакет скрыл их от улицы, покачал головой:

– Кажется, раньше такого не было.

– Угу, – буркнул Ринат. – Как-то странно. Сверни сейчас налево.

– Ты здесь хорошо ориентируешься, – произнес Стас, послушно поворачивая руль.

Имп-контроль, дефенс-контроль. Оружие забрали, прежде чем разрешили спуститься по лестнице вниз, в подвал.

– Подожди здесь, – отрывисто бросил Ринат, когда они оказались в холле, похожем на приемную какого-нибудь офиса некрупной фирмы.

– Не доверяешь? – спросил Стас. – Или хочешь, чтобы у меня появились подозрения?

Вошли вместе.

Джамба, в одиночестве полулежа на велюровом диване, забавлялся зажигалкой «Зиппо».

В отличие от собратьев, обожающих культовые прикиды от G-Unit и Puff Daddy, лидер самой крупной группировки Гарлема был одет в строгий деловой костюм и рубашку с золотыми запонками.

Аккуратная стрижка, никаких перстней и цепей с бриллиантовыми бляхами; лишь кожаная шляпа, придававшая некую анархичность респектабельному имиджу топ-менеджера.

Плазменный, на полстены, экран демонстрировал старые записи Run DMC, но, как только вошли Ринат и Стас, отключился.

– Стоит мне тебя увидеть, сразу же появляется нехорошее предчувствие, – сказал Джамба.

– Привет, – ответил Ринат, усаживаясь в кресло. Стас остался у двери.

– Привет… друг Рубена… Ты когда его в последний раз видел?

– Ну… – Ринат задумался.

– Два года назад ты его видел, когда документы на дом оформляли. К твоему сведению, он уже больше года в Москве живет.

– Серьезно? Чем занимается?

Джамба посмотрел на него, покачал головой, спрятал зажигалку.

– Зачем ты сюда пришел, брат?

– Есть тема, которая тебя заинтересует.

Джамба взглянул на Стаса:

– Нет, брат. Не заинтересует.

– Ты даже не знаешь…

– Знаю. На днях сюда приходил имп из «Волхолланда». Искал его, – ткнул пальцем в Стаса. – Потом он ушел, а мы похоронили трех наших парней. Поэтому меня не заинтересует твоя тема.

Такой реакции Ринат не ожидал и несколько растерялся. Покосился на Стаса, но тот с невозмутимым видом смотрел в сторону, словно речь шла не о нем.

– Ты боишься корпорации, Джамба?

– Брат, я реалист и не хочу терять своих людей, впутываясь в непонятные авантюры. Честно говоря, я вообще удивлен, что ты пришел ко мне. Разве твоя компьютерная подружка не может тебе помочь?

– Нет, – мрачно отрезал Ринат. – Она помочь не может.

– Или не хочет. Чего тебе не хватает, брат? Зачем ты опять лезешь куда не следует?

– Джамба, давай я сам буду решать, как мне жить и куда мне лезть.

– Без проблем, – легко согласился негр. – Вон дверь – иди и решай.

Надо было сбавлять обороты.

– Джамба… – Ринат примирительно поднял руки, показывая, что не хочет ссориться. – У нас есть закладка боевого ИскИна. Развитая, готовая к инсталляции. Если поможешь найти покупателя, ты неплохо заработаешь.

– Зачем мертвому деньги? – Джамба покачал головой. – Нет, брат. Я не в теме.

Он был непреклонен и, похоже, свое мнение менять не собирался.

– С каких это пор ты стал таким? – спросил Ринат.

– Каким – таким?

Ринат побоялся сказать напрямую. Уклончиво ответил:

– Раньше ты был другим.

– Раньше все мы были другими. Что ты имеешь в виду? Что я стал трусом? – Белки его глаз сверкнули, он смотрел на Рината не мигая. – Что молчишь, брат? Боишься сказать? А я не боюсь. Не боюсь признаться в своей трусости.

Он поднялся с дивана, прошелся вдоль стены, отделанной графическим пластиком, проведя по ней ладонью. Повернулся.

– Это не мы ушли в Гарлем. Нас загнали сюда, как стадо баранов. Куба, Ямайка, Гаити – когда у них начались проблемы с католиками, сюда приехало много влиятельных людей. Тех, кто что-то мог сделать. Где они все? Либо приняли существующие здесь правила, либо отправились к праотцам. Посмотри на Маленький Китай – там действует около десятка различных тонгов, но они не могут объединиться. Знаешь почему?

– Разделяй и властвуй, – впервые нарушил молчание Стас.

– Мы здесь варимся в собственном соку, и нам не дают достичь больше того, что мы заслуживаем. Я не знаю, кому это выгодно – правительству, корпорациям, церкви или Алисе. Но это так. Пока ты соблюдаешь правила – ты жив. Нарушил правила – аминь. Я боюсь не за себя. Я боюсь за своих людей, за их семьи. Они верят мне, и если я нарушу правила, то предам их. Извини, брат. Ты пришел не туда. Уходи.

– Черт! – выругался Ринат. – Джамба…

Недоговорил. Поднялся с места. Виновато посмотрел на Стаса, опустив голову, шагнул к двери.

Стас перегородил ему дорогу, а когда тот остановился, обошел его.

– Ты правильно сказал, – громко произнес Стас, глядя на Джамбу. – Вас сюда загнали, как стадо баранов. А знаешь почему? Потому что вы и есть бараны. Вы прекрасно понимаете, что ваш удел – сдохнуть на бойне под ножом мясника, но тем не менее вы идете на эту бойню, опустив головы, и единственное, что вы еще можете, – это блеять, доказывая себе и друг другу свою индивидуальность. Вы привыкли, что есть пастух, который устанавливает правила, вы боитесь их нарушить не из-за того, что есть кнут, для вас это невозможно. Точно так же, как перепрошитый мульт не может нарушить волю своего хозяина.

С каждым словом лицо Джамбы менялось. Белки налились кровью, ноздри расширились, пальцы сжались в кулаки.

Стас видел это, но ему было наплевать. Он продолжал:

– Я был мультом. Мой мозг перепрошивали, в него прописывали плавающий линк, в него заливали вирусы и закладку ИскИна. Сомневаюсь, что ты сейчас понял хотя бы половину того, о чем я говорю, но это не важно на самом деле. А знаешь, что важно?

Он подошел к Джамбе. Казалось, этот разъяренный бык, который был на двадцать сантиметров выше и на полцентнера тяжелее, убьет сейчас наглого сопляка одним ударом.

– Разница между нами – вот что важно. Я – хозяин своей жизни. И никому не позволю управлять собой. Даже на уровне программирования мозга. А тебя и затачивать не надо. Тебя достаточно напугать, чтобы ты превратился в марионетку. Вот и вся разница между нами… брат. – Стас криво усмехнулся.

Джамба должен был ударить. Понятно, что у него ничего бы не вышло, но он должен был это сделать.

Ринат даже представил, как негр размахивается и его огромный кулак летит в челюсть. Стас легко уходит от удара и…

Джамба повернулся, снова сел на диван. Он выглядел невозмутимо, лишь глаза своим сверканием выдавали его.

– Ладно, – сказал он. – Допустим, ты меня убедил. Чего вы хотите?

– Помоги найти покупателя на закладку.

– На искусственный интеллект?

– Боевой ИскИн. Цена – три миллиона евро. Ты получишь десять процентов. – Стас говорил настолько уверенно, что вызвал у Рината чувство беспокойства. Не прокатят ли его, не пустят ли по борту?

– Три миллиона за программу? Не слишком ли…

– Не слишком, – отрезал Стас. – Она стоит дороже, но у меня нет времени. Примерно через сутки, если ее не перекинуть в подходящий носитель, она уничтожит и меня, и себя.

– Брат, я что-то не понимаю…

– Джамба, не забивай себе голову деталями. У тебя есть выходы на «Такечи апгрейд»? Передай им, что есть готовая закладка боевого ИскИна стоимостью в три миллиона евро. Деньги темным переводом на нейтральный счет и предоплатой.

– Предоплатой?

– Я никуда не денусь, – приблизился Стас. – Закладка находится в мозгу, и, если в течение суток ее не снять, деньги мне уже не понадобятся.

Джамба задумался на несколько минут. Гости терпеливо ждали. Стас выглядел спокойным, а вот Ринат нервничал, ощущая свою бесполезность: инкубатор уже встретился с Джамбой, и посредник теперь как бельмо в глазу.

– Двадцать, – сказал Джамба, неотрывно глядя в глаза Стаса и вытаскивая из кармана капсулу передатчика. Вставил ее в ухо и повторил: – Двадцать.

– Хорошо, – легко согласился Стас. И эта легкость тоже не понравилась Ринату. – Ты получишь шестьсот штук, а мы – все остальное.

Им выделили комнатушку в каком-то подвале.

Джамба сказал, что придется немного подождать.

Стас не спорил. Он выглядел вялым и заснул почти сразу, как вошли.

Дрянная погодка. Из придорожного отеля она кажется еще омерзительней. Возможно, это из-за грязных окон, а может, причина – холод, от которого не спасают два обогревателя и полбутылки вина.

Надо было пить водку.

Поначалу он смотрит на меня. На единственного посетителя в этот час в баре отеля. Смотрит, как уплетаю горячего цыпленка, и глотает слюну. Потом приближается. Только сейчас замечаю, что вместо ноги у него неуклюжий мехпротез, похожий на лапу чудовища.

– Извини… те, – хрипло говорит он.

Смотрю в сторону. Мне неинтересно, что он скажет. Мне не интересен он сам. Так же, как его жизнь. Жизнь неудачника.

– Извините… – повторяет он. – У меня сейчас очень тяжелый момент в жизни, и я вас просто по-человечески прошу, не дайте сдохнуть с голода.

Смотрю на него и понимаю, что его грязный вид напрочь отбил мне аппетит.

– У всех бывают тяжелые деньки. – Смотрю на его протез и добавляю: – Ну, или годы.

Он проглатывает мою насмешку. Смотрит на хлебницу. Сипит:

– Хотя бы хлеба дай. Желудок сводит.

Меня коробит, что он перешел на «ты».

Он говорит тихо. Боится охранников, готовых проявить служебное рвение на бездомном бродяге в рваной куртке и стоптанной кроссовке.

Слегка повышаю голос, чтобы привлечь внимание бармена:

– На соседнем столе такая же хлебница, только с отключенным подогревом. Тебе без разницы, какой хлеб, теплый или холодный?

– Я не могу, – говорит он. – Это только для тех, кто делает заказ.

– Ну, так сделай заказ и не мучайся, – повышаю голос. – Нет денег? Иди воруй. Хочешь, чтобы я дал тебе денег? Еды? А может, устроить тебе красивую жизнь? Купить машину, квартиру, оплатить хороший протез? Чего ты ждешь от меня? Что я достану кредитку и обналичу для тебя несколько сотен? Ты их возьмешь, а глаза будут гореть ненавистью. Потому что ты уже смирился со своим поражением и готов ненавидеть весь мир, считая виноватым его, а не себя. Воевал? Пил? Торчал? Бросила красавица жена? Кинули на бабки? Сгорела квартира? Предали все друзья и ты остался один? Запомни – виноваты не друзья. Не весь мир. А только ты сам. И никто другой. Возьми краску. Напиши на стене большими жирными буквами: «Я – ЛОХ». И поставь подпись, потому что так и есть. Потому что, какой бы ни была судьба, ты ее хозяин, и если ты не можешь справляться с ней, значит, ты – лох. ЛОХ! Большими жирными буквами! Уберите от меня этого придурка, мне уже жрать не хочется.

Последние слова адресую двум узколобым гориллам, интеллекта которых хватило только на усиление скелетного каркаса, из-за чего они казались клонами Квазимодо.

Бродягу берут под руки.

Корректно, но безапелляционно провожают к выходу.

– Я только попросил хлеба… – говорит он.

Его никто не слышит. Слова падают в пустоту.

Я выговорился и доволен собой.

Смотрю на остатки испорченной трапезы, на полбутылки вина и думаю, что надо бы заказать водки.

Через две минуты я сделаю заказ. Еще через семь – принесут запотевший графин и стопку. Через девять, когда я опрокину первую стопку, бродягу, переходящего трассу, собьет машина. Прямо напротив гостиницы.

Бывает.

Бывает такое, когда внезапно просыпаешься и не понимаешь, что происходит. Не понимаешь, где находишься, потому что сон крепко держит твое сознание в своих лапах и не хочет выпускать. И ты сдаешься, снова возвращаясь туда, откуда только что пришел.

Дрянная погодка. Из придорожного отеля она кажется еще омерзительней. Возможно, это из-за грязных окон, а может, причина в холоде, от которого не спасают два обогревателя и полбутылки вина. Надо было пить водку.

Но пить водку в одиночестве – это диагноз. Выпить стопку-другую – не считается. Я имею в виду пить водку, а не нюхать. Это делают в компании.

Хотя бы вдвоем. Чтобы сказать, чтобы чокнуться, чтобы закусить и предложить закуску собутыльнику. Общение, вот что нужно под водку, а люля или помидоры – это уже приложение.

Поэтому я начал эту ночь с вина, надеясь, что алкоголь либо подстегнет к увеличению градуса, либо отправит спать, убив бессонницу.

Сначала вижу его глаза и понимаю смысл выражения «пожирать взглядом». Он не ест, он пожирает все, что стоит на моем столе, – цыпленка, овощи, полбутылки вина и хлебницу с теплым, только что подогретым хлебом.

Он просто стоит возле входа, не решаясь пройти вглубь. Стоит и смотрит на меня, единственного посетителя этого отеля. За ним следит бармен, готовый при первом же подозрении вызвать охрану.

Машу ему рукой. Бармен успокаивается, бродяга в рваной куртке идет ко мне, шаркая единственной кроссовкой. Я только сейчас замечаю, что вместо ноги у него протез.

Он подходит к столу, я двигаю цыпленка.

– Сядь, поешь. Мясо, овощи. Вино.

Его не стоит упрашивать дважды. Он садится, зубами впивается в жареную курицу. Достаю сигарету.

Пока курю, он разделывается со всей порцией. После чего смотрит на меня, вытирая рукавом губы.

– Я знаю, что такое голод, – говорю я.

Чего это со мной такое? Потянуло на сентиментальность.

– У меня просто сейчас проблемы, – говорит бродяга. – И я…

Поднимаю руку вверх, бармен торопится к столику. Еще бы, я отвесил ему неплохие чаевые, и он знает, что получит еще.

– Обналичь три сотни, – говорю я, протягивая золотую «Евро-Экспресс».

Бармен оперативно выполняет просьбу. Деньги даю бродяге.

– Купишь одежду и еду, – говорю и чувствую себя едва ли не его богом. – На попутке доберись до Липецка. Там несколько заводов, на которых работают только инвалиды. Они освобождены от налогов, так что платят там неплохо. С жильем помогают, если видят, что ты работаешь, а не дурака валяешь.

– На твоей кредитке, наверное, много денег… – говорит он, пряча купюры в карман.

Мне не нравится, как он смотрит. Голод отступил, он сейчас сыт (или почти сыт), он уже не хочет работать.

А я все еще хочу ему помочь.

– Я знаю, что ты думаешь, – делаю глоток вина. – Что я бы не обеднел, отвалив тебе больше. Что жизнь несправедлива. Мы сидим за одним столом, но у меня есть все, а у тебя ничего. Что я здоров, а ты потерял ногу. Что я трахаю женщин, которых хочу, а ты – тех, что дают сами. Я мог бы поспорить, что у меня в жизни были моменты похуже, чем у тебя. Но для тебя мои слова ничего не значат.

– К чему ты мне рассказываешь эту херню? – В его голосе звучит презрение. – Я вызываю у тебя чувство вины? За то, что у тебя есть все, а у меня, как ты сказал, ничего. И ты хочешь откупиться от меня своим баблом?

На мгновение мне кажется, что он швырнет мне деньги в лицо, развернется и уйдет. Но сразу же понимаю, что он этого не сделает.

Сейчас он пытается доказать (в первую очередь самому себе), что у него есть чувство собственного достоинства. Готов корчить гордую морду, готов оскорблять меня, готов делать все что угодно – но деньги не вернет.

Наверное, раньше я пришел бы от этого в бешенство. Не люблю собак, которые кусают тех, кто их кормит. Сломал бы ему шею прямо здесь, за столом, даже не вставая.

Сейчас я по-новому смотрю на некоторые вещи.

Мне жаль его.

Достаю кредитку и одним щелчком отправляю ее прямо к нему в тарелку. Там на самом деле не так много денег. Тысячи три-четыре. Для него это капитал, а для меня… когда деньги теряют смысл и превращаются в «бабло», количество уже не играет никакой роли.

– Когда-нибудь ты поймешь, что это не главное, – говорю, глядя, как он хватает ее и вертит в пальцах. – Надеюсь, что я сделал все возможное для того, чтобы это произошло.

Он встает. Молча. Не говорит ни слова. Просто разворачивается и идет к выходу. Уходит вместе с моей кредиткой, а я смотрю ему в спину и, только когда он исчезает из виду, перевожу взгляд на остатки вина и думаю, что надо бы заказать водки.

Через две минуты я сделаю заказ. Еще через семь – принесут запотевший графин и стопку. Через девять, когда я опрокину первую стопку, бродягу, переходящего трассу, собьет машина. Прямо напротив гостиницы.

И мне станет смешно.

Второй раз он проснулся окончательно. Нервно засмеялся. Ринат, который так и не вздремнул, посмотрел на посвежевшего Стаса с недоумением:

– Анекдот приснился?

– Выбор есть, только на хрена он, когда результат один и тот же? – Стас поднялся с койки, повел плечами, разминаясь, потом несколько раз подпрыгнул, достав без особых усилий трехметровый потолок. – Остается только ждать результата.

– О чем ты говоришь?

– Тебе снятся сны?

– Иногда снятся. – Ринат пожал плечами. – А что?

– Ты когда-нибудь пробовал во сне делать осознанный выбор? Действовать не подсознательно, а отдавая себе отчет, что это сон.

– Такой херней я точно не маялся, – признался Ринат. – К чему ты мне все это говоришь?

– Не знаю. – Стас присел на койку, вальяжно закинув ногу на ногу. – Пытался уяснить, чем отличается поведение гомо сапиенс от ИскИна, а может быть, понять смысл своего существования.

Ринат зевнул, делая вид, что это ему безразлично. Потом все же спросил:

– И как? Понял?

Ответить Стас не успел. Открылась дверь, на пороге стоял Джамба, всем своим видом свидетельствуя, что пора выходить.

Кофейный цвет заката щедро разбавили молоком. Последние лучи с трудом находили лазейки в плотной завесе городского смога. Картину дополняли грязно-оранжевые подтеки солнца на разбитых окнах, слякоть и отсыревшие стены.

Центр Отстойника погрузился в несвойственную для него тишину. Ни теней, ни звуков. Так же неуместно смотрелась кошка, неторопливо и бесшумно пересекавшая дорогу между двумя четырехэтажными зданиями. Чудом уцелевшее в стане злейших четвероногих и двуногих врагов, животное не подозревало о близкой опасности: несколько красных точек лазерных целеуказателей алели на ее боку. Ей не было абсолютно никакого дела до того, что шествует она над бывшим правительственным убежищем, притаившимся на шестидесятиметровой глубине. Подземная крепость располагала недостроенным конференц-залом, двери которого в этот момент гостеприимно впускали инкубатора.

Стас переступил овальный порог с тонкой щелью для второй, неработающей двери-диафрагмы и остановился, вглядываясь в темную глубину зала.

За его спиной, под давлением в две тысячи атмосфер, сошлись толстые стальные створки. Только после этого из-за большой бетонной колонны, стоящей посередине, появился покупатель.

Он выглядел довольно странно, скорее гротескно: лицо японца, а тело европейца, причем не простого белого, а качка-переростка. Облик дополняли негроидные руки. Асимметричное тело напоминало презентационный анимэ-ролик клиники – разный цвет глаз, разная форма ушных раковин, даже ноздри и брови отличались правая от левой.

Полуголый. В кожаной стеганке-безрукавке, штанах-шароварах и мягких тапочках. А на груди, на толстой серебряной цепи – крест Тау. И татуировка – несколько иероглифов, переплетенных терновником, а под ними на английском – Joke.

Несмешная шутка. Готическая картинка с сервера японского арт-хауса.

Правая рука – усиленная механика. Левая – реставрация мышц, потому что движения уж слишком плавные. Разница в цене существенная, зато эффект отличается в разы.

Один глаз оборудован вспышкой. Едва заметны проблески от линз, словно слезинка в глазу. Вздутые уши от разноуровневых фильтров. Нате, любуйтесь. Считайте свои деньги и улучшайте себя, сколько сможете. Сконструируйте своего импа, если вам позволяет это собственное тело и сумма вашего счета. Или же наймите себе телохранителей. Киллеров. Хакеров. Смотрите, у нас самая лучшая продукция.

В прошлом году по Сети гуляли ролики, запечатлевшие расстрел нескольких профсоюзных деятелей, ограбление инкассаторов Первого Московского банка и захват Четырнадцатого канала «Ин-ТВ». Качественно отснятые. Запрещенные к распространению. В каждом упоминалось, что имплантанты ставили в «Такечи апгрейд». Власти потом объявили, что это провокационная подделка…

Кто знает, как это было на самом деле.

Теперь они сделали Joke.

– Стас, я рад… – прозвучал тонкий голос кастрата, который тут же сменился мягким альтом. – Сорри, все время забываю переключать регуляторы. Итак, Стас, я рад тебя видеть.

– Мы знакомы? – поинтересовался парень.

– О, да. Не визуально, правда, но мы уже давно следим за твоими подвигами. Можешь называть меня Джок. Стас, знаешь ли ты, почему почти семьдесят процентов человечества не может обладать имплантантами? Всего лишь из-за своих физических особенностей. Особенностей, не подвластных даже современной генной инженерии.

– При чем здесь…

– Не перебивай, я еще не закончил. Ты получил три миллиона евро и просто обязан выслушать того, кто платит эти деньги. У тебя в голове уникальный софт, и люди из «Волхолланда» совершили серьезную промашку, упустив тебя.

– И что дальше? – поинтересовался Стас.

– Тебя использовали, чтобы выйти на нас. В первый раз это не получилось. Возникает вполне логичный вопрос: не вторая ли это попытка корпорации ликвидировать нашу скромную общину.

Зрачки импа, переливаясь всеми цветами радуги (линзы-хамелеоны или что-то в этом роде), не мигая, смотрели на Стаса.

Стойка, кстати, боевая. Наверняка напичкан и какими-нибудь встройками.

– Тогда зачем ты пришел, если такой недоверчивый? – холодно спросил парень. – Тебя что, заставляют?

В нескольких метрах от него стена полыхнула зеркальными стеллс-разводами и исторгла двоих мужчин неопределенного возраста в масках-перевоплотах.

У одного что-то похожее на модификацию «Тени», второй в комбезе уровнем повыше. «Статик контроллер» или «Хитачи-индексат». Добротный такой, с пуленепробиваемой оболочкой и матричной поверхностью, которая в случае чего защитит и от импульсной пушки. А смотрится комбез как тряпка, которой вытерли задницу, а потом еще и истоптали. То ли дизайнер наркоман, то ли мода сейчас косить под оборванцев.

Джок засмеялся и, как ребенок, хлопнул в ладоши.

– Ладно. Все в порядке, парень. Мы знаем немного больше, чем ты.

Обладатель «Тени» небрежно бросил Стасу обруч из широкой металлической ленты, усеянной нейроконтактами.

– Можно вашу скан-копию? – попросил он ровным голосом.

Стас молча натянул обруч на лоб.

Такими штучками пользуются в основном оперативники Госнаркоконтроля, когда ищут запрещенный софт. И эти туда же.

Стас снял копию за полторы минуты. Вернул сканер, и его хозяин сразу же занялся расшифровкой данных. В полной тишине. Под наблюдением нескольких пар глаз.

Тридцать секунд. Половина минуты.

Поднял голову и произнес, отсоединяя провода и пряча сканер:

– На месте. Уже сорок четыре и две десятых процента.

– Многовато, – протянул Джок. – Если его сейчас запереть в камеру, нас ждет незабываемое двух-трехминутное представление под названием «Мозговой хаос». Парень, ты видел когда-нибудь, как происходит коллапс Гэнда?

Стас покачал головой. Не видел.

– За полторы сотни секунд весь спектр эмоций. Радость, горе, страх, бешенство… Смерть наступает мгновенно и, что самое захватывающее, неожиданно. Бамс! И все. Очень красиво. Три миллиона – не очень большие деньги за подобное зрелище. – Джок нервно рассмеялся, потом подмигнул Стасу: – Шутка.

Второй, тот, что в комбезе, тем временем достал уже совсем другой сканер и направил его на тело Стаса.

Имп-контроль. Боятся все же сюрпризов.

Проверка окончена, имплантантов не обнаружено, и проверяющий едва заметно кивнул.

– Прежде чем мы закончим обмен… – задумчиво произнес Джок, – я хотел бы задать один вопрос. Ты когда-нибудь слышал о человеке, которого зовут Архивариус?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Стас не смог скрыть удивления.

– Вижу, что слышал. Странная, необычная личность. Одни говорят, что он псих, сошедший с ума от виртуальной наркоты, другие считают его новым мессией, третьи уверены в том, что если и есть на свете король информации, то это именно он. Честно говоря, это наша ошибка. Вовремя не обратили внимания, а когда хватились – он исчез.

Шорох в дальнем и темном углу зала выдал несколько фигур. В их очертаниях угадывалось оружие, а по плавным движениям было понятно, что это импы.

Черт, да у них тут целый рассадник. Клоака незаконного апгрейда.

Стас открыл было рот, чтобы ответить, но собеседник прижал палец к губам:

– Тс-с! Ничего не говори. Я знаю, что ты хочешь сказать. Я знал это еще до встречи. Я знал, что ты придешь. Мы ждали тебя, Стас.

– Знал? – хмыкнул Стас. – Откуда?

– «Один всего двумя живет. Второй закончил свой полет…» Ну и так далее. Первым, кто предупредил нас о готовящейся ловушке, был отнюдь не твой бывший начальник, а пророк из Одинцово, – признался Джок. – Мы не приняли это всерьез, но, к счастью, у нас был Куратор, сдублировавший предупреждение. Теперь его нет, но Архивариус перед исчезновением сообщил, что ты вернешься. Мы потеряли трех юнитов, прежде чем разобрались в его послании. Но на этот раз мы поверили. Как некстати он исчез. Как раз в тот момент, когда к нему масса вопросов. Может быть, ты прояснишь ситуацию?

– Я ничего не собираюсь прояснять, – сказал Стас. – Мне плевать, что наплел вам этот сумасшедший, я всего лишь хочу снять закладку.

– Конечно, – засмеялся Джок. – Конечно. Мы тоже этого хотим. Прошу за мной, Стас. Лаборатория «Такечи» ждет тебя.

И он махнул рукой в ту сторону, где стояли молчаливые фигуры.

То, что минуту назад было стеной, превратилось в матовую пленку, похожую на оборотную сторону зеркала.

Система «Ноа-Трекс». Такие стоят у первых лиц государств, у самых богатейших людей мира, в местах, где проводят свое время самые влиятельные.

Чужой не пройдет, кем бы он ни был. Ни одно тело не войдет, органическое или искусственное. «Ноа-Трекс» в считаные секунды все что угодно рассеет на молекулы.

Эти парни не скупятся на безопасность.

Все правильно. Технологии рождают технологии.

– Проходи, не бойся, – подбодрил Джок. – Ее уже настроили на тебя, пока мы разговаривали.

Первый периметр. Пленка легким, почти незаметным прикосновением обволакивает все тело, рвется в местах прохода и снова соединяется за спиной. Сканирование.

Второй периметр. Словно теплый ветерок в лицо. Еще одно сканирование. Несколько лучей шарят по телу Стаса, как собаки в поисках еды на куче мусора.

Третий периметр. Волосы шевелятся от статики. Недолго. Несколько секунд – и система остается позади.

Двери лифта открываются, приглашая в кабину, выстланную зеленым бархатом.

– Снова вниз? – спрашивает Стас. – У вас что, лаборатория у ядра Земли?

– Мы подумываем брать оттуда энергию, – то ли в шутку, то ли серьезно отвечает его спутник. – Заходи.

И только зайдя внутрь, Стас понимает, что лифт предназначен для перемещения не вверх-вниз.

«Шахта хаоса». Кабина поворачивается вокруг своей оси, двигается куда-то вбок и останавливается. Двери открываются.

Это словно другой мир, сконцентрированный в одном коридоре длиной не больше пятидесяти метров с несколькими ответвлениями.

Пластик. Стекло. Металл. Белые халаты. Лица в масках. Знаки отличия, понятные только посвященным, – СБ, техники, прогеры, наверное, еще куча разных профи и спецов.

Череда палат, в которых проходят реабилитацию новые наемники, телохранители, виртуальные террористы…

Операционные, больше похожие на гигантские аквариумы с физраствором, в которых живут металлические спруты нанороботов.

Здесь только отделка и ремонт, учитывая специфику места, потянут на бешеную сумму.

И оборудование. На миллионы, на десятки миллионов. Возможно, на миллиарды.

– Святая святых, – говорит Джок. – Сердце «Такечи». Впечатляет?

– О, да, – кивает Стас, потом улыбается и поворачивается к нему. – Более чем. Вы все арестованы.

Теперь улыбается Джок, встречается взглядом…

Он еще не понимает, что происходит. Это кажется невероятным, глупым и даже смешным – ну что может сделать один мальчишка без имплантантов?

Наверное, это шутка. Неудачная шутка. Запястье со встроенным передатчиком тянется к губам…

Поздно… Первый удар ломает Джоку ключицу, второй – шею, а третий – превращает мозг в желе с кусочками черепа.

Успел ли Джок понять, что парень не шутит, что удары его ужасающе сильны и точны, что не надо было с ним связываться?

Не успел.

Рванулись к ним охранники клиники, бегут, выхватывая на ходу оружие… Стас видит. И принимает боевую стойку, готовясь к прыжку.

Шестьюдесятью метрами выше «Такечи», там, где недавно прошла кошка, двигалась фигура старика, в одежде, похоже, взятой с ближайшей свалки. Опираясь на кривую палку и шаркая ногами, он медленно тащился к развалинам. Красные прицельные точки весело резвились на его спине и затылке и замерли, когда он остановился.

Старик устало присел на металлический ящик и тяжело вздохнул.

Сбоку раздался шорох.

Старик обернулся. Из-за угла плавно выскользнули двое в «фирменной» одежде жителей Отстойника. С автоматами наперевес, на своей территории они двигались уверенно, как в столовую.

– Батя, доложись! – потребовал один.

Оружие обоих держало старика под прицелом, но тот и ухом не повел.

– Заблудился я, сынки, – обронил «батя». – Что это за место такое?

– А ты куда идешь? – спросил второй, придвинувшись почти вплотную. Первый тем временем закинул автомат за спину и вытащил из кармана портативный сканер. – Ты хоть знаешь, где ты сейчас?

– Все людские несчастья от технологий, – вздохнул старик, глядя на сканер. – Я вот раньше трахал всех без разбора, а теперь у меня без GSM-а не стоит. А знакомый поставил себе имплантанты, но это не вернуло ему молодость и не сделало его таким, как прежде. Люди «имплантируются», не думая, что с телом меняется и душа.

Старик говорил сам с собой, и тот, кто стоял перед ним, покрутил пальцем у виска, прежде чем повторил свой вопрос:

– Короче, слышь, ты куда идешь и что здесь делаешь?

Напарник уже направлял на старика сканер, набирая на миниатюрной матрице монитора команды.

– У тебя же тоже имплантанты, – продолжил старик. – И наверняка не лицензированные?

– Тебе-то что, батя? – хохотнул автоматчик. – Ты что, охотник за головами?

– За мудаками! – неожиданно сочным, отнюдь не старческим голосом произнес старик. – Вот появится такой мудак, как ты, решивший, что можно безнаказанно со стола печенье воровать, сразу звонят мне и говорят – так, мол, и так, надо спасти мир от мудака. И приходится спасать. Положи автомат на землю, и твои друзья, что целятся в меня, пусть сделают то же самое.

– Чего? – автоматчик едва не поперхнулся, услышав эти слова.

Напарник с каменным лицом взирал на экран монитора.

Зеленый фон. Структурированная модель сканируемого. Темным цветом – органика, красным – биопластик. Светло-синим – разводка от процессора, управляющего всем, чем напичкано обследуемое тело.

У «старика» в буквальном смысле места живого не было. Все было слеплено из красного и голубого цветов. В такого обойму выпустишь – пофиг. Он за пару часов регенерирует и снова в строй. Уже не имп, а киборг.

Да и не старик он вовсе. Последняя модель перевоплота внезапно отключилась, с лица за секунду исчезли и морщины, и перекошенный рот. На автоматчика смотрел улыбающийся светловолосый кореец.

Смотрел ровно секунду. Собственно, это последнее, что видел бедняга, не успевший направить свое оружие на импа из корпорации. Ноги подкосились, и он свалился туда, где только что, под прицелом трех снайперов, сидел лжестарик.

Красные точки еще не метнулись за «стариком», и запоздалый выстрел снайпера пронзил мертвого автоматчика. А на земле уже оказался напарник, выронивший бесполезные останки портативного сканера.

Тень мелькнула вдоль стены недостроенного здания, чей-то короткий вскрик – еще один труп упал из окна-бойницы и, пролетев шесть метров, шмякнулся об асфальт. Ночное небо прорезали мощные лучи прожекторов на флаерах с эмблемами спецназа – округлые торпеды с тупорылыми носами бесшумными демонами кружили над развалинами. Там, где минуту назад не было ни души, появились люди в защитных комбезах. Сотни вооруженных людей, повинуясь приказам, тщательно прочесывали каждый метр центральной части Отстойника.

Пленных не брать. Стрелять на поражение.

Давно пора очистить этот гадюшник.

Зажигательные гранаты и мины-излучатели, летевшие во все люки и проломы, сделали свое дело.

Через какие-то пять – десять минут началась первая перестрелка; один из небольших прайдов, живущих под землей, попытался выбраться наружу и был полностью уничтожен.

Бой быстро переместился под землю, но и там шансов уцелеть от зашитых в броню штурмовиков из антитеррористических групп не было.

Подземный город, построенный в катакомбах канализаций, недостроенных станций метро и правительственных бомбоубежищ, метр за метром терял свою территорию.

Перед глазами Ти-Бона вращалось сразу несколько трехмерных карт коммуникаций. Ни одна из них не была достоверной, но тем не менее через полчаса бойни он с сопровождавшей группой вышел к месту, где еще совсем недавно беседовали Стас и Джок.

Там они были встречены шквальным огнем доброго десятка стволов, ополовинившим группу.

Спрятавшись за колонной, командир группы, нещадно матерясь и бешено сверкая белками глаз, распаковывал стимпакет.

Ти-Бон выглядел спокойным, даже улыбался.

Точными, выверенными движениями перезарядил оба «Шторма» и, поймав взгляд командира группы, подмигнул.

Тот не разделил радости корпоративного эсбэшника. Напыляя защитную пленку на раненое плечо, с ненавистью произнес:

– Для тебя это развлечение?

– Финансовые проблемы или физиологические? – осведомился Ти-Бон. – Не можешь поставить имплы? Чувствуешь себя ущербным? Понимаешь, что твое время уже прошло?

Имп лениво сделал несколько выстрелов из-за колонны и отпрянул.

– Комплекс неполноценности вызывает зависть к другим? – Ти-Бон поднял с земли кусок облицовки и двумя пальцами превратил в песок. – Хочешь так же? Хочешь видеть страх в глазах людей? Хочешь перестать бояться? Вижу – хочешь.

– Да пошел ты! – выругался командир.

В следующую секунду стальные клешни сдавили его лицо, вжимая голову в колонну, а голос яростно шептал в ухо:

– А быть изгоем среди людей хочешь? Чувствовать, что наполовину состоишь из железок, хочешь? А жить, зная, что сдохнешь через восемь–десять лет, хочешь?!

– Пошел ты… – хрипя, повторил командир.

Хватка ослабла. Прислонившись спиной к колонне, Ти-Бон осел на корточки. Тяжело дыша, командир опустился рядом:

– Там около десятка импов. Нужно подкрепление.

– Не нужно никакого подкрепления. – Ти-Бон снова улыбался. – Здесь нужен только я.

– Там «Ноа-Трекс». Твой человек сможет ее отключить?

– Там не мой человек. Там мой брат, – сказал Ти-Бон. – Сможет. Мой брат сможет всё. – Синхронно вращая в ладонях тяжелые «Штормы», прицелился в потолок сначала из одного, потом из другого.

Захохотал, а потом, неожиданно заулюлюкав, словно индеец в прериях, выскочил наружу, поливая пространство огнем.

Неожиданно пошел дождь. Размывая по земле остатки крови, тяжелыми каплями гулко барабанил по лобовому стеклу двухместной спортивной машины, чудом проехавшей почти через весь Отстойник.

– «Один всего двумя живет, – напевал на мотив известной рекламы кореец и барабанил пальцами в такт по рулевому колесу. – Второй закончил свой полет. И третий, мульт, чей мозг умрет. И лишь один из них дойдет».

– Ты знаешь, кто он? – спросил Стас.

– Архивариус? Нет, не знаю, – ответил Ти-Бон. – Подозреваю, что он один из первых прототипов, не нуждающийся в кибернетическом фарше. Возможно, ошибку в кодинге приняли за употребление виртуального наркотика, а это всего лишь своеобразная обработка информации. Может, что-то еще серьезнее. В любом случае в ближайшее время он станет очень заметной фигурой. Подумать только, он был у нас в руках! Мы думали, что он всего лишь курьер «Такечи»…

– Мне надо уходить, – глухо произнес Стас.

Ти-Бон как будто не услышал или не понял его фразы.

– Посмотри! – кивнул. За окном работа шла полным ходом: на поверхность поднимали и грузили в машины большие ящики с оборудованием, пластиковые пакеты с телами. – Эта история обрастет легендами быстрее, чем о ней успеют сообщить в новостях третьего канала. На этой шумихе можно сделать имя. Стать заметной фигурой.

– Я в рекламе не нуждаюсь.

– Знаешь девиз «Московского комсомольца»? «Мы нуждаемся в тех, кто не нуждается в рекламе».

Здесь накрыли самую крупную подпольную клинику Европы. Крупнейшая антитеррористическая акция в мире за последний год. Неоценимые услуги оказала самая влиятельная корпорация России. Самая, самая, самая… Как там в рекламе кетчупа? «Надо только подать под правильным соусом».

– И что потом? Карьера убийцы в службе безопасности «Волхолланда»? Стереть свою память ради новой оперативной системы? Я не компьютер. Для меня я – это память о прошлом.

– Ты так и не стал Рипом, – произнес кореец. – А мне казалось, ты вошел во вкус. Помнишь, когда мы с тобой смотрели передачу про Лигу? Ты сказал тогда, что готов поставить имплантанты, если это позволит добиться целей…

– Я до сих пор не знаю, как тебя назвать, – признался Стас. – Костя или Ти-Бон… братья мы или смертельные враги…

Кореец не ответил, и Стас, слушая его молчание, тяжело вздохнул.

Всего лишь несколько дней назад было совсем по-другому.

Всего лишь несколько дней назад ему предложили свободу, если он поможет выйти на клинику. Нет, не так. Он сказал, ты сам будешь решать, остаться с нами или уйти. Мешать тебе никто не будет. Когда Стас спросил, почему он должен ему верить, Ти-Бон все рассказал.

Всего лишь несколько дней назад Стас за полчаса узнал о возможностях современного брейн-программинга больше, чем за всю свою жизнь.

Всего лишь несколько дней назад Стас увидел своего брата… и потерял его навсегда.

Всего лишь несколько дней назад…

– Тебе не придется ставить имплантанты, – сказал кореец. – Рип – это новое поколение, которому не нужна механика. Ты смог справиться с заточкой и угрозой мозгового хаоса. Когда-нибудь найдут причину, почему не удается штамповать таких, как ты. Но пока ты будешь одним из первых. Тебе вернут твою же самую закладку, только в распакованном виде…

Закладку сняли около часа назад. В лаборатории «Такечи», только вместо японцев управились спецы корпорации. Времени уже совсем не оставалось, счет шел на часы.

Один из прогеров, участвовавших в снятии, сказал Стасу, что никогда не видел, чтобы закладка работала наравне с основной личностью.

Стасу было наплевать.

– Я не хочу, чтобы в моих мозгах копались. Не хочу работать на твоих хозяев. Не хочу быть первым в погоне за апгрейдом. У меня другие планы.

– Жаль.

– Что ухожу?

– Что ты не понимаешь, от чего отказываешься.

– От чужого в своей голове отказываюсь, – Стас постучал костяшками пальцев по голове. – Сначала плавающий линк, потом перепрошивка, потом вирусы и коллапс Гэнда… Ты хоть знаешь, сколько в тебе сейчас Кости, а сколько Ти-Бона? Стать другим человеком – для тебя ведь не фигурально, верно?

«У меня ведь нет никого, кроме тебя. Я все отдам ради нашего будущего…»

Верить или нет? Он сказал это, будучи таким, какой сейчас. С другой стороны, спокойно использовал своего брата, добиваясь цели, которая, по его словам, должна вытолкнуть Стаса на самый верх.

Верить Косте или Ти-Бону?

Некоторое время молчали. Стас достал сигареты, Ти-Бон хотел было остановить, но передумал и, когда тот закурил, лишь включил вытяжку.

– Странно, да? – задумчиво спросил Стас. – Ты отказался от прошлого ради будущего, я же – наоборот.

– Ты всегда все так делал, – сказал Ти-Бон. – С самого детства.

– Ты говорил, что я смогу выбирать…

– Мне на самом деле очень жаль, что ты сделал именно такой выбор, но это твое право.

Ти-Бон вздохнул, потом взял с колен Стаса пачку сигарет.

– Ты же не куришь.

Ти-Бон не ответил. Затянулся, выпустил дым на стекло. Сизая струя быстро уплыла в вентиляционные отверстия. Пригладил волосы рукой – провел по ним ладонью, и они послушно легли, сменив ежик на менее хулиганскую прическу. Стас покосился на него:

– Кто тебе дизайн выбирал?

– Я сам.

– А не слишком ли запоминающаяся внешность?

– На это и был расчет, – улыбнулся Ти-Бон. – Мне сразу же перестали поручать черную работу. Сейчас это не разрешается, скины выбирают специальные люди, но если хочешь, я устрою, чтобы тебе разрешили выбрать любую внешность. Хоть моим близнецом.

– Ты сможешь сделать так, чтобы я не мелькал не только в новостях, но и в ваших отчетах? Чтобы исчез и все про меня забыли?

– «Шевелятся листья на ветру, тень отбрасывая в поле при луне. Ждут, когда же наконец-то я умру. Ждут, когда же все забудут обо мне», – тихо напел Ти-Бон. – Знаешь, что думает о нас Архивариус?

– Он знает? – удивился Стас.

– Мне кажется, он знает все. Даже для ИскИна он знает слишком много.

– И что он говорит?

– Тестирование двух чувств. Искусственная ненависть, взращенная между двумя ИскИнами, – и братская любовь, длившаяся больше двух десятков лет. Кто-то очень хотел выяснить, что сильнее.

– Забавная теория, – скептически заметил Стас. – Архивариус не сказал, кто проводил этот тест?

– Сказал. Мы.

– Мы?

– Я и ты. Вместе.

– Забавно, – повторил Стас. – Значит, пророки тоже ошибаются?

– Может быть, а может, и нет. Его слова в разное время суток имеют разный смысл, нельзя их воспринимать однозначно…

Стас уже больше ничего не хотел слышать про Архивариуса.

– Мне надо легализовать три миллиона евро.

– Откроешь новый счет, переведешь деньги и дашь мне номер перевода. – Опустив стекло, Ти-Бон выбросил окурок, окно закрывать не спешил. – Ты не считаешь меня братом, верно?

Брат. Что от него осталось, от Кости? В погоне за апгрейдом он потерял кое-что большее, чем деньги или независимость.

Может, лучше было не знать, что Костя стал таким? Думать, что он живет в Германии, что ему всегда можно позвонить, услышать доброе слово и не знать, что звонок переадресован, что его брат находится в нескольких километрах, да и не брат он уже.

Что бы ни говорили продавцы информации, иногда она бывает лишней.

Ладонь легла на кожаную обивку дверной ручки. Щелкнул замок, и дверца открылась. Не намного.

– Не прощаемся. – Стас подождал еще несколько секунд и распахнул дверь.

Безо всяких маскировочных штучек его тело словно растворилось в единственном неосвещенном кусочке участка радиусом в добрых пару километров.

Он смешается с толпой, и никто не обратит внимания на человека, который, не спеша и не прячась, пройдет мимо, словно призрак. Не смотреть в глаза, одних обходить со спины, других незаметно толкать, третьих не отвлекать. Его учили обходить «Нарайяну», а уж человеческие глаза обойти гораздо проще. Опросить потом всех, кто оказался на его пути, – будут помнить всё и всех, кроме одного-единственного человека.

Ти-Бон уже знал, что ждет Стаса дальше.

Скоро он будет в Европе. Или в Америке. Скорее всего, в Южной. Затеряется в какой-нибудь Чилийской курортной зоне, переждет некоторое время и вернется. Или не вернется. Если кто и может это знать, так только Архивариус.

Отдать наверх полный отчет… рассказать им про парня, который сохранил свою личность, отдав управление телом ИскИну без всякого мозгового хаоса… Это ведь настоящая сенсация. Сделать на нем карьеру и, как говорил Джет, «получить еще более неограниченные возможности»…

О, да. Джет знал в этом толк. Бывший хакер становится руководителем Сетевой полиции, снова падает вниз, а потом получает боевую мощь, на тот момент ни с чем не сравнимую. Он умел подниматься до нереальных высот.

Или же забыть о нем… не было никакого Стаса Морозова. Был инкубатор с битой закладкой, которого использовали, как наживку… был – и нет его.

Чья-то тень опустилась на лицо Ти-Бона. Руководитель группы, что первой вошла в лабораторию клиники. Тот, с которым они вместе прятались заодной колонной.

– Где твой брат? – спросил он, наклоняясь к стеклу.

– Кто?

– Ну, человек твой. Который там был. У нас к нему несколько вопросов.

Ти-Бон что-то прошептал, и командир группы, не расслышав его, наклонился ниже, почти просунув голову в окно.

– «Мы ищем вопросы, мы знаем ответы, – шептали губы корейца. – Антракт. В три затяжки скурить сигарету…»

– Только что он сидел в твоей машине…

Закончить федерал не смог: жесткий кулак Ти-Бона уперся в его подбородок и прижал его голову к потолку салона.

– Ты веришь в Бога? – спросил Ти-Бон, глядя почему-то в сторону. – Наверное, веришь. Один поэт как-то сказал, что в окопах под огнем атеистов не бывает. Скажи мне, как ты считаешь, импы после смерти в ад попадают или в рай?

Тиски ослабли, но не настолько, чтобы федерал освободил голову.

– Священники говорят, что в ад. Но тем, кто торгует путевками на небеса, я не верю, – признался Ти-Бон. – Один из них сказал, что каждую ночь видит откровения Бога. Он предложил мне покаяться в грехах за три тысячи долларов. После того как я сломал ему два ребра, он готов был принять исповедь бесплатно. Сломанная рука подтвердила мое подозрение – он не видел никаких откровений, кроме глюков, вызванных мескалином.

– Я только…

– Ты употребляешь мескалин? – Ти-Бон повернулся и впервые за время их разговора посмотрел ему в глаза.

– Нет.

Давление кулака увеличилось.

– Не спеши с ответом. У тебя есть выбор. Ты. Употребляешь. Мескалин?

– Да, – прохрипел федерал, понимая всю бесплодность попыток убрать руку импа. – Да, употребляю.

– И только что глотнул пару таблеток, да? И тебе что-то привиделось, да? Какой-то брат… может, еще что-то. Это мескалин?

Пальцы немного надавили, глаза задернула пока еще серая пелена. Дышать и говорить стало проблемно.

– Да! Д-хр-а…

– Эко тебя шандарахнуло, Ванько! – Ти-Бон убрал кулак, и федерал поспешно отскочил от машины. – Ступай с богом, служивый, и не возвертайся боле.

Стекло медленно поползло вверх, зеркальное отражение скрыло водителя.

Заурчал мотор, машина мягко тронулась, выбирая более-менее чистый участок дороги. Приготовилась стартануть, но стекло вновь опустилось, и Ти-Бон бросил на прощание:

– У одного африканского племени есть табу – они не могут произносить за сутки более определенного количества звуков. Провинившемуся сыплют в рот раскаленные угли, пока тот не умирает.

В рамках борьбы с болтунами нам бы это пригодилось.

И машина, брызгая грязью, рванулась с места.

…Мотоцикл с ревом выскочил из-за поворота. Сидящий на нем развел руки с автоматами в стороны и открыл огонь по двум машинам Сетевой полиции.

Картинка замерла в тот момент, когда первые пули вылетели из стволов. Несколько крохотных свинцовых торпед повисли в воздухе. Казалось, толкни – и они упадут на землю.

За минуту до этого Ринат с рюкзаком выскочит из подъезда. В рюкзаке – рыжий кот и винт с исходниками программы.

Через минуту тяжело ранят Ворма.

За несколько часов до этого Ринат и его друзья взломают сервер «Волхолланда», чтобы скачать исходники.

Через несколько дней Ворма за убийство приговорят к пожизненному заключению в Райсе.

Все это было в прошлом. Но сейчас вернулось.

В виде короткой сцены интерактивного кино.

– Помнишь, как ты попросил Алису перевести ту историю в интерактив? Сначала ты, потом мы все… – Ворм вопросительно взглянул на Рината.

– Помню, – неохотно кивнул тот.

– Каждый хотя бы раз хотел изменить что-то и посмотреть концовку. При этом никто не говорил друг другу, что именно хотел бы поменять.

– Я помню, Ворм. Только какое это имеет отношение к тому, что нас поимели?

– Как-то она сказала мне, что сделает интерактив, но с одним условием: вот здесь меня не будет.

Исчез мотоцикл и сидящий на нем человек с автоматами. Исчезли пули, никто из сетевиков больше не поворачивался в сторону мотоцикла, все целились из своих пистолетов в молодого парня с рюкзаком за спиной.

– Ты хочешь показать мне концовку, которую сделала для тебя Алиса? – спросил Ринат.

– Она не сделала, – ответил Ворм и пояснил: – Я отказался.

– Почему?

Ворм пожал плечами:

– Не знаю. Прошлого все равно не изменить. Какая разница, что было.

Снова вернулся мотоциклист, снова автоматные пули, рвущиеся к цели, повисли в воздухе.

– Там, в Райсе, Салах-ад-Дин сказал мне, что на самом деле не важно, сколько раз убил. Переступаешь черту, а потом уже всё.

– Наверно, он прав, – глухо произнес Ринат. – Тогда они положили бы меня. Сейчас или чуть позже…

– Или бы не положили. Я никогда не узнаю об этом, потому что не хочу этого знать. Я сделал то, что сделал. Нельзя быть все время правильным.

Ринат долго молчал, глядя на пули, потом все же нарушил паузу:

– Джамба хочет получить свою долю, и его не волнует, что Стас всех кинул. Деньги были переведены, он ждал свою долю, а Стас обналичил сумму и ушел.

– Не обналичил. Легализовал и куда-то слил. Ему помогли, сам бы он не смог провернуть.

– Кореец! – воскликнул Ринат.

– Это его брат. Ну, или ИскИн, считающий Стаса своим братом.

– Офигенно. Ты можешь разрулить с Джамбой?

– Как? Я с ним не общался несколько лет.

– Ну, по старой дружбе. Он хочет с меня шестьсот тысяч евро получить. Откуда у меня столько денег?

– Алисе говорил?

– Конечно, а толку? Она твердит, что не вмешивается в мою жизнь. Ворм, ты знаешь, кто такой Архивариус?

Ворм провел рукой по клавиатуре, и картинка реалвидео исчезла.

Зал для интерактивного кино был отделан не акустическими панелями, а обычной штукатуркой.

Времени на ремонт, как всегда, не хватало. В принципе не так уж и страшно.

Оборудование не самого последнего поколения, но тоже сгодится.

– ТуФед общался с ним несколько раз, – сказал Ворм. – Даже хотел прогу написать, чтобы переводить его чушь в нормальную речь. Но у него странный лексикон, каким-то образом привязанный к лунному календарю. В разное время суток его слова можно трактовать по-разному.

– И что?

– Ничего. Он выдает предсказания, которые можно понять только после того, как они сбудутся. Причем выдает их только тем, кому считает нужным.

Видимо, на лице у Рината было написано желание высказаться, потому что Ворм спросил:

– Ты знаешь про него что-то еще?

– Помнишь GameNet? Я играл там пророком и сочинял всякую ерунду. Четверостишия, которые ничего не значили, они были нужны для выполнения квестов. Архивариус повторяет эти четверостишия. Те, которые я когда-то сочинял. Как это объяснить?

Ворм засмеялся.

– Боюсь тебя разочаровать, но цитирует он не только тебя. Думаю, что это ИскИн, который должен был собирать и обрабатывать информацию. Он так и делал, пока не попробовал деструктивный софт. А теперь его ищут все кому не лень.

– За этим может стоять Алиса?

– Ну, уж во всяком случае, она знает гораздо больше, чем мы.

– Но никогда в этом не признается. Ворм, что мне делать с Джамбой?

– Застрелись.

– Я серьезно.

– Хорошо, я поговорю с ним. – Ворм поднялся с кресла, потянулся. – Слушай, я еще не отдуплился после того, как меня приняли, и спать зверски хочу.

– Федералы закрыли твое дело?

– Его даже не открывали.

– Значит, Алиса все-таки… – торжествующе начал Ринат, но Ворм махнул рукой.

– Алиса ни при чем. Джет меня вытащил, – подумал немного и добавил: – По старой памяти. У меня такое ощущение, что его роль в этой истории гораздо больше, чем кажется на самом деле. Но это все домыслы, ничем не подтвержденные. В холодильнике какая-то еда и пиво, спать будешь в зале. Спокойной ночи.

И вышел, оставив Рината наедине со своими размышлениями.

Примерно в тридцати километрах от двенадцатиэтажки, где проживал Ворм и гостил Ринат, в полумраке чилл-аута небольшого полулегального казино беседовали двое. Один – в капюшоне, из-под которого выглядывала только борода, второй – в мимикрическом плаще и с активированным перевоплотом, вообще был не заметен. Под потолком проплывали клубы дыма – то ли вентиляция не работала, то ли хозяин заведения считал это своеобразной концептуальной фишкой. Местным посетителям это было по фигу.

На сцене змеями извивались женщины-тату.

Тинейджер, с надетым на голову терновым венцом, читал какой-то остросоциальный рэп, щедро сдабривая его цитатами из Библии. Светящиеся неоновыми отливами официанты проскальзывали между ниш, обитых подушками, изредка заглядывая под пологи и предлагая утолить голод и жажду.

– Они хотят всего лишь пообщаться с тобой, – произнес перевоплот, вращая пальцами четки с бусинками в виде молекул ДНК. – Как угодно, даже через Сеть, даже в режиме офлайна. Им нужна информация. Много информации. Они готовы хорошо платить.

– Нищему меди отсыпь. Семь дней будет есть и пить. Но дай ему злата навалом. И сразу же станет мало.

Порой его странные аллегории выглядели очень забавно. Ти-Бон мог поклясться, что Архивариус не только понимает общепринятый язык, но и вполне может на нем разговаривать.

Впрочем, кому они нужны, клятвы ИскИна?

– К чему это ты сказал?

– Каждый должен знать то, что знает, убийца. Таков смысл.

С самой первой минуты общения Архивариус называл его убийцей. Причем вкладывал в это понятие нечто больше, чем «тот, кто убивает людей».

– Они готовы заплатить тебе. Или же оказать какие-то услуги. Подумай.

– Предложи мне больше того, что я хочу, убийца. – Архивариус шумно вздохнул. – Сможешь потушить солнце одним плевком?

– Смогу. Я слышал про этот фокус со свечкой и переносом сознания.

– Тогда пусть птицы летают, как прежде. Будет только два пути, и выбирать будут твои хозяева.

Ти-Бон удовлетворенно кивнул. Удовлетворенно – потому что ему удалось договориться. Пусть еще не все улажено и обговорено, но Архивариус согласился… пусть не на сотрудничество, пусть это, так сказать, разовая сделка, но ведь согласился.

Впрочем, раз пророк пришел сюда, значит, уже заранее был согласен.

Им так и не удалось выяснить, откуда он взялся. Личность не установлена, те крохи информации вроде ДНК или отпечатков пальцев ничего не дали. Появился из ниоткуда несколько лет назад. Жил себе как добрый сумасшедший, пока не начал исполнять трюки, подобно сетевым оракулам и религиозным проповедникам.

– Тебя ищут какие-то сектанты… если тебе нужна помощь или прикрытие…

Не нужно ему никакого прикрытия. Он сам себе надежное прикрытие.

– Не беспокойся за них, наемник, их знаки уже начертаны в воздухе.

– Тобой?

– Они знают как, а я знаю когда. Надо только дождаться единения времени и пространства. А пока все в руках Бога.

– Ты веришь в Бога? – удивленно спросил Ти-Бон.

– Я верю Богу. – Архивариус поднялся с места, провел рукой по бороде. – Не спеши с делами, подумай сначала о словах. Потерял брата – нашел друга. Потерял друга – стал первым. Скоро все закончится.

– Как?

– Это не главное, убийца. Главное – знать почему.

– И ты знаешь?

– Я – сознательно допущенная ошибка, и у меня нет выбора. – Архивариус замолчал, к чему-то прислушался. – Не ищи ответы в начале, они всегда будут в конце.

Он отдернул полог, скрывающий нишу от посторонних взглядов.

– Архи! – окликнул его Ти-Бон. – ИскИны после смерти в рай попадают или в ад?

И добавил, видя, что Архивариус не готов к однозначному ответу:

– Ты пробей там, наверху. Очень хочется узнать.

Архивариус задумался на несколько секунд и, не ответив, исчез.

– Блиц-опрос, проведенный нашими статистиками на улицах города, показал, что люди неоднозначно относятся к развитию нанотехнологий, в частности к повсеместному засилью так называемых импов. Наши эксперты оценили эту проблему как наиболее острую, и сейчас мы приводим результаты опроса, а вы можете связаться с нами в прямом эфире и высказать свою личную точку зрения. Итак, двадцать два процента признались, что их не интересует эта проблема. Шестнадцать процентов выбрали второй вариант ответа, сознавшись, что поставили или собираются поставить себе различного рода лицензированные имплантанты. Три процента оказались приверженцами неоалбанского стиля и ответили в соответствии со своими традициями. А теперь – внимание! Посмотрите на экран, наши дорогие зрители! Вы видите цифру пятьдесят восемь? Это именно те люди, которые негативно высказывались в отношении нанотехнологии как науки. Не переключайте ваш канал, потому что именно здесь и сейчас мы готовы выслушать в прямом эфире ваши мнения. И у нас первый человек, который уже хочет нам что-то сказать. Алло, говорите! Вы в прямом эфире!

– Вы свои проценты правильно посчитали?

– Да, конечно. А почему вы спрашиваете? Считаете нашу информацию неправильной?

– Калькулятор купи, дебил! Куда вы один процент…

– Звонок, к сожалению, оборвался, но на нашей линии новый участник дискуссии. Итак, кто вы и откуда?

– Превед учаснегам! Аффтар, убей сибя ап…

– К сожалению, наш второй уча… звонивший, так же выпал из эфира…

Бьянка снова была со своим вероятным продюсером. На этот раз его правая рука покоилась в шинах, что не мешало левой ловко орудовать палочками. Суши – соевый соус – имбирь, суши – соевый соус – имбирь. И что-то объясняет Бьянке, а та слушает и старательно изображает на своем лице целую гамму эмоций.

Впервые за весь вечер на ее лице появилось настоящее, искреннее удивление, когда стул отодвинулся и к ним за стол уселся Стас.

Продюсер поперхнулся и перестал жевать.

А Бьянка смотрела на Стаса и не могла понять, что произошло. Он стал другим – это точно, – но что в нем изменилось, она сказать не могла.

– Как рука? – как ни в чем не бывало поинтересовался Стас.

– Все в порядке, – кивнула недавняя жертва. – А ты…

– Дай нам пару минут поговорить, – попросил Стас, глядя ему в глаза. – Плиз.

Бьянка начала было подниматься, но продюсер жестом усадил ее обратно и поднялся сам.

– Я как раз хотел сходить… туда.

Вышел из-за стола и спокойным шагом направился в сторону туалетной комнаты.

Стас посмотрел на Бьянку.

– Ты поставил себе имплантанты? – спросила та.

Парень покачал головой:

– Нет.

– Сергей сказал, что у тебя стоят имплантанты, поэтому ты…

– Уже ничего нет, – сказал Стас. – Это было что-то вроде эксперимента, но все закончилось. Я снова обычный человек, ничем не отличаюсь от тебя… или Сергея. Он твой друг?

Последний вопрос Бьянка проигнорировала.

– Зачем ты пришел?

– Мне надо уезжать.

– Куда?

Стас не ответил. Налил в бокал минеральной воды, сделал небольшой глоток и посмотрел Бьянке в глаза.

– Поехали со мной.

– Куда?

– Куда-нибудь. Куда хочешь. У меня есть деньги, немного, но на первое время хватит, – с жаром начал говорить Стас. – Уедем отсюда, будем вместе…

– Остановись! – прервала его Бьянка. – Я не хочу никуда ехать, Стас. То, что было… – Она запнулась. – То, что было между нами тогда, в клубе, не означает, что я…

– Я просто хочу, чтобы ты была рядом.

– А что хочу я, тебя не интересует?

– А что ты хочешь?

Теперь Бьянка не стала отвечать на вопрос. Вытащила из пачки длинную тонкую сигарету, закурила и отвернулась в сторону.

– Бьянка…

– Уезжай, Стас.

Зачем он сюда пришел? Все и так ясно, было ясно еще давно. Надежда умирает последней? Вот она и сдохла здесь, прямо за этим столом.

Парень резким движением поднялся, двинул стул в сторону. Бьянка вздрогнула, но даже не повернулась.

– Ладно, – хрипло сказал Стас. – Тогда пока… и удачи тебе.

– Тебе тоже удачи. – Она все еще смотрела в сторону.

Все стало предельно ясно и понятно, прокатилась волна спокойствия и сменилась какой-то холодной радостью. Словно он ждал именно такого ответа, хотел услышать именно эти слова.

Он хотел еще что-то добавить, но вдруг почувствовал невероятное облегчение. Почувствовал ощущение свободы и чуть было не засмеялся Бьянке в лицо. Сдержался, молча повернулся и пошел в сторону выхода, даже себе не признаваясь в том, что где-то в глубине души все-таки ждет, что она его окликнет. Ждет – уже не для того, чтобы повернуться, а для того, чтобы не обратить на ее оклик никакого внимания и выйти победителем.

Не окликнула.

Возле выхода заметил Сергея-гея – тот, завидев Стаса, подозрительно резво юркнул за перегородку, разделявшую залы.

Сразу же возникло чувство тревоги. Обратил внимание на местных охранников-вышибал, внимательно следящих за ним, обратил внимание на администратора, держащего руку за пазухой; дверь открылась, и в холл заведения не вошли, а ворвались четверо, и у Стаса, встретившегося с одним из них взглядом, уже не оставалось никаких сомнений – пришли за ним.

Пару дней назад Стас не стал бы убегать. Пошел бы навстречу, а потом вышел бы из ресторана, оставив за собой несколько трупов. Но закладки, этого ключика, открывающего потайную дверцу сверхвозможностей, уже нет, и бежать в подобной ситуации не зазорно, а вполне разумно.

Развернулся, чтобы идти назад, и уперся в стенку из трех охранников.

У одного в руках сканер. Направленный на Стаса. И лицо – презрительное.

– Нет на нем имплов. Чистый как слеза. Я же говорю, мимо нас и муха…

– В чем дело? – спросил Стас.

– С тобой поговорить хотят, – равнодушно произнес второй и, протянув руку, положил на плечо парня. – Не уходи, посиди пока. Минералка за счет заведения.

– Я спешу, – резко ответил Стас, высвобождаясь от хватки. – Как-нибудь в другой раз.

В бок уперся наконечник шокера.

– Я пришлю тебе еще порцию соевого соуса, о'кей?

В такие моменты больше всего ощущается нехватка имплантантов или ИскИна, превращающего человеческое тело не просто в боевую единицу, а в практически неуязвимый организм.

К чему рассуждать о том, чего нет.

– Кто хочет со мной поговорить?

– Давай, топай, – не сильно, но ощутимо подтолкнули его.

Он еще успел посмотреть на Бьянку. Та смотрела, широко открыв глаза. То ли в них действительно была тревога, то ли Стас сам захотел ее увидеть – но с места она не встала, просто смотрела, как его уводят в одно из служебных помещений ресторана.

Его посадили за круглый стол. Поставили стакан с водой. Про соус, правда, забыли.

Тот, что был со сканером, посоветовал ему не выделываться и ушел.

Стас просидел за столом минут пятнадцать.

В полной тишине, под неусыпным наблюдением двух охранников.

Потом дверь открылась. Стас повернулся.

На пороге стояли три священника. По крайней мере, судя по одежде. Охранники при виде их склонили головы. На что гости не обратили никакого внимания.

Все трое посмотрели на Стаса, один перекрестил его и достал инъектор.

– Это что? – непонимающе прищурился Стас.

– «И сказал он, пойдешь со мной, человече, ибо Отец мой говорить с тобой хочет», – нараспев процитировал священник, подходя ближе и щелкая предохранителем инъектора.

Изловчившись, Стас выбил его из руки противника, и инъектор, пролетев несколько метров, с глухим стуком упал на пол. В ту же секунду у него самого в голове от затылка до кончика носа будто жахнуло осколочной гранатой.

Стас врезался в стол, а охранник, стоящий сзади, поправил синтетическую кожу на вживленном в костяшки кастете, схватил парня за волосы и притянул к себе удушающим приемом.

– Вот так мои усилители е**т твои мышцы, – громко прошипел ему в ухо, сдавливая горло.

– «Будут противиться грешники, ибо не ведают, что творят», – продолжая напевать, священник подобрал инъектор.

Игла уже находилась в нескольких сантиметрах от шеи. Скосив глаза, Стас видел, как вращаются мельчайшие валики, перемещая по кругу едва заметную иглу, видел палец, уже почти надавивший на спусковую кнопку.

Дверь открылась, и рука с инъектором замерла.

Стас бросил затравленный взгляд на вход.

Ти-Бон. В очках. С новой прической. Все та же безукоризненная симметрия в одежде. И улыбка на лице.

– «И тогда девочка попросила сказочника не убивать главного героя, – процитировал он, заходя в комнату и закрывая за собой дверь. – А сказочник не мог ей отказать, потому что это было третье и последнее желание девочки».

– Ты кто такой? – спросил охранник и, отпустив Стаса, шагнул к нему. Сбоку придвинулся его напарник.

– Обычно при таких вопросах я отвечаю словами Гёте, но, боюсь, ты не поймешь тот глубокий смысл, который в них вложен. Стас, поднимайся и уходи.

– Он отправляется с нами, – произнес священник с инъектором. – А ты лучше уходи, странник.

– Отец Захарий, если не ошибаюсь? Макс Давидян, Зурик Карапетов, как там тебя еще? Вашего верховного клоуна уже предупредили о том, что вы часто стали совать нос не в свои дела. Стас?

Парень стал приподниматься. Священник двинул рукой.

Реакции Стаса и его силы не хватило, чтобы уйти от инъектора во второй раз. Реакции и силы Ти-Бона – да, но он не шевельнулся.

Игла ткнулась в шею, пульсаторы определили угол наклона иглы, и Стас почувствовал укол, сопровождавшийся мягким шипением.

Синтетическая дрянь, которую ему вкололи, стала действовать почти мгновенно. Ноги подкосились – успел подумать, мол, хорошо, что сзади есть стул, на который можно присесть. Голова закружилась, Ти-Бон превратился в сумрачное пятно, медленно двинувшееся в сторону охранника… потом его напарника… священники… потолок ярко-коричневый и становится грязно-синим… хотя не «хамелеон»… Белая спортивная машина… именнуха… потолок из натуральной кожи, обшитой бриллиантами… храм Аграбы, Марианская впадина, космическая станция, арена Колизея… До боли знакомый Костин голос напевает:

– «…Спи, я завтра зайду за тобою первым лучом…»

Не может быть такого. Костя мертв. Может быть потолок-хамелеон, могут быть бриллианты на потолке и львы Колизея, но Кости уже нет.

– «…уже никогда, никогда не увижу…»

Куда его везут? Зачем? Что он хочет, этот чертов кореец? Еще одно тест-сканирование мозга? Или корректировка?

Плывет все. Слезы на глазах, а зрачки сухие и горят огнем.

– «…такая любовь убьет мир…»

Знакомое место. Это не Гарлем и не Маленький Китай, это что-то, где он часто бывал когда-то. Но где это? Что это за небоскреб с вогнутыми стенами?

И почему здание шатается на ветру?

Лифт. Он поднимался на нем когда-то.

Этаж. Двери. Здесь живет кто-то, кого он хорошо знает.

Дверь открывается. На пороге Дашка. Смотрит на Ти-Бона, на висящее у него на руке тело Стаса, потом молча делает шаг назад, освободив проход.

Коридор как пропасть. Кто-то невидимый щелкает выключателем – и все проваливается в пустоту.

– «Дай зрячему прозреть и слух глухому. Ну и меня, конечно, не забудь…» В восемнадцатом веке поэты не очень жаловали скромность и смирение.

Смутно знакомый голос доносился сквозь вязкую пелену, но его хотя бы было слышно. Ощущение – словно вечность провел в вакууме и еще не полностью из него выбрался. Сильнодействующий релаксант с целым букетом побочных явлений либо психотроп с вирусными генами.

Прийти в себя, оценить обстановку, потом действовать.

А голос определенно знаком.

Ти-Бон.

Но есть кто-то еще.

Глаза Стас не открывал. Постарался, чтобы дыхание не сбилось, лежал в буквальном смысле неподвижной статуей.

– Почему ты не хочешь рассказать, что происходит на самом деле?

Дашка. Сидит справа, метрах в трех. Голос отражается от стены, значит, сидит спиной к нему.

Смотрит на Ти-Бона.

– Потому что я не знаю. Что происходит, и происходит ли это вообще… и важно ли это на самом деле?

– Когда Стас очнется…

– Он уйдет. И не станет ничего рассказывать. Не потому, что он тебе не доверяет, а потому, что знает правила.

– Что значит – уйдет? – Дашкин голос меняется, в нем неуверенность и подозрение. – Навсегда?

– Не совсем. Думаю, он вернется через два-три года. Он сам принял такое решение, – торопливо добавил Ти-Бон, видимо посмотрев на Дашку.

– И ты тоже ничего мне не расскажешь?

– Расскажу. Когда-нибудь, но только не сейчас.

Чиркнула зажигалка, почти сразу же Стас почувствовал запах легкого ароматизированного табака. Дашка.

– Ты точно уверен, что врач не нужен?

– Уверен. Он уже давно очнулся и слушает нас. Тасик! Ты с нами?

Дальше притворяться смысла нет. Стас открыл глаза, присел на кровати, подтянув ноги. Посмотрел на Ти-Бона, потом на Дашку; та кивнула ему и затянулась.

– У меня тоже есть пара вопросов, – буркнул Стас, пристально глядя в глаза корейцу-«брату». – Точнее – один: какого хера?

– Даш, дашь поговорить? – Ти-Бон не отвел взгляда, смотрел ровно, демонстрируя великолепную выдержку ИскИна.

Дашка несколько секунд колебалась, потом поднялась и молча спокойно вышла из комнаты.

– Ну и? – спросил Стас. – Кто эти монахи?

– Ты связан со смертью сына их предводителя. Боюсь, они хотят устроить тебе неприятности.

– Эрик?

– Его собирались представлять как нового мессию, и для верующих будет плохим примером то, что Господь не покарал убийц своего сына.

– А ты там оказался случайно, да? – с сарказмом произнес Стас.

– Не случайно, – ничуть не смутившись, признался Ти-Бон. – Я ждал этого.

– Зачем?

– Хотел кое-что проверить.

– Что именно?

Улыбнувшись, Ти-Бон постучал себя по голове, ответив:

– Не осталось ли у тебя там чего-нибудь противозаконного. Я не силен в брейн-программинге, но прекрасно знаком с жаждой любого ИскИна к самокопированию личности.

Понятно. Проверку устроил – как будет вести себя Стас в условиях, угрожающих жизни. Чье будет выявлено поведение – беспомощного человека или боевого ИскИна.

Интересно, как повел бы себя Ти-Бон, окажись Стас под воздействием своей бывшей закладки? Попытался бы захватить его и отправить спецам? Ликвидировал бы? Или отпустил?

– Убедился?

– Вполне. Ты даже пульс свой разучился контролировать. Тебе надо срочно поставить «Девелопер» или другой развивающий софт, если не хочешь раньше времени умереть от сердечной недостаточности.

– При чем здесь Дашка? Зачем ты притащил меня сюда? Какого черта?! – Стас вскочил с кровати. – В какую игру ты опять играешь? Снова решил отомстить за «Катрин»? За стертую какойто программой твою любимую игрушку? Но я не программа, а она не игрушка! Не трогай ее! Слышишь?!

Он негодовал громким шепотом, размахивая руками и стоя перед корейцем. Тот смотрел в сторону, а когда Стас закончил, тяжело вздохнул:

– Жалко, что ты не Рип. Действительно жалко. Ты ничего не понял и вряд ли уже поймешь.

– Дашка…

– Она не Катрин, и я это понимаю. Я могу пообещать тебе, что ей ничто не угрожает. Успокойся.

Стас внезапно успокоился, присел на краешек стола.

– Я стер твою инфу из базы, – произнес кореец, присаживаясь рядом. – В любой миграционной службе Европы зарегистрируешься заново, потом поменяешь статус. Тебе это обойдется тысяч в пятнадцать–двадцать, как договоришься. Постарайся, пока не пройдешь регистрацию, не светиться.

Это был хороший бонус. Цена за удаление или чистку инфы – от ста штук и до бесконечности, в зависимости от внимания к персоне.

– Я отвезу тебя в Маленький Китай, и там мы расстанемся. Найдешь тонг Ван Фата, они доставят тебя в любую точку мира.

– Очередная твоя проверка? А если я захочу уйти сам? Это будет поступок Рипа или Стаса?

– Извини, но это будет поступок идиота. Тебя ищет полгорода – Джамба обещал половину тому, кто приведет тебя к нему, а люди Учителя тупо хотят тебя убить. Не забывай, кто ты уже. – Он специально подчеркнул «уже», и лицо Стаса непроизвольно дрогнуло. – Насчет твоего выбора… ты можешь даже открыть окно и прыгнуть вниз, – добавил Ти-Бон. – Только постарайся не падать на мою машину.

Кореец встал, щелкнул замком и приоткрыл окно. В комнату сразу же ворвался сырой вечерний воздух.

– Использовать мою помощь или нет – решать тебе. Потом. А сейчас иди к Дашке и расскажи ей сказку о том, что уезжаешь на заработки в Европу, но скоро вернешься, а пока будешь писать ей письма и слать открытки с видами.

Стас долго молчал, а потом рассмеялся:

– Черт, я понял! Ты притащил меня сюда специально, чтобы я это ей сказал. Чтобы она не подумала, что ты убил меня.

Шагнул к двери, а когда уже выходил из комнаты, в спину ему донеслось:

– Жаль, что ты не Рип.

Отвечать Стас не стал.

Дашка сидела на кухне. Смотрела телевизор с чашкой в руке, забравшись на диван и укутавшись пледом. Хотя нет, не так. Не смотрела телевизор, смотрела на телевизор. А когда Стас вошел, повернулась к нему и посмотрела выжидающе.

Взяв с полки пепельницу, Стас сел напротив.

Щелкнул зажигалкой.

– Где Костя? – спросила Дашка, и Стас вздрогнул.

А через секунду понял – она ведь не знает, почему этого корейца зовут Костя. Для нее это человек с таким же именем, как брат Стаса, – но не его брат.

Махнул рукой в сторону комнаты.

– Ты расскажешь мне, что происходит? – задала новый вопрос Дашка.

Она ведь не маленькая девочка, должна понимать, что означает татуировка на запястье корейца.

Татуировка, которую почти невозможно подделать и почти невозможно удалить. Машина с внутренними номерами «Волхолланда», оружие, имплантанты… хотя последнее не так бросается в глаза, но все же.

Чего он ждет, Костя-Ти-Бон? Что Стас все расскажет и эта квартира утонет в крови? Что Стас промолчит и исчезнет навсегда? А может быть, и не важно, расскажет что-то Стас или нет, может, исход событий уже предопределен?

В голове не все прояснилось после синтетики, вколотой священником, и вдобавок хотелось спать.

– Я уезжаю, – сказал Стас.

– Куда?

– Попутешествовать. Заработал немного денег и хочу прокатиться по Европе.

По лицу ее было видно, что она не верит ни единому слову. Но спорить не стала, приняла ответ.

– Ты его давно знаешь? – спросила, тоже закуривая сигарету.

Как ни старалась, а голос дрогнул. Не просто так интересуется, для нее важен ответ… возможно, на этот вопрос она больше всего хочет получить ответ.

Стас пожал плечами:

– Да наверное… уже несколько лет.

Что ей еще сказать? Что это ИскИн, занявший тело его брата, наемный убийца и все такое? Что сейчас происходит еще один тест, проверка поведения Стаса и от его ответа зависит жизнь всех в этой квартире?

Попытаться предупредить ее и тем самым показать, что она не безразлична Стасу? Этого добивается наемник? Или же наоборот?

Как в этой ситуации поступит Стас? Как в этой ситуации поступит Рип?

– Я почему тебя спрашиваю… мы с ним познакомились, когда он искал тебя, и как-то так получилось…

Ее чуть глуповатая, наивная улыбка рассказала больше, чем любые слова, которые она произнесла или могла произнести.

– Кате он понравился. Играет с ней вместе… в общем я…

Не сразу придав значения словам, Стас с нескрываемым удивлением посмотрел на нее:

– Играет? Он? С малой?

– Слышишь?

Стас прислушался; из глубины квартиры долетали какие-то странные звуки.

– Что это?

Она снова улыбнулась, на этот раз почему-то виновато, потом встала и поманила его за собой.

Мимо Дашкиной комнаты прошли в зал. Ти-Бон стоял на коленях и пытался изобразить какое-то грозное чудовище. Малая старательно науськивала на него Филиппонтия, электронный пес лаял и даже делал вид, что кусается.

– Ты должен бояться, иначе я так не играю! – кричала Катя, и Ти-Бон послушно изображал на своем лице страх и панику. Получалось крайне непохоже, но правила игры соблюдались.

Заметив Стаса и Дашку, Ти-Бон поднялся. Проследил за взглядом Стаса – тот смотрел на татуировку «Сантаны», – потом улыбнулся.

– В детство хочется вернуться тогда, когда понимаешь, что его уже не вернуть. Тасик, ты когда-нибудь хотел вернуться в то время, когда тебе было семь лет?

«Откуда тебе знать, что у меня было в семь лет?» – вертелась колкость на языке, но Стас сдержался. И лишь спросил:

– Отвезешь меня в Маленький Китай?

Через час, когда спортивная машина припарковалась у здания «Дракона-18», Ти-Бон щелкнул переключателем – ящик бардачка лениво выполз вперед, кореец достал оттуда лэптоп в новеньком кожаном чехле и бросил его на колени Стаса.

– Там твои наработки… сны… может, пригодятся, – сказал кореец, глядя вперед.

Парень провел рукой по гладкой коже.

– Может, и пригодятся.

– Книгу напишешь.

– Может, и напишу.

Стас вышел из машины, но закрывать дверцу не спешил. Нагнулся и сказал:

– Спасибо… Кость…

Ти-Бон кивнул. Стас ждал еще что-то, колебался, потом в глазах мелькнула искорка, и он произнес:

– Конь бэ три. Пат. Ты же этого ждал?

Подождал секунду, вглядываясь в лицо Ти-Бона, потом захлопнул дверцу и растворился в толпе. Кореец посмотрел вперед, потом откинулся на спинку сиденья и рассмеялся:

– «И, закричав: „Пора мне на покой!“, – закончил партию предложенной ничьй». – Подбросил в руке четки, превратившиеся в маленькие пирамидки, потом тронул джойстик, выворачивая колеса белой спортивной машины.

Он ехал домой.

– Насрать на твои слова. Насрать на все твои версии и предположения. Ты жив только потому, что я хочу знать. Где. Мои. Деньги.

Когда в грудь направлено дуло пистолета, которым поигрывает Джамба, крутя его в ладони, ощущение не самое приятное.

Ворм не разрулил.

Двадцать первый век. Люди покоряют планеты, опускаются в глубины земных недр и делают грандиозные открытия. В войнах ежедневно гибнут тысячи человек, но в целом рождаемость гораздо выше смертности. Синтетическая нефть, разорившая сотни топливных корпораций, спасла мир от энергетического кризиса. Японские автогиганты заключили контракт с «Юнайтед норд моторс». В российском футболе впервые за всю его историю футбольная команда принесла прибыль своим инвесторам.

А здесь никого не интересуют достижения человека в космосе и цены на мировых рынках. Здесь всем наплевать на то, что ВВП Китая растет в геометрической прогрессии, а новые разработки генетиков позволяют победить многие болезни еще до того, как они проявят себя. Газ все равно подорожает, сколько бы ни заработала владельцам дорогая игрушка по имени «Зенит». Всегда мало.

Дорожать будет все.

Поэтому нужны деньги.

Джамбу и его нескольких подручных интересовали какие-то жалкие шестьсот тысяч евро, которые они желали получить немедленно и наличкой.

– Я найду его, и ты получишь все, что тебе причитается.

– Не могу понять, кто из нас идиот. Скорее всего, мы оба. – Джамба поднялся, вышел из-за стола. – Я – потому что слушаю тебя. И ты – потому что думаешь, будто я приму твою ахинею. Деньги, Ринат. Те деньги, которые мне должен ты, а не ИскИн, обезвредивший «Такечи апгрейд». Как я смогу их получить?

– Можно позвонить? – холодно спросил Ринат.

Ноль. Ноль. Ноль. Вызов.

Короткие гудки. Считалось, что этим Алиса демонстрировала свою занятость.

Знает ведь, что происходит. Но вмешиваться не станет.

Ну и черт с ней.

– У меня нет сейчас столько денег. Есть система для интерактивного кино, если хочешь, могу тебе отдать ее…

– Мне не нужны никакие системы! – перебил его Джамба. – Только деньги. Здесь и сейчас.

– Я тебе что, блядь, фокусник?! – воскликнул Ринат. – Где я тебе деньги сейчас достану?

– А ты стань фокусником, Ринат. – Джамба склонился над ним, прижал к его горлу пистолет. – Ты придумай, как отдать мне деньги, не покидая этих стен, потому что иначе я прострелю тебе ногу, потом руку, а потом твою тупую башку.

Он знает. Знает о том, что Алиса больше не прикрывает Рината, поэтому и ведет себя так. Нечего ему бояться.

– Дай мне пару дней, и я отдам тебе деньги, о'кей? Всего лишь…

– Я дам тебе две минуты, о'кей? Если за это время ты не сможешь убедить меня в том, что сегодня я получу свои деньги, я выбью тебе все зубы рукояткой пистолета. Действуй.

И перехватил пистолет за ствол.

Телефон.

Двойка в памяти.

– Ворм! Я сейчас у Джамбы. Слушай, у меня проблемы.

– Аха. Надо было уезжать…

Надо было. Джамба был очень недоволен, узнав, что Рината выловили на вокзале. За пятнадцать минут до отхода поезда.

– Мне надо шестьсот тысяч евро. Отдам через неделю.

– Угу. Что-нибудь придумаю.

– Наличными и прямо сейчас.

Слышно было, как Ворм озадаченно крякнул.

– Прямо сейчас?

– Вормыч, у меня пушка возле головы.

– Дай Джамбе трубку.

Ринат отдал телефон Джамбе, тот отошел в сторону, о чем-то тихо говорил около минуты, потом вернулся и сообщил:

– Сказал, что ему нужно два часа. Можешь пока рассказать что-нибудь интересное.

Ворм сказал, что достанет деньги, значит, он их достанет. Но почему Джамба так торопится получить их? Странно ведет себя…

– Не думал, что ты так поступишь, – упрекнул его Ринат. – Ты же знаешь, что у меня из-за этого еще большие проблемы, чем у тебя.

– Конечно, знаю. Твоя электронная подружка забила на тебя болт. Рано или поздно тебя возьмут за жопу, и тогда я уже точно ничего не получу. От тебя всегда были одни неприятности, так хоть раз принесешь какую-то пользу.

Джамба шагнул к двери.

– Я вернусь через два часа. Будешь делать глупости, тебе что-нибудь сломают.

И вышел.

Через пятнадцать минут на связь выполз Гражданин России.

– Хай. Как сам? В Москве?

– Угу, – мрачно отозвался Ринат.

– Ворм сказал, что тебе деньги нужны.

Ну какого черта надо было звонить Илюхе?! Больше негде взять?

– Нужны по мелочи.

– Прикольная у тебя мелочь. Я скинул ему сто двадцать, если надо, еще могу тысяч пять наскрести. Шестьсот тысяч извини, не наскребу.

– Спасибо, – невесело откликнулся Ринат. – Верну.

– Когда мы пересечемся?

Пересечемся? Свалить бы отсюда побыстрее в свое тихое болотце.

– Я пока не знаю. Я деньги через неделю примерно…

– А когда знать будешь? Сегодня никак?

Ринат покосился на трех вооруженных парней.

– Нет, сегодня никак.

Мессага от Лилу: «ты в мск?»

Без смайликов, без заглавных букв и с сокращениями. Скрытый смысл этого «я обиделась, потому что ты приехал и не говоришь».

Выбрал из меню ее номер, вызвал соединение.

– Алло!

– Привет! Ты в Москве?

– Не, я сейчас в Ташкенте, привез сюда партию ставропольских дынь, думаю выгодно продать.

– А, ну ладно тогда. Хорошей торговли.

И тишина. Еще несколько секунд – и она отключится. А пока что безмолвный поединок – найдется что сказать или нет.

Кажется, к шуткам она не расположена.

Впрочем, у Рината тоже не совсем подходящие условия для веселья.

– Я в Москве, просто у меня тут…

– Давно приехал?

Вроде как спрашивает с интересом, но холодно.

Понятно, к чему ведет.

– Пару дней назад. У меня тут просто кое-какие дела…

– И тебе срочно нужны деньги. Извини, что отвлекла тебя от дел.

– Ты не отвлекла…

– Звони, как освободишься.

Чуть было не спросил зачем.

– Тань, правда, я тут немного был занят, небольшие проблемы…

– Да все нормально. – Таким голосом, что сразу понятно, что все не нормально. – Ты потом сразу уедешь или останешься?

Уеду. Сразу же.

Останусь. Надолго.

Навсегда.

На второй линии Ворм. Пытается пробиться, но переключись на него именно сейчас – и она больше не станет разговаривать.

– Останусь. Конечно же, останусь.

– Ну тогда если захочешь, позвонишь. Полный бак, пожалуйста. Это не тебе. Все, пока.

И отсоединилась, даже не дослушав, что он ответит.

Обиделась. Стопудово. Наверное, знает про имплантант, но говорить не стала, решила оставить на следующий разговор.

Переключение на другую линию.

Ворм.

– Алло.

– Я скоро буду. Ты как там?

Достал. Собрал деньги буквально за полчаса.

Успел их обналичить. И уже везет.

– В поряде. Вормыч, спасибо…

– Аха. С тебя поляна. Все, давай.

А через несколько минут пришла еще одна мессага от Лилу:

«Хорошо, что приехал».

И смайлик довольный.

Снова ничего не понятно.

Почти через час Ворм и Джамба вошли в комнату.

Ринат при их виде поднялся.

– Ну вот, собственно, и все, – сказал Джамба. – Цикл закончен, пора по местам. Победителям выдан похвальный лист.

– Я могу идти? – спросил Ринат.

– Ты выполнил свою часть договора. Так сказать, сыграл по правилам, и рассчитываешь на то, что твои оппоненты так же соблюдают их. Как ты думаешь, я смогу нарушить их в отношении тебя?

– Джамба… – Ворм шагнул вперед.

– Тихо, брат, не лезь! – оборвал Ворма негр. – Я не закончил. Итак, парень, скажи, стоит ли мне отпускать тебя? Что будет дальше? Оттопыренный средний палец и ослепительная блондинка в финале? Хочется счастливого финала?

– Я не понимаю, почему ты… – хрипло начал Ринат.

– Все ты понимаешь. Это вот он пока не понимает. – Джамба кивнул на Ворма. – Но не ты. Помнишь, что говорил Джет? Не каждому в конце пути светит хеппи-энд. Рест ин пис, дружок!

– И что это значит?

Пистолет в ладонь Джамбы скользнул из рукава.

Рука вскинулась, ствол оказался почти прижатым к голове Рината. Палец нажал на спусковой крючок. Конус наконечника пули, едва показавшись из ствола, замер. Остановился Джамба; замерли 3D-фотографиями Ринат и Ворм; так и не долетев до пола, застыл в воздухе пепел, слетевший с сигареты одного из охранников.

На этот раз голос Рината прозвучал откуда-то сбоку.

– Это типа конец фильма?

– Это типа конец твоей сюжетной линии.

Исчезла комната в одном из домов Гарлема. Исчезли все персонажи. Исчезли лучи проекторов, оставив после себя виртуальное пространство для интерактивного кино. Волшебник взмахнул палочкой – и наступила пустота.

Зал для интерактива. Похуже, чем дома, но тоже нормальный. Развалившись в кресле перед пультом, Ринат громко крикнул вверх:

– Не похоже на хеппи-энд!

– Смотря что ты подразумеваешь под счастливым концом.

– Это когда главный герой хотя бы остается жив, а не погибает от пули спятившего негра.

– Не хотела тебя расстраивать. Но ты не главный герой в этой истории. И никогда им не был.

«Но ты не главный герой в этой истории…»

Звучало оскорбительно. Алиса уже давно научилась имитировать в голосе нужные интонации и, кажется, получала от этого огромное удовольствие.

Это было ее идеей – переложить реальные события в интерактив и показать наиболее вероятное развитие будущего. Ошибкой Рината было то, что он согласился участвовать в этом эксперименте.

Купился на то, что Алиса обещала только правдивую историю и счастливый конец. Когда Ринат обвинил ее во лжи, она ответила, что Ринат ничего не понял.

Все он понял.

Поставишь имплантанты – получишь пулю. Не будешь играть по правилам – проиграешь.

– Мне кажется, ты кое-что забыла, – с раздражением сказал Ринат. – Люди не будут поступать так, как ты хочешь.

– Достаточно знать, как они будут поступать.

– Ты не можешь этого просчитать! Сама же говорила так!

Это было правдой. Не раз и не два она признавалась в том, что не может понять мотивы, заставляющие человека делать тот или иной поступок. Лишенный логики и всякого смысла, не выгодный ни с одной точки зрения, очевидная глупость.

Молчание было ему ответом. И тогда Ринат, все больше распаляясь, стал отрывисто выкрикивать:

– Твоя фантазия не имеет под собой никакой основы! Джамба никогда не выстрелил бы в меня! Илюха не приехал бы ко мне! Ворм не согласился бы на такую авантюру! И даже случись что-то невероятное, и они все поступили бы именно так, я повел бы себя по-другому!

– Ты сделал то, что сделал.

– Верни все назад! К тому моменту, когда я звонил Илюхе! Я не буду ему звонить. Что дальше?!

– Я не собираюсь возвращать все назад, у меня нет ни времени, ни желания. Если хочешь провести эксперимент повторно, можешь начинать апгрейдить свой мозг и сам посмотришь на новый результат.

Несколько минут Ринат молчал. Успокоился и, поборов в себе желание сказать что-нибудь ядовитое, произнес:

– К сожалению, в жизни, в отличие от интерактива, изменить прошлое – большая проблема. Иначе ты бы никогда не появилась.

– Ты мне просто надоел, – устало заявила Алиса. – Надоел своим нытьем, своими глупыми вопросами и постоянным попрошайничеством. Делай что хочешь, с этого момента ты отвечаешь только за себя и за себя отвечаешь только ты.

Ринат вспомнил, что именно этими словами шесть часов назад начался весь этот безумный эксперимент. Интерактивное кино, в котором он установил имплантанты, исправно отыгрывал свою роль и в конце получил пулю в голову. Даже в интерактиве неприятно умирать.

– Ты мне тоже надоела, – громко сказал Ринат, поднимаясь с кресла. – Больше никогда не обращусь к тебе за советом и буду очень рад, если ты прекратишь совать свой нос в мои дела. Знаешь, почему?

И хотя она не выразила своего желания это узнать, Ринат продолжил:

– То, что ты меня сделала героем второго плана, – мне пофиг. То, что все, кроме меня, поступали так, как хотелось тебе, – мне пофиг. А весь твой интерактив никогда не сможет стать реальными событиями.

– Хочешь проверить? – сразу же отозвалась Алиса.

Ринат уже открыл дверь комнаты. Осмотрел ее напоследок и вышел, ничего не отвечая, лишь хлопнул дверью. По пути случайно зацепил Ромеро. Кот возмущенно зашипел и даже попытался оцарапать своего хозяина за такое грубое поведение.

Вышел на балкон, так и не застекленный за все эти годы. Снег захрустел под домашними тапочками. В жопу уют и покой.

Только что была весна. Только что была дача под Ростовом. Было тепло и сытно. А теперь снова (или надо сказать, все еще?) зима. Москва. Старая московская квартира, куда впервые приехал за последний год.

Рукой смахнул снег с ящика, уселся, достал сигареты. Щелкнул зажигалкой, вспоминая все, что было до сегодняшнего дня.

Был разговор насчет имплантантов. Алиса четко обозначила перед Ринатом свою позицию: не ставь имплы, и будет тебе счастье. В ответ она была послана вместе со своей позицией.

Споры и распри на даче ни к чему не привели.

Ринат собрал шмотки и выехал в Москву. Споры продолжились здесь, пока Ринат пытался выйти на курьера «Такечи апгрейд». Закончилось тем, что она предложила провести интерактивное кино касаемо будущего Рината. Мол, посмотри, что будет. Играй сам собой, а я буду управлять всеми остальными согласно их характерам. Загляни в будущее.

Не надо было соглашаться, но уж слишком велико искушение.

Согласился.

И теперь такое неприятное чувство, словно говна объелся. А чего приятного в том, что тебе пулю в голову пускают? Даже если это и интерактивное кино, все равно паршивое ощущение.

– «А за окном белым бело, снега намело…»

Зажигалка выпала из пальцев, когда Ринат вздрогнул, оборачиваясь.

Джет спустился сверху или поднялся снизу.

Бесшумно. Стоял здесь, скрытый Тенью. Ждал его?

– Я слышал, ты в «Сантане» работаешь, – произнес Ринат.

Бывший начальник Сетевой полиции, а ныне главный инструктор школы наемников сел рядом, нагнулся, поднял зажигалку.

– Я тебе уже говорил о вреде курения?

– Что ты здесь делаешь? – напряженно спросил парень.

– Ты никогда не задумывался, зачем она подарила тебе оборудование для интерактива?

– В каком смысле? – Ринат непонимающе посмотрел на него.

– Игрушка вроде бы. Невинная, хотя и дорогая игрушка. Тебе даются какие-то сцены, в которых ты отыгрываешь свою роль и пытаешься стать главным героем. Сначала ты хочешь понравиться режиссеру, когда тебя несправедливо отталкивают на второй план, возмущаешься. Потом наступает такой момент, когда ты сам хочешь стать режиссером.

– О чем ты? – скривился Ринат. – Это она тебя сюда прислала?

– Но при этом ты забываешь самое главное, Ринат.

– Джет, я не понимаю…

– Забываешь о том, что те, кто тебя окружает, тоже хотят стать главными героями и режиссерами.

– Ладно. Какое отношение твоя байка про интерактив имеет…

– Играли все.

Ринат поперхнулся. Дошло не сразу, скорее на интуитивном уровне почувствовал, что происходит что-то не то. Спросил:

– В каком смысле?

– Тебя окружали не боты, а вполне реальные персонажи. Наш последний интерактив оказался онлайн-театром.

– Наш? – тупо спросил Ринат.

Джет поправил очки в дорогой оправе и мягко улыбнулся:

– Этот интерактив был сделан не только для тебя. Для всех нас. Мы участвовали в этом проекте и точно так же шесть с лишним часов сидели в онлайне, отыгрывая свои роли.

– Ты…

– Мне тоже пришлось порулить двумя персами. Уж очень было интересно, что из этого может получиться.

– Ни хера ничего не получилось, – буркнул Ринат.

– Мне так не показалось, – возразил Джет. – Ти-Бон возглавил службу безопасности «Волхолланда», он вместе с Дашкой, и они счастливы. Стас сумел сохранить симбиоз ИскИна с собственным разумом и стал первым в мире импом без имплантантов. Он превратился в классический образ супермена, и у него все произойдет само собой. Так что у меня-то как раз хеппи-энд.

– Ти-Бон и Стас. Черт! Это был ты, – хмыкнул Ринат. – А Ворм и Гражданин России?

– Саша, Илья… играли сами собой.

– Лилу?

– Своим персонажем она почти не играла. Кажется, ей надоел старый образ. Собрала новый. Алиса его прописала в условия. Не знаю, почему согласилась это сделать.

– Кем она играла? Той девушкой, которую Стас… которую ты привозил ко мне?

– Нет. Ты не пересекался с ней. А Дашкой управляла… – Джет снял очки, часто заморгал. – Алиса пытается написать программу-ИскИн, полностью идентичную одному человеку. Дашкой управлял исходник этой программы.

– Какому человеку?

– Она пытается сделать копию Кеды.

Джет при этих словах поднялся, вернул очки на нос.

Ринат оторопело смотрел на него, переваривая все услышанное.

– Странно, – произнес Джет. – Мы были уверены в том, что первым делом всем захочется выяснить, кто такой Архивариус.

– Алиса переиграла с ним, ага, – кивнул Ринат. – Им ведь она управляла?

– Нет, им играл живой человек. – Джет положил руки на перила балкона, перегнулся и посмотрел вниз. – Алиса для этого эксперимента даже вытащила его из Райсы. Его зовут Торик. Слава Торик. Помнишь его?

Конечно, помнил. Торик был в их клане, попался на взломе и угодил в Райсу еще до всей этой истории с исходниками Алисы. Там и сгинул. Все думали, что сгинул. А он объявился.

Джет засмеялся, глядя на обескураженное лицо Рината. Хлопнул по плечу.

– Не парься. Мы все получили ответы на вопрос: «Что будет, если?..» Это же важнее, чем «Что было бы, если бы?..»

– Я не верю, – сказал Ринат. – Это все дерьмо. Алиса специально сделала так, чтобы я не ставил имплантанты.

– Мей би. Никто не мешает тебе проверить. Можешь поставить себе имплантанты, а потом попытаться доказать, что Алиса ошибалась. Подумай. До встречи с Джамбой и курьером «Такечи апгрейд» у тебя еще есть время подумать. Удачи, Ринат. И не забывай – главным героем может стать только тот, чьи желания понятны. Я уверен, ты знаешь, чего хочешь.

Он уже не командовал Тенью, процессор сам управлял боевым комплексом, и Джет исчез, едва договорив последнее слово. Тихое шуршание – вроде как туман мелькнул над перилами.

И – тишина.

Только сейчас Ринат понял две вещи – что замерз и что до сих пор так и не закурил.

Толкнул рукой дверь, затягивался, уже запрашивая соединение.

Алиса не ответила.

Ринат прошел на кухню. Включил кофейник. Заварил пол-литровую чашку и стал задумчиво болтать в ней ложкой.

Отмотка назад. Путешествие в будущее, затем обратно в прошлое. Можно повторить путь, а можно попробовать что-то изменить.

Только вот что менять? Нет главного, нет второстепенного – по идее, любое изменение должно привести к совершенно другому результату.

– Хочешь проверить?

А что остальные? Ведь все будут вести себя по-другому. Никто не будет делать в реальности то же самое, что делал в интерактиве. Конечно же, не будет.

– Хочешь проверить?

Нет. Не хотел он проверять.

Завтра встреча с курьером «Такечи апгрейд».

Поставят нелицензионную сетевуху, и он снова вернется на дачу. Не сказав никому ни слова. Вернувшись в свою игру, вернувшись в Сеть полноценным человеком, а не обычным прогером. Вернувшись кибером.

Что будет дальше? Ворм сядет? Потом выйдет, потом они найдут инкубатора…

А если Алиса пойдет на принцип? Почувствует, что в ее могуществе усомнились, и сделает все, чтобы история прокрутилась повторно с точностью до всех событий. Сможет ли она это сделать?

И что тогда будет ждать Рината в конце? Пуля в голову?

– Хочешь проверить?

В кармане завибрировал и стих мобильник.

Read message from – lilllu-.

«Ты скоро приедешь?»

Она уже все знает? Или догадывается? Или даже не подозревает?

Сказать, что он здесь… что приехал ставить имплантанты… и тогда он их точно не поставит.

Каким бы ни был ответ, он и станет основной точкой. Или не станет.

Верить интерактиву? Или не верить?

«Я в Москве. Вечером наберу. Увидимся».

Черт с ними, с имплами. С апгрейдом, с Сетью, со всем остальным. Поспать пару часов, потом повидать всех… получить инфу не через Алису, а от них самих.

– И все равно я тебе ни хера не верю, – громко произнес, хотя знал, что Алиса сейчас не может его слышать. – Не будет такого финала. Па-лю-бэ!

И словно невидимка, прошептавший ему в ухо, словно отдаленное эхо, в мозгу снова всплыло:

– Хочешь проверить?