"Точка невозврата" - читать интересную книгу автора (Чубарьян Александр)Часть 1 Инкубатор– …Роботификация вашего семейного гнездышка может пройти незаметно, если это будем делать мы. Индивидуальная разработка техплана, полноценный динамический поток… «Истек текнолоджи» – будущее станет настоящим. Оставьте бытовые проблемы нам и живите полноценной жизнью уже сейчас… – Тасик? Привет! Он думал, что уже забыл ее. Сколько лет-то прошло. Думал, что все уже давно угасло. Не забыл. Не угасло. Вспыхнуло даже с новой силой и, наверное, с новой тоской. Достаточно было просто увидеть ее и услышать ее голос. Тасик. Его так не называли… да вот столько же лет, сколько он ее не видел. Последний раз на выпускном. Когда они после набережной, уже утром, собрались во дворе школе и клятвенно обещали друг другу продолжать общаться, собираться каждый год всем классом… Чушь. Все это оказалось только словами. За все эти годы (сколько – пять, шесть?) они так ни разу и не собрались. – Привет, Бьянка. Наверное, стоило бы обрадоваться… Все одно и то же. Сопли надоели. Год понадобился только для того, чтобы убить. В первую очередь себя. А потом еще какое-то время, чтобы все это забыть. И сейчас, увидев ее и поняв, что ничего не забыто, он не хотел радоваться. Больше всего хотелось встать и уйти. – А ты что тут делаешь? Как ты сюда попал? Как он сюда попал? В новый, недавно открытый элитный клуб, один из самых дорогих в Москве. Где нет фейс-контроля, потому что вход только по приглашениям или членским билетам, а коктейли стоят раз в пять дороже, чем в любом подобном заведении. Что он тут делает? – Зашел вот… посмотреть… По большому счету, тут и смотреть нечего. Нет никакой разницы между этим заведением и каким либо другим. Схема повторяется уже много лет: сначала открывается новый супердорогой клуб и все устремляются туда, потом проходит какое-то время и открывается еще один, более дорогой клуб, в котором отдыхать «еще круче». И все бегут туда – не потому, что там лучше делают «маргариту» или красивее телки на сцене. Коктейли одинаково хороши, и стриптизерши все на одно лицо. Цель у всех одна – показать, насколько они круты, что могут отдыхать в таких заведениях. Через месяц откроется новый, еще более дорогой клуб, – и все перейдут туда. Останутся, конечно, те, для кого новые цены покажутся «уж слишком». А самые-самые пойдут дальше. Естественный отбор. – Ты не рад меня видеть, я не поняла? Она была пьяна. Видимо, с самого начала тут. Хотя, может, приехала с какой-нибудь другой вечеринки. Это она со школы любила – движения ночью с пятницы на понедельник, коктейли, чилл-ауты, танцполы. Могла за ночь пол-Москвы объехать, посетив кучу заведений, везде с кем-то поздороваться, поцеловаться, обняться и перекинуться словами. – Рад, конечно. – Он изобразил улыбку. – Как дела? – Ну наконец-то ты соизволил поинтересоваться. – Она села за столик напротив него и махнула официанту. – «Маргариту» принесите. Вкус у нее не изменился. «Маргариту» она пила и раньше, еще в школе. – Работаю моделью, – сказала она, закуривая сигарету. – Недавно подписала контракт с одним рекламным агентством, сегодня отмечаю. Я уже снялась в одной из реклам «Истек текнолоджи». Видел, наверное? Не видел, однако кивнул, делая вид, что понимает, о чем идет речь. – Молодец. Хороший контракт? – Да просто сумасшедший. Очень хочу купить квартиру… Я ведь сейчас не у родителей живу, а снимаю возле Лужников. Но сперва возьму машину. Очень хочу купить машину. Что-нибудь недорогое, тысяч за пятнадцать–двадцать… Возникло такое ощущение, что она рекламирует свою жизнь, как дорогую вещь. Тем не менее он улыбнулся и сказал что-то вроде того, что желает ей удачи и карьеры. – А ты как? Чем занимаешься, Тасик? Вопрос был задан для приличия. Неудачники ее не интересовали. Бьянка всегда хорошо разбиралась в шмотках. Во всяком случае, в их качестве и стоимости. Brioni. Terry Yo`ng. G-Unit. Он выглядел белой вороной в своем пятидесятиевровом свитере и джинсах, которые можно купить только в маркетах Маленького Китая. Зачем ей знать, чем он занимается? Тем более что у него не было вменяемого ответа. Стас пожал плечами, махнул рукой и выдавил: – Да, честно говоря, ничем. Там сто грамм, тут сто грамм – на то оно и утро. Неудачная шутка не вызвала у нее улыбки. Вместо этого она неожиданно спросила: – Как Костя? Слышала, он в Германии? Кивнул в ответ. Да, Костя в Германии. Брат был прав, когда сказал: рви отношения с ней, рви немедленно, пока не затянуло болото до безумия. Подошел официант, поставил перед ней бокал с коктейлем, взял у нее гостевую, провел по кард-детектору, прикрепленному к левому плечу, вернул карточку и удалился. – Он… Она осеклась. Рядом с их столиком появилась чья-то фигура. Набриолиненный парень, слегка мускулистый, одетый явно не на рынке, с модной татушкой на предплечье. Нагнулся, поцеловал Бьянку в ухо и посмотрел на Стаса. – Хай. – Привет, – равнодушно ответил Стас. – Знакомься, Стас, это Эрик, – представила его Бьянка. – Я не помешал? – Мне пора уже. – Стас поднялся. – Посиди с нами. – Парень мельком, оценивающе скользнул взглядом по его одежде. Тоже, видимо, ценитель красоты и моды. – Познакомимся, пообщаемся. При этом он лучезарно улыбался, видимо, для того, чтобы его шутки не сочли оскорбительными. Надо уходить. Стас даже не попрощался. Просто развернулся и пошел к выходу. Глядя ему в спину, Эрик прокомментировал: – Василий какой-то. – Одноклассник. Бывший. – А что он тут делал? Шел в секонд-хенд и заблудился? – Не знаю. Я с ним толком не поговорила. Эрик повернулся к ней. С искренним удивлением спросил: – О чем? Сколько картошка на рынке стоит? Бьянка долго молчала, а потом язвительно сказала: – Между прочим, он мне в школе в любви признавался. Это немного подпортило настроение. Позже через службу безопасности отца пришлось пробить информацию о Стасе-Однокласснике-Бывшем. Втихую от отца, отрицательно реагировавшего на похождения сына, выяснить удалось немного, но этого показалось достаточно. Стас Морозов, нигде не работает, живет на несколько сот евро, которые ему ежемесячно высылает брат из Германии. Разовый пропуск Стасу дал какой-то давний знакомый брата, так что вряд ли он тут еще появится… Остальное Эрика не интересовало. Неудачники ему не соперники. Зная Бьянку, ревновать ее к человеку, живущему на пятьсот евро в месяц, по меньшей мере глупо. Он забыл этого странного одноклассника уже через день. Еще вспомнит… Дашке не везло всю ее жизнь. Со своими несчастьями она вполне могла попасть в какую-нибудь Книгу рекордов Гиннесса для неудачников. Была история, когда Дашку проиграли в карты. Ее же парень. А однажды баскетбольным мячом ей сломали нос. Еще в школе она мечтала попасть на биологическую олимпиаду в Швецию, но вместо нее по досадной ошибке отправили дочку какой-то шишки из горотдела образования. В память о другом печальном приключении у нее на щеке остались несколько маленьких рваных шрамов – хулиганы выбросили из окна кошку, а она в это время спешила на какие-то важные пробы. На пробы Дашка не попала. Хорошо, хоть глаз не зацепило. Ее парень, ну тот, что проиграл ее, через год попросил прощения. Она простила. Оказалось, он вернул свою любовь, для того чтобы заработать пару тысяч от «Секс-онлайн», выложив в Сети свою ночь на выпускном. С ней, разумеется. Так и катилось – после школы неудачная попытка поступить в институт, потом… На элиту, честно говоря, она не вытягивала, а для пластики не хватало денег. Обслуживала всяких уродов на свой страх и риск, решив действовать без стандартных прикрытий. И примерно два-три раза в месяц приходила к Стасу поплакаться. Пару раз у них что-то было – совпадало так, что оба были в настроении, и утром они просыпались в одной постели. Но это никак не тянуло на серьезные отношения. Дашка сама расставила точки над i, а Стаса это вполне устраивало. Необременительные отношения, приятельский секс – и этого достаточно. А от неприятностей всегда защитят изделия из силикона. Если в четыре часа утра у двери твоей квартиры на полу сидит девушка, нет никаких сомнений в том, что у нее что-то не так. Особенно если у нее зареванное лицо и глаза красные, как семафор. Стас открыл дверь, молча впустил ее в квартиру, зашел следом. Пока она умывалась, запустил кофеварку и достал початую бутылку коньяка. Дашка села за стол, не дожидаясь кофе, сразу же плеснула в чашку алкоголь и залпом выпила. Закурила сигарету, посмотрела на него и только тогда сказала: – Достало все. – На бандитов попала? – Стас, ну не может так все время, ведь должна же быть и белая полоса? – Будет, – сказал Стас и повторил для убедительности: – Конечно же будет. Пока она наливала еще коньяк, он молчал. Ждал – знал, что она все равно расскажет. И она рассказала. Не бандиты. Копы. Пьяные копы, решившие потрахаться на халяву. «Нашли» у нее в сумочке героин и три часа развлекались с ней в сауне. Дашка была уверена, что ее слил кто-то из конкуренток, но не знала, кто именно. – Это Учитель все делает. Его люди. Кто такой Учитель, Стас не знал и не хотел знать. Но слушать продолжал. – Ну не могу я под крышей работать! Они половину забирают и работать чуть ли не круглосуточно заставляют. Он сочувственно кивнул. – А больше всего я боюсь, что это не последний раз. Потому что слышала, как один сказал другому, что будет даже рад, если я не поумнею. Мол, еще раз приедут. Понятное дело. Проститутка, которая работает без крыши, – сладкая. В смысле, можно грабить без опасений. Дашка давно хотела перейти на домашний график. Не получалось. Дома мать и малая – четырехлетняя дочка. Снимать квартиру – тоже проблемы. В центре дорого, а на окраину хороший клиент не поедет. Вот и бьется между двумя огнями. Как и все остальные, сначала выживает, потом доживает. – Может, мне в «Секс-онлайн» пойти? Реалпорно… ну знаешь, чудики звонят когда и говорят, что хотят увидеть, как главный герой трахнет героиню на подоконнике и сосед… – И чтобы твоя мать увидела тебя в прямом эфире? Уже обсуждалось это, и не раз. Такое ощущение, что она сама себя убеждает в тщетности изменить свою жизнь. Мол, и туда нельзя, и туда – а значит, ничего уже и не изменить. – Стас, ты же когда станешь миллионером, подаришь мне квартиру? В сотый раз задан этот вопрос, в сотый раз получен один и тот же ответ. Она и сама не верила в то, что когда-то он разбогатеет настолько, что сможет сделать ей такой подарок. Просто ей нравилось задавать такой вопрос, а когда Стас отвечал положительно, она вроде как успокаивалась и даже улыбалась. Сейчас не сработало даже это. Дашка махнула рукой обреченно в ответ на кивок и плеснула новую порцию коньяка. – Я у тебя переночую сегодня, ладно? Не хочу домой идти. Она жила двумя этажами выше. Дома мать и четырехлетняя дочка. – Ночуй, – пожал Стас плечами. – Уже утро, кстати. Пьяно качнувшись – видимо, пила еще до него, – она встала. У двери повернулась. – Стас, давай сегодня не будем… – Да я понял, – опередил он. – Иди спи. Такое тоже часто. История повторяется. Ничего нового. Она легла на диване. Не раздеваясь – просто накрылась пледом и сразу же уснула. А Стас, налив большую чашку кофе и разбавив его коньяком, еще час сидел на балконе, курил и встречал рассвет с какими-то хаотичными и совсем не веселыми мыслями. – Ну как ты там, братиш? – Да все так же. Результатов нет, зарплаты тоже. – Не боись, Стас, у меня тоже не все сразу получилось. Главное, чтобы первая закладка развилась, а дальше все нормально пройдет. Кормишь ее без задержек? – Да я реально сам жру меньше, чем она! – Ты сегодня вообще без настроения. Случилось что-то, братиш? – Да нет… наоборот, вообще ничего не случилось. В этом-то и смысл. Одно и то же каждый день. Кость, может, лучше… – Стоп! Во-первых, харэ ныть. – Я не ною. – Ноешь, братиш. Успокойся. Все будет. Ты регулярно трахаешься? У Кости один пунктик – он уверен, что причиной любой депрессии является нехватка правильного секса. Правильно, по мнению Кости, – это два раза в неделю, и желательно почаще менять партнерш. Тогда не будет зацикливаний на одном и том же персонаже, а следовательно, не будет головной боли. Стас пробурчал в трубку что-то неразборчивое, и Косте пришлось повторить последний вопрос. – Ага, регулярно, – соврал Стас, вспоминая, что последний раз было пару недель назад и в таком пьяном угаре, что даже неизвестно, было ли там что-то вообще. – Ты когда приедешь? – Братиш, я пока не могу, ты же знаешь. Костя, кажется, чувствовал за собой вину. Наверное, это было справедливо. В конце концов, это же он все время твердил про то, что они избранные, что это их призвание, что он уже в теме и ничуть не жалеет об этом. Костя, может, и Избранный. Сидит на зарплате, все у него в порядке. А фигли, он уже какую по счету закладку вынашивает… Те, кто ему платят, послали его в Германию. Вроде бы ненадолго. Но последний раз Стас видел брата полгода назад. На фото. Брат на фоне ущелья Дьявола. В письме Костя написал, что постарается вырваться в следующем месяце. – Знаю. Поэтому и спрашиваю: когда? – Это не от меня зависит. Так что ты пока сам там… – Ясно, – вздохнул Стас. – Ладно, бывай тогда. – Бывай, братиш. Звони, если что. Что «если что», хотелось спросить Стасу, но канал связи уже отрубился, и вместо Костиного голоса в наушниках зазвучал сигнал тринтона, оповещавший, что разговор окончен. Сняв наушники, Стас раздраженно бросил их на клавиатуру и встал из-за стола. Когда-то Костя пообещал, что скоро все будет по-другому. Будут деньги, будут возможности и связи, наступит другая жизнь. Для него она уже, кажется, наступила. И деньги высылал, и подбадривал. Костя трахал немок, отдыхал в Праге и в Амстердаме, собирался купить себе домик на Кубе. Все время обещал, что для него, для Стаса, скоро тоже наступит хорошо. Стас верил. Просто потому, что другого выхода не было. Ждать и верить. Включил экран, лениво прощелкал десяток каналов, остановился на одном. Гротескное чудовище размером с собаку называлось Друг. Ведущий программы с пеной у рта убеждал зрителей, что это лучшая игрушка для их ребенка. Тамагочи нового века – этому чудовищу не только требовались еда и игры. По словам ведущего, разработчиками этого ноу-хау придуманы сотни наворотов, в связи с чем счастливый ребенок будет безмерно благодарен родителям за такой подарок. Ну да, конечно. Новые веяния техноцивилизации. Электронные друзья лучше живых. Они не обидят и не предадут. Где-то он уже такое слышал. Стас выключил экран как раз в тот момент, когда ведущий рассказывал, что в память программы управления заложена специальная диета, и Друга надо будет не просто кормить, а обеспечивать ему необходимый запас витаминов и раздельное питание. Забавно. Раздельное питание, витамины… Команды в сотню-другую килобайт. Играть, отдыхать, учиться – те же самые килобайты. Если бы в жизни было все так просто. Небольшая боль в висках. Накинув куртку, Стас вышел из дома. Подумал, что надо купить такую игрушку для малой – Дашкиной дочки. – Заключенный Александр Прокин, вам возвращается статус равноправного гражданина с пометкой судимости. Напоминаем, что с этого момента вы будете находиться под контролем отдела наблюдений за бывшими заключенными, и вам рекомендуется… Парень в темной майке, которая не скрывала многочисленных татуировок, покрывавших его руки и шею, молча раскладывал на стойке свои личные вещи. На динамик, из которого доносился механический голос, не обращал никакого внимания. Честно говоря, Ворм вообще ни на что не обращал внимания, и его движения в этот момент мало чем отличались от движений робота. Голос закончил зачитывать текст. В тишине Ворм повесил на ухо серьгу-телефон, открыв рот, нащупал пальцами крохотный разъем в челюсти и вставил туда передатчик. Пошевелил челюстями, проверяя контакты, затем раздвинул между указательным и средним пальцами левой руки складки синтетической кожи. В открывавшееся микроотверстие Ворм засунул «чистильщика», которого вместе с телефоном отобрали при аресте. Зачем это сделали, непонятно – в тюрьме нет магнитных дисков и чистить там нечего. Но по закону отбирали все, даже сетевые разъемы, которые уж действительно без Сети были бесполезными имплантантами, ни на что не годными. Хорошо, хоть не стали вырезать микродатчики из пальцев рук. Пачка «Кэмел» без фильтра, сто евро, немного рублей, пластиковая «Еврокарт», пригодная теперь разве что только для кокаина – счет наверняка заблокировали. Связка ключей от квартиры, которую снимал, – новые жильцы уже поменяли замки, и ключи можно выкинуть вместе с картой. «Нэстиг». Два года назад за него были отданы безумные деньги. Сейчас, наверное, стоит копейки. Технический прогресс наступает быстрее, чем инфляция. Ворм взял сетевой адаптер, повертел его в руках и, убедившись, что повреждений нет, нацепил его на пояс. В ребро ладони вставил разъемы – через три-четыре часа тепловые батареи полностью зарядятся, дав возможность своему хозяину войти наконец-то в Сеть после такого перерыва. Вроде все. Криво усмехнувшись, он повернулся и подошел к двери. Два раза сильно стукнул ногой по ней. Охранник с той стороны открыл замок, и через порог комнаты переступил не Александр Прокин, а WWWorm – для всех просто Ворм. При выходе Ворм равнодушно, даже немного презрительно скользнул взглядом по охраннику, и тому, видимо, не понравилось такое отношение к своей персоне. – Эй, Прокин! – окликнул полицейский хакера. – Ты ничего не хочешь сказать на прощание? Ворм остановился и повернулся к охраннику. Сжав кулак, оттопырил средний палец и сунул его себе в рот, после чего с откровенной насмешкой направил палец в сторону копа. Охранник схватился за электродубинку. – Ты лучше не дразни меня, – спокойно посоветовал ему Ворм. – Иначе завтра твоя морда окажется в автозагрузке на всех компах вашей вонючей тюряги, и во рту у тебя будет не леденец. Коп негромко выругался. Больше ничего предпринимать не стал. Ворм знал, что охранник ничего ему не сделает. Не сумасшедший. С делом хакера знаком и знает, что тот не сам по себе. Да, Ворм сидел за попытку убийства, а виртуальный терроризм доказать не удалось, но это означало только одно – в свое время за него отвалили большую сумму денег, чтобы откупить от Райсы и пожизненного заключения. Поэтому хакер повернулся и спокойно пошел по коридору к выходу, а охранник остался стоять на месте, ограничившись проклятиями, посылаемыми в спину уходящему. Причем вполголоса. Один за другим открывались и закрывались двери-диафрагмы, своим шипением сообщая о приближающейся свободе. Провожаемый равнодушными взглядами охраны, хакер шел к выходу, пряча улыбку в уголках рта. Полтора года. Полтора чертовых года за попытку спасти этот мир от законченного мудака, которого в итоге все равно грохнули. Хорошо, хоть удалось соскочить от Райсы. А ведь крутили… Когда взяли тело, напичканное сетевыми имплами, пусть даже и лицензированными, сразу же стали проверять его на принадлежность к хакерскому миру. И едва не нарыли. Проверили контакты, подняли старые дела, опросили свидетелей… Денег отдали следакам немерено. Ворм опустошил все свои счета. Не то чтобы там было много денег, однако… Ранее не судим, попытка убийства в состоянии аффекта – поэтому вместо Райсы – ЗТср-12. Закрытая тюрьма строгого режима. Номер 12. Дешево отделался. Лет пять-семь назад, во времена Джета, его упекли бы в Райсу на всю жизнь или подвергли бы корректировке. Впрочем, тогда корректировки еще не было. Зато была Райса, о которой он знал не понаслышке. Несколько месяцев ада… Судимость сняли потом, но такие шрамы в памяти не рассасываются, и поверхностным брейн-программингом их не стереть. …Воздух везде одинаков. Внутри стен Райсы, в прогулочном дворе ЗТср-12, здесь, на улице возле тюрьмы. И все же Ворм, выйдя из здания администрации тюрьмы, остановился и несколько минут просто стоял, вдыхая полной грудью запах свободы. Он и впрямь был сладок. Внедорожник-эксклюзив, шурша колесами по гравию, подкатил прямо к выходу, остановившись в метре от хакера. Опустилось стекло, в окне показалась знакомая бритая голова. Илюха. Гражданин России. – Подвезу до города, – ухмыльнулся тот. – Недорого. – И накуришь? – поинтересовался Ворм. – Говно вопрос. Падай. Через минуту они уже мчались по трассе. Салон наполнял давно забытый аромат «белой вдовы» и воспоминаний. Взлом сервера «Волхолланда», визит Джета к Илюхе… еще раньше, когда среди них появился Ринат… еще раньше, когда Тяпа познакомился с Кедой, девушкой-импом, и пригласил ее в клан. Когда перебивались разовыми заказами, когда каждый удачный взлом отмечали всем составом. Вспоминали и взлеты, и падения. Давно это было… Теперь Тяпа имел свой модельный бизнес, Лилу крутилась в элитной рекламе, Ринат потихоньку сходил с ума в интерактиве, а Илюха оказывал посреднические услуги в любых сферах и сейчас, подвезя Ворма к дому, даже не стал заходить к нему, сославшись на какие-то неотложные дела. Они приехали к Ворму. Илюха договорился с хозяйкой и оплачивал хату все эти полтора года. «Это херня, братан. Мы сейчас эксклюзивы гоняем для России, так что с деньгами вроде в поряде». Поднимаясь по ступенькам своего подъезда, Ворм вспомнил, как спускался в наручниках в сопровождении двух оперов по этим же ступенькам и был уверен, что это ненадолго. Что пройдет неделя-другая, и Алиса вытащит его… Прошло полтора года. Войдя квартиру, прошел по комнатам, осмотрелся. После обыска, когда его приняли, тут так и остался разгром, но беспокоило не это. Менты забрали всю технику – ноут, два стационара. Без них квартира выглядела голой. Илюха взгрел деньгами «на первое время». По идее, деньги должны были пойти на еду и одежду, но Ворм уже знал, на что их потратит. Квартира не должна быть пустой. Да и темы надо мутить. Отдуплиться после тюрьмы пару дней и начинать мутить. Алиса же пусть идет в жопу. Машины ручной сборки. Эксклюзивы, их еще называли «именнухами». Движок, как правило, «Юнайтед норд моторс», дизайн принадлежит какому-нибудь сумасшедшему конструктору. Чтобы ездить на такой машине, надо еще получать лицензию, потому что некоторые навороты могут создать на дорогах проблемы. Не каждому гражданину России позволят раскатывать на такой тачке. Но когда «Гражданин России» пишется с большой буквы, эта машина для него самое то. Внедорожник, расплескивая во все стороны попадавшиеся ему на пути лужи, мчался по проселочной дороге. Тонированные окна наглухо задраены и наружу не вырываются ни басы «Рамштайна», на котором Илюха помешался последнее время, ни клубы марихуаны, которой он был верен, казалось, с самого рождения. Машиной управлял Илюха. Сидящий рядом Тяпа, в костюме и черной шляпе, с сигарой и двумя печатками на пальцах, больше походил на гангстера тридцатых годов, чем на директора модельного агентства. Ехали молча, лишь когда остановились у развилки, Илюха приглушил звук и повернулся к Тяпе: – Ну и куда сейчас? – Направо, – сказал Тяпа, впрочем, без особой уверенности в голосе. Одноэтажные дачные домики-близнецы, построенные одной строительной компанией. – А может, налево? Даже заборы одинаковые были. – Давай налево, – покладисто согласился Тяпа и пыхнул сигарой. – То есть тебе по фигу, куда ехать, так? То есть ты сидишь, кайфуешь, смотришь в окно на природу, и тебя совершенно не волнует, что у меня сушняк, а в машине нет ни капли воды и если мы не доберемся в ближайшие пять минут до места, то я либо потеряю сознание, либо вскрою себе вены, чтобы утолить жажду собственной кровью… Тяпа молча достал телефон, включил громкую связь, набрал три ноля и утопил кнопку вызова. – …конечно же, тебе ведь некуда торопиться. Только я скорее тебя вскрою… Соединение произошло практически мгновенно. – Да. Илюха замолк, вслушиваясь. – Мы тут заблудились немного, – произнес Тяпа. – Стоим в деревне на какой-то развилке, ты не могла бы подсказать, куда ехать? Последний раз. – Почему бы вам не связаться с тем, к кому вы едете в гости, и не уточнить у него дорогу? – произнес недовольный женский голос. – Почему я должна уже в седьмой раз тратить свои ресурсы для того, чтобы определить, где вы находитесь? Привыкшие к подобной манере разговора, водитель и пассажир терпеливо молчали. – Направо до первого поворота, потом еще раз направо. Заезжайте в открытые ворота и постарайтесь больше не заблудиться. Связь разъединилась. Тяпа щелкнул пальцами. – Я же сказал, что направо. Поехали. – Ты и налево тоже говорил, – проворчал Илюха. Спорить дальше не хотелось, сушняк действительно усиливался с каждой минутой. Через три минуты они уже выходили из машины. Пока Тяпа обнимался с хозяином, Илюха подбежал к столу на улице, схватил пластиковую бутылку и… Глоток хоть и был жадным, но был всего один. И – мат трехэтажный. И плевки во все стороны. Илюха заскочил в дом, Тяпа посмотрел ему вслед, потом на бутылку. – Что там было?! – Спирт, – пояснил Ринат. – Я с работягами местными им рассчитываюсь. Они мне тут газоны стригут, электрика, все дела… А я им – спирт. – Типа местной валюты? – Угу. Из дома, вытирая рот, вышел Илюха. Осмотрелся, хмыкнул: – Значит, вот тут ты и живешь? Одноэтажный домик, обшитый рифленым пластиком, утопал в зелени деревьев. Несколько газонов, на которых только-только начала пробиваться трава, были разделены тропинками из гладкого камня. Одна из тропинок выводила к мостику на берегу речки. Прямо на участке. Бывшая дача Рубена, за которую Ринат заплатил сумму, раза в три превышавшую реальную. Это все из-за ностальгии. Когда-то на этой даче Ринат активировал программу, которая изменила не только жизнь его самого и его друзей, но и всего мира. Хотя мир, наверное, и не заметил ничего. Алиса умела держать в тайне то, что должно было держаться в тайне. Теперь Ринат живет здесь. И почти каждый вечер задает вопрос: что было бы, если бы тогда?.. Бессмысленный вопрос. Нелепо задумываться о прошлом. Оно уже есть, надо думать о настоящем. А настоящее – это бывшая дача Рубена, с которой начала свой путь программа искусственного интеллекта по имени Алиса. И Илюха, осматривающий участок с видом истинного ценителя природы. – Нравится? Илюха еще раз осмотрелся, пожал плечами: – Есть пожрать чего? Пожрать было. На скорую руку бутерброды, ближе к вечеру шашлык. Сидели на улице, несмотря на то, что к вечеру кроме шашлыка пришла и осенняя прохлада. Сначала предавались воспоминаниям, потом как-то незаметно перешли к последним событиям. – Ворм тебе привет передавал. Ринату стало смешно и грустно. Ворм, с кем они пару часов назад обсуждали предстоящее дело, передает ему привет через друзей, от которых раньше не было секретов. И Ринат должен поддержать игру, чтобы никто ни о чем не догадался. – Как он там? – спросил Ринат. – Нормально. Он же сетевуху в башку поставил, – сказал Тяпа. – Говорит, теперь скорость в разы выросла. Довольный ходит. Ты не ставил себе имплантанты? – Не-а, не ставил. – Ринат покачал головой. – Слушай, ты тут безвылазно сидишь? – Илюха не спеша резал ножом кусок жареного мяса. – В Москву не хочешь? Ринат пожал плечами, что можно было расценить и как да, и как нет, и просто как нежелание развивать эту тему. Давно уже не общались. Разве что в Сети или по телефону. По телефону, правда, реже. Давно. Больше года точно не виделись. А говорить не о чем. – Мы вообще-то за тобой приехали, – сказал Тяпа. – Движение намечается. «Феррари» у Таньки заказ на «DMX» приняли. Третий экземпляр. Будем отмечать в «Casual». «DMX», последняя модель «Феррари», через два или три месяца должна выйти всего в трех экземплярах. И весь год ее больше выпускать не будут. Цена на такую тачку – запредельная. Но дело не в деньгах. Одну еще не выпущенную машину уже продали какому-то шейху, другую оставят для презентаций по всем странам. Третий, и последний экземпляр, наверняка не без помощи Алисы, застолбила за собой Лилу. Это все Ринат тоже знал. – А я при чем? – Ну как… – Тяпа растерялся. – Движение, все дела. – Не… – поморщился Ринат. – Не хочу. – Почему? Ринат не ответил. – А прошлую зиму ты тоже тут провел? – спросил Илюха. – Ну как бы да. – И чем же ты занимался длинными зимними вечерами? – Да так… В интерактиве сидел. – Интерактивное кино? – Илюха оживился. – У тебя свой кинотеатр? – «Тошиба-4700», – не удержавшись, похвастался Ринат. Илюха уважительно цокнул. Он-то знал, сколько стоит такая игрушка. – Класс! Слушай, я хотел купить такой, но там аренда фильма чуть ли не… – Хорош про кино! – остановил его Тяпа. – Ринат, ну так что? – Я не поеду. – Почему? Как объяснить? Сказать, что просто не хочет, – начнут уговаривать. Сказать, что занят, – не поверят. Чем он может быть занят, сидя в этой глуши в обществе программы и интерактивного кино, которое захватывает порой сильнее, чем наркота. – Поедешь развеешься, потом тебя Илюха обратно отвезет, если хочешь. Илюха открыл было рот, но тут же закрыл. Неплохо придумано. Тысячу кэмэ сюда, потом тысячу кэмэ обратно. Но возмущаться не стал. И даже поддержал Тяпу в плане уговорить. Не уговорили. Расставались холодно. Тяпа не скрывал обиды. Ринат старался быть равнодушным. Только Илюха вел себя как ни в чем не бывало. Пообещал, что через недельку-другую, когда разгребет свои дела, приедет погостить подольше. Зная Илюху, можно было смело сказать, что «неделька-другая» затянется на несколько месяцев. Когда внедорожник выехал из ворот и те, движимые электроприводом, закрылись, Ринат постоял еще на улице, выкурил сигарету и только потом вошел в дом. Спустился в подвал, как он окрестил небольшую комнату, в которой из мебели было только кресло-коммуникатор. В него и уселся. На голову – шлем, руки – в манипуляторы… loading… please wait… Ворм выполз почти сразу. Сетевой импл всетаки дает преимущества. – Барев, камрад. – Хая. Аватар у Ворма снова новый. Тетрадка с какими-то неразборчивыми символами. – Пацаны только что уехали. Я остался. – Аха. Все правильно. Тебе пока в столице лучше не светиться. – Вормыч, ты там разрули с ними, чтобы не обижались. – Я понял. Разрулю. Ты написал прогу? – Да. Два варианта, адаптированы под плавающие линки. Сейчас скину тебе. Слушай… ты уверен в том, что Джет нам нужен? – Ринат, не парься. У Джета свои претензии к корпорации, и он не станет подставлять себя. Только он сможет отключить инкубатора от системы слежения, если что. – Он сможет всех отключить, если что. – Тебе чего вообще бояться, ты нигде не светишься. Лучше скажи, Алиса тебе даст инфу по клинике? – Ничего она не даст. – Ринат вздохнул. – Ты же знаешь, она крови выпьет столько… Алиса всегда была рядом. Все слушала и, собственно, не скрывала этого. Но никогда не вмешивалась в разговор. Даже если речь шла о ней. Никогда. – Ладно, мы нашли ходы. Но ты все равно попробуй, для подстраховки. – О’кей. Тогда ждем инкубатора. Лови файлы. Подождал еще несколько минут, пока тяжелый брейн-софт слился к Ворму, и отключился. Если нашли выходы на клинику – это хорошо. «Такечи апгрейд». Знаменитая подпольная клиника. Про нее ходили слухи. Впрочем, как и про любое другое явление подобного уровня. Телефона этой клиники нет в справочнике, так же как и постоянного адреса. Ее сложно было найти, не имея нужных связей. И это понятно. Весь их безумно дорогой прайс-лист от начала и до конца, каждая строчка – это нарушение закона практически любой страны мира, каждая услуга – статья. Все программное обеспечение, произведенное кудесниками клиники, – прямой путь в Райсу. Еще говорили, что «Такечи апгрейд» – это вымысел. «Пусть говорят», – сказал когда-то Малахов-старший. Кто-то говорит, кто-то слушает, а кто-то делает на этом деньги. Десятки мобильных лабораторий по всему миру. Установка имплантантов любого уровня, брейн-программинг, пластика… – все что угодно. Хотите стать богом? Велкам ту «Такечи апгрейд». Все это незаконно, все это пользуется большим спросом, все это стоит больших денег. А если есть спрос, значит, обязательно будет предложение. …Идея сделать себе апгрейд за счет корпорации принадлежала Джету. Он работал инструктором в школе наемников «Сантана» – воспитывал будущих суперменов. Видимо, мало платили и на новые имплы денег не хватало. Не многие знают, как производят и развивают новые искусственные интеллекты в корпорации «Волхолланд». Но зато все знают, что «Такечи апгрейд» готова платить любые деньги за те закладки, что вынашивают в своих мозгах инкубаторы «Волхолланда» Джет предложил план, убедил сначала Ворма, потом и Рината. Все пройдет без сучка и задоринки. Главное – чтобы инкубатор в порядке оказался. Друг стоил довольно дорого. Почти триста евро. При этом продавец радостно сообщил, что к каждому такому кибермонстру бесплатно полагается набор CD-дисков с музыкой и сказками, которые безотказный Друг будет читать на ночь юному хозяину или хозяйке. Весила игрушка немного, но коробка была настолько громоздкой, что пришлось ловить тачку. Два часа в пробке. Потом таксист «удачно» остановился, а Стас «удачно» не посмотрел под ноги и, выходя из машины, угодил в глубокую лужу. В довершение ко всему не работал лифт. Но все это рассеялось, едва он увидел радостное лицо Катюхи, которая доставала из коробки игрушку и не сводила с нее глаз, словно не верила, что подарок предназначается именно ей. Друг выглядел вполне симпатично – выбирая интерфейс, Стас остановился на лохматой собаке со смешной мордой. Для того чтобы его активировать, надо было придумать кличку, и малая серьезно задумалась над этим вопросом. Дашки дома не было. Мать сказала, что она со вчерашнего дня еще не возвращалась. При этом тяжело вздохнула и украдкой посмотрела на ребенка. Она знала, чем ее дочь зарабатывает на жизнь. Дашка никогда не говорила, но она знала. И молчала. Наверное, это было очень тяжело. Мать практически никуда не выходила – только в магазин или с малой погулять. А так сидела безвылазно в четырех стенах, постепенно превращаясь в мумию. Три женщины в одной квартире. И счастлива только одна – распахнув свои черные глазенки, с нескрываемым восторгом возится с новой игрушкой, и что ей дело до проблем, которые витают в ее маленькой семье. Снова покалывание в висках. Потом – словно какой-то толчок внутри черепа. И одновременно с этим – вибрация на руке. Вздрогнув, Стас снова посмотрел на малую – теперь уже в замешательстве. Она – пища?! Порция эморфа? Она не может быть пищей! Развернулся, пошел к двери – напряженно, испуганно. Боялся, что не сможет себя контролировать. Кажется, вслед донеслось приглашение Дашкиной мамы пообедать. Он только молча махнул рукой и торопливо вышел, закрыв за собой дверь. Голова болела не сильно, как обычно, но в этот раз к боли прибавилось новое ощущение. Голос? Нет, наверное, это он с ума сходит. Но тем не менее… Стас сбежал по лестнице, выскочил из подъезда и остановился, прислонившись к опоре козырька. Закурил сигарету, осмотрелся. Старый двор между старых девятиэтажек. Когда-то их собирались сносить, в связи с программой развития жилья, но потом правительство сочло рограмму нецелесообразной, и все сошло на нет. К черту программу, к черту правительство. Голова болит. Может, позвонить спецам? А вдруг ничего особенного? В песочнице под присмотром молодых мам возились двое малышей. Возле обгоревшего остова ларька мучился со своим мотоциклом старый байкер Вовик. Рядом с ним, наблюдая за его действиями, раскуривали косяк трое хулиганов из местной уличной банды. Два часа дня, поэтому так немноголюдно. Нечего здесь ловить. Надо ехать в центр. Бросив сигарету, Стас спустился по ступенькам, махнул рукой Вовику, свернул за угол дома. И столкнулся с Дашкой. Выглядела та ужасно – спутанные волосы, черные круги под глазами… Она пошатывалась и глупо улыбалась. Увидев Стаса, схватила его за руку. – Стас! Как дела? Май дарлинг, ай вонт… – Чего? – Стас схватил ее за подбородок. – Что с тобой? – Я в полном… – не договорив, она обмякла и упала бы на землю, если бы Стас не подхватил ее. И замер, глядя на локтевой сгиб руки девушки, усеянный мелкими точками от уколов. А вокруг каждой точки едва заметный след от ободочка инъектора. Она была под кайфом. И под кайфом решила поехать домой. Дура. Две пощечины привели ее в чувство. Не так, как хотелось бы, – но во всяком случае, она могла кое-как идти сама. Нельзя ей домой. Мать не выдержит. И малая – ей всего пять лет, но она уже понимает некоторые вещи. Пришлось тащить Дашку к себе. И там, отпоив ее кофеином и заставив умыться, Стас попытался выяснить, как давно она употребляет наркоту. Дашка попросила его не лезть в ее жизнь. Сказала, что разберется без него. Что пусть он лучше решает свои проблемы, а не пытается выглядеть дон-кихотом в ее и своих глазах. Тирада длилась минут десять. Под конец Дашка просто послала его открытым текстом. Он слушал ее молча, не перебивая. Понимал, что это постнаркотический нервоз, отходняк, и не спорил с ней, ждал, пока она выпустит пар. У нее началась истерика. Она разрыдалась. Он принес ей воды и, пока она, стуча зубами о чашку и захлебываясь, пила, повторил свой вопрос. Спокойно, равнодушно. И Дашка сдалась. Обмякла, закрыла руками лицо. – Второй день. Один из клиентов… рассчитался со мной порошком. Сначала я хотела продать его, потом… потом попробовала. Она еще долго что-то рассказывала, прижавшись к нему, всхлипывая и постепенно успокаиваясь. Он слушал ее. Странная боль в голове все не проходила, а потом вдруг что-то кольнуло в затылке, и он почувствовал, как подкашиваются ноги, потом сил не стало и спать захотелось… Спать… – А ну руки вверх! Руки вверх, не то пристрелю, как собаку! Дуло водяного пистолета утыкается женщине в бок. Та густо краснеет и пытается выдавить из себя улыбку, одновременно чуть приподняв руки вверх. – Бабки на бочку, пока мозги не вышиб! Это моя территория! Сбоку смеются. Скашиваю глаза в ту сторону. Глава семьи – крупный мужчина лет сорока пяти, с большим животом и не менее большой барсеткой. Женщина, по ходу его жена, похожая на витрину ювелирного магазина. Страшненькая девчонка лет пятнадцати с замашками звезды, всем видом демонстрирующая, что ей здесь не нравится. Единственное симпатичное существо в этой компании – привязанная к спинке стула за поводок болонка. Ну и главное действующее лицо в этом спектакле – отпрыск лет семи, который носится по залу и дергает всех посетителей без исключения. Это создание в коротеньких штанишках, кепочке-бейсболке и майке с изображением Бэтмена, похоже, имеет своей целью только одно – развеселить своего папашу, который в перерывах между возлияниями похохатывает, глядя на сына и всем видом одобряя его действия. Никто из присутствующих не рискнул сделать замечания – официантки мило улыбаются, когда отпрыск их толкает, посетители делают вид, что ничего особенного не происходит, и будто находят очень забавным то, что пацан тычет им в лицо своим пистолетом. Людей в это время немного. Утро выходного дня – мало кто встречает его в фастфудовской тошниловке с претенциозным названием «Трактир-Н». Искоса наблюдаю за ним – никто, вообще никто не рискнул ему сделать замечание. Тупое стадо овец. До того момента, как появилась эта семейка, я ожидал свой заказ, время от времени поглядывая на часы. Это не их место. Странно. А любая странность в первую очередь – признак опасности. Хотя, скорее всего, я все преувеличиваю. Пацан тем временем обходит весь зал, не пропуская ни один столик. С каждым разом он ведет себя все более распущенно, словно измеряя уровень своей вседозволенности. И все время поглядывает на своего отца, причем делает это так, чтобы посетители видели, с кем он пришел и кто «за него, если что…». – Ты, собака! Деньги на бочку! Поднимаю глаза, смотрю на него пару секунд и возвращаюсь к отбивной. Он вертит головой – то ли чувствует разницу между мной и овцами, то ли не знает, что еще сказать, потом неуверенно добавляет: – Я тебе говорю, собака! Руки вверх – и деньги на бочку! Есть дети. Дети, которых воспитывают родители, которых балуют – но в меру – бабушки и дедушки. Дети, которые понимают, что можно делать, а что нельзя. А есть гаденыши. Те же дети, только привыкшие с самого детства, что им можно все. Не люблю гаденышей. Никогда их не любил. – Я тебя сейчас пристрелю, как собаку, – заявляет отпрыск и прицеливается. – Сдерни отсюда, пока я тебе уши не надрал, – негромко произношу я, и не ожидавший такого хода гаденыш вертит головой в поисках поддержки. – Па! – кричит он. Уже прилично поддатый папаша, скользнув по мне взглядом, кривится. – Что, Павлуха? – Он мне уши хочет надрать! В голосе мальчишки нет испуга, скорее изумление. Как это так? Надрать уши?! Мне?! Сыну такого-то… – Ну так убей его! – советует папаша и подмигивает жене. – Замочи! В то же мгновение сынок нажимает на спусковой крючок, и мне в лицо бьет струя воды. В зале повисает гробовая тишина, разбавленная тихой музыкой из невидимых колонок. Некоторые посетители смотрят на меня – и я знаю, о чем они думают. «Ты такой же, как и мы, ты тоже никто и звать тебя никак. Ты не тронешь его, побоишься». Тишина длится всего лишь секунду, не больше. Потом раздается смех. Родитель гаденыша ржет как ненормальный. Возможно, его развеселил каламбур – «замочи», возможно, он горд за своего сына, легко «замочившего» меня… Он смеется несколько секунд. Пока я выстрелом из «Дезерт игл» не сношу ему полчерепа. На глазах у гаденыша. Ба-бах! И снова – секунда тишины. Во время которой я успеваю прошептать: «Рест ин пис». А потом… Паника, крики, звон битой посуды, грохот падающей мебели – и толпа, устремившаяся к выходу. Стреляю еще раз – в огромное окно от пола до потолка. Пробив себе дорогу, спокойно выхожу по осколкам стекла на улицу. Легко смешиваюсь с толпой, не боясь, что меня задержат. Здесь меня никто не сможет остановить. Неприспособленный мир. Слабые, глупые люди. Впервые чувствую, что мне становится скучно. – …арестованы несколько членов террористической группировки, занимавшейся производством и реализацией деструктивного софта, вирусов второго и третьего поколения, а также программной поддержкой так называемых плавающих линков. Два человека имели на себе нелицензированные имплантанты. Им предъявлены обвинения по статьям… Он представился Куратором. У него был очень мягкий и тихий голос, когда он говорил, казалось, что он все время за что-то извиняется. Как ни странно, но это не раздражало, а, наоборот, даже забавляло. Маленький, пузатенький и лысоватый еврей. Такой вот добродушный дяденька с цепким взглядом и мягким голосом. Ему бы Карлсона играть в анимэ-постановках. – Твой организм уже начал выделять повышенное количество тестостерона, креатина и еще десятка веществ, необходимых для роста и развития мышц, – сказал Куратор. – Пока только для поддержания формы, но если ты решишь заняться этим профессионально, тебе достаточно будет всего лишь увеличить физические нагрузки. Стас посмотрел на свои руки. Заметного увеличения мышц не наблюдалось, незаметного – тоже. – Теперь я смогу получать зарплату? – поинтересовался он. – И не только, – равнодушно ответил Куратор. – Тебе помогут в любой сфере деятельности. При необходимости помогут и с обучением, главное, чтобы это было интересно тебе. – Кто поможет? Вопрос остался без ответа. – Послушайте… – неуверенно начал Стас. – Этот проект… – Ты знаешь ровно столько, сколько должен знать инкубатор, – сказал Куратор. – Ни больше ни меньше. Личный совет – не занимайся поисками того, что тебе не принадлежит. Думай о себе. И кстати, для развития закладки будет полезно, если у тебя появится какая-то цель и ты ее достигнешь. А твое будущее, сам понимаешь, зависит от того, как закладки будут развиваться. Стас подошел к окну, распахнул его. Вместе со свежим воздухом в квартиру ворвался уличный гомон: детские крики, музыка, шум машин. – Мне снятся странные сны… – начал он. – Знаю, – мягко прервал его Куратор. – Это первое время. Адаптационный период, не волнуйся. Если будут осложнения, встретишься с нашим психоаналитиком, но это маловероятно. – Я не про то, – сказал Стас. Задумался, подбирая слова, потом повернулся к Куратору и твердо сказал: – Я хочу быть наемником. Тот, казалось, растерялся и несколько секунд молча переваривал услышанное. Потом отрицательно покачал головой – на губах снова заиграла улыбка. – Это исключено. – Но… – Нет. – И после паузы повторил: – Исключено. Стас молча смотрел на улицу. Куратор не торопил его, ждал. – А если я захочу стать президентом? – неожиданно спросил парень. – Думаю, что у тебя вряд ли получится стать даже депутатом-одномандатником, – невозмутимо сказал Куратор. – Но мешать тебе никто не будет, возможно, даже помогут. Пойдешь учиться… – А без учиться нельзя? – Можно. Станешь президентом своей квартиры. Тебя устроит? – У меня есть время подумать? – Конечно. – Куратор встал с кресла, положил на стол электронную визитку. – Здесь мои координаты. Связывайся в любое время. И самое главное: не забывай про основную задачу. У Куратора, видимо, было что-то срочное. Его сигнал пришел аж трижды продублированный. Такое не стоило игнорировать. В Сеть он вошел на ходу. Загрузился от внешней операционки, запустил несколько копий и влился вслед за ними в один из порталов «Европа-онлайн». Он видел дорогу перед собой, приборную доску, джойстик, который уверенно держал одной рукой. Сворачивал в переулки, выезжал на дорогу, останавливался перед светофорами, улыбался молоденьким самочкам, которые, завидев дорогую тачку с одиноким водителем, старались выставить напоказ все свои филейные части. Он рассматривал эти части, а в это время его разум, управляемый ИскИном, блуждал по закоулкам Сети, выискивая знакомые линки и отбиваясь от поисковых систем переадресацией запросов. Курьер клиники «Такечи апгрейд» должен быть осторожным, особенно в беседе с продажным сотрудником злейшего врага клиники – корпорации «Волхолланд». Знакомый аватар вынырнул из бесконечности континуума, скидывая адрес. Секунда – и происходит соединение. Они были в закрытом пространстве. Кто-то перезагрузил систему, сработал заранее заложенный дестроер, который, временно заблокировав выход, уничтожил все сторожевые программы. Чисто. Теперь до выхода их никто не обнаружит. – Чего хотел, неугомонный? – Закладка начала работать. Готовьте деньги. – Ты просишь или приказываешь? – Слушай, это то, что вам нужно. Боевая, последняя модель. – И что ты хочешь за нее? – Пятьсот наличными, пять, как обычно. Машина, едущая впереди, резко затормозила, и, чтобы избежать столкновения, пришлось выскочить на встречку. Объезжая «дорожного тормоза», крикнул в его адрес парочку нелестных слов, одновременно продолжая общение в виртуале. – Пять с половиной миллионов? Ты цену только что придумал? – Это последняя модель. Новейшая разработка. – Паршивый из тебя продавец, Куратор. Ну да ладно. Когда закладка будет готова? – Скоро. Контакт с инкубатором уже произошел. Через пару недель, а может быть, и раньше ему загрузят обновления. Будьте готовы. – Мы всегда готовы. Это все? – Да. – Тогда до связи. Выходить всегда неприятно. Потому что сразу, потому что резкий обрыв и боль внутри, а тело передергивает все, будто от отвращения, да мурашки по коже. И тошнит. Баг в программе выхода. Надо бы отладить, да времени никак нет. Интересно, у стоматологов бывают больные зубы? Мигнув поворотником, машина перестроилась в правый ряд и припарковалась напротив бутика оборудования для интерактива. Он мог себе позволить это дорогое удовольствие. Хотя, как ни странно, особого удовольствия это не доставляло. Рядом остановилась тачка «дорожного тормоза». Сидящий в ней мужик проорал какие-то ругательства и тут же сорвался с места. Раньше, наверное, догнал бы. А сейчас… куража нет. Возраст, что ли, такой? Так вроде рано еще. А последняя модель боевого ИскИна – это хорошо. Это очень хорошо. Да. Зима выдалась на редкость холодной. Не спасала даже шуба, выпрошенная Бьянкой у Эрика. Жадным она его не считала, несмотря на то что в глаза Бьянка ему говорила совсем другое. Эрик исправно оплачивал ей квартиру, телефонные счета и многие другие мелочи, на которые, как правило, уходит вся зарплата. На праздники делал довольно дорогие подарки – шуба как раз относилась к этой категории. Но… этого было мало. Зарабатывай она больше, можно было бы, конечно, рассуждать о независимости и тому подобном, но денег хватало на коктейли, не более. Хотелось чего-то большего в плане отношений, хотелось стабильности и уверенности, но у Эрика совершенно противоположное мнение по этому вопросу. А еще он, кажется, стал к ней остывать – и вот это беспокоило больше всего. Сегодня даже не заехал, сославшись на какие-то дела, – просто сказал, чтобы она подъезжала сама. По такому морозу. И неважно, что на улице в общей сложности Бьянке придется пробыть не более минуты. Важен сам факт. Сначала она решила вообще не ехать, а если поехать, то куда-нибудь в другое место. Передумала. Сидя в такси, сначала думала, что устроит Эрику скандал, потом – что будет игнорировать его. И лишь под конец, когда машина уже подъезжала к клубу, она поняла, что не будет делать ни того ни другого, что отношения совсем уже не те, что были полгода назад, и что скандалы лишь приблизят расставание, но никак не укрепят их отношения. Что такое хамское поведение ей придется схавать, потому что других вариантов нет. Пока нет. Найти кого-нибудь другого несложно – построить глазки, пококетничать… Проблема в том, что никто не сможет дать гарантии, что следующий будет хотя бы не хуже. Эрик должен был быть уже здесь. Ну да. Вот он. Еще несколько новых девок с полумодельной внешностью и десяток красавчиков, практически всех одетых от G-Unit. Нет, ну негры в этой одежде, конечно же, смотрятся… но армяне – это уж слишком. Что ее всегда убивало наповал, так это китайцы, которые едят суши, и армяне, которые слушают Ramp;B. И одеваются соответственно. Стол уставлен коктейлями, неподалеку официант цепким взглядом наблюдает за каждым из сидящих и ждет, пока кто-нибудь не поднимет руку вверх и не щелкнет пальцами. Здесь пьют. Пьют и платят. Это VIP. Когда-то она гордилась тем, что принадлежит – пусть и не напрямую – к этой элите. Потом пришло трезвое понимание. Эрик отпихнул одну из девок, освобождая место для Бьянки. Чмокнул в щеку, положил руку на колено, спросил, как дела. «А ведь ему наплевать, по большому счету, как у меня дела», – мелькнула мысль. – Почему не заехал? – Детка, у меня были траблы, я их решал. Пить будешь? – Я обиделась, – поджав губки, капризно сказала Бьянка. Ожидала, что он поддержит игру. Ну хоть чуточку. – А зачем тогда приехала? – поинтересовался Эрик и поставил перед ней бокал с «Барбарисом». – На, выпей и уймись. Она чуть не задохнулась, когда услышала эти слова. – Ты… ты… – Только не надо, – буркнул Эрик. – День был тяжелый. Пей, отдыхай и не парь мне мозги. Своим хамством он расставил точки над i. Теперь у нее два выхода. Либо сделать вид, что все в порядке, и ждать следующего раза, который наверняка будет еще жестче, либо сохранить хотя бы свою гордость, встать и уйти. Она встала. Надеясь, что он захочет ее остановить. Эрик молча посмотрел на нее и повернулся к одному из своих друзей. – Скоро «Феррари» делает презентацию «DMX». Не в курсе, кто может приглашения достать? Очень хотелось дать ему пощечину. Еще хотелось увести его и поговорить. Но он никуда не пойдет, а унижаться не хотелось. Пощечина? Она просто побоялась. И вышла из-за стола. Ее никто не окликнул. Наверное, хотели, а Эрик остановил, а может быть, всем было наплевать – этого она уже не видела. Поднялась по лестнице. Лицо красное, губы дрожат от обиды – пошла через весь зал к выходу. Через танцующую толпу, через столики. Кто-то крикнул ее имя – даже не повернулась. Схватили за руку. Это оказался Стас. – Привет. Она смотрела на него и не могла понять, чего он хочет. Даже как бы не узнавала его. – Бьянка? – Стас смотрел на нее удивленно, потом кивнул. – Сядешь? Как робот, села за небольшой столик, посмотрела на него, достала из сумочки сигареты. Отмахнулась от официанта, как от назойливой мухи. – У тебя что-то случилось? – спросил Стас. Романтик без штанов, готовый сочувствовать и утешать. Сопли в шоколаде. Лучше бы зарабатывать деньги научился, а не сочувствовать. Как же это все надоело. – У меня все зашибись, – раздраженно бросила она. – Чего ты хочешь? – Я… – Ты сидишь в своем болоте на пособие, которое тебе Костя высылает, вот и сиди там, чего ты сюда лезешь? – Ты чего? – недоуменно спросил Стас. – Кому нужны эти понты? Понюхать у красивой жизни под хвостом захотелось? – Ты больная, что ли? – Глаза Стаса потемнели. – Ты что несешь? – Да пошел ты! – Она, даже не прикурив сигарету, вдавила ее в пепельницу и, схватив сумочку, быстрым шагом пошла к выходу. Стас смотрел ей вслед, пока не почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Поднял голову – парня он узнал сразу, видел его пару раз с Бьянкой. Тот уселся на место девушки, кивнул ему, как старому знакомому, сказал: – Всякое существо, от комара и до человека, имеет право не только на существование, но и на какие-то действия. Такое право действует до тех пор, пока существо не начинает своими действиями мешать кому-то другому. Комара – ладошкой, таракана – тапком, человека… Ну ты понял, да? Стас улыбнулся. Кивнул. – Сильно сказано. Это мескалин на тебя так действует? Лицо Эрика перекосилось. – Не умничай, Василий. Если хочешь проблем, ты их получишь. Не испытывай судьбу. Это моя женщина. Если тебе будет понятнее, это моя самка. Взять бы пистолет сейчас и так, как во сне было… один выстрел – одним уродом меньше. Интересно, рискнул бы этот холеный красавчик повторить свои слова, если бы увидел на руке у Стаса татуировку «Сантаны»? Хватило бы у него смелости вякнуть то же самое в лицо наемнику? Просто взять пистолет и нажать на курок. Только от убийства вряд ли кто отмазывать будет. Даже инкубатора. Скорее, корректировку сделают, чтобы не болтал. – Я доступно выразил свои мысли? – спросил Эрик. – Конечно. – Стас поднял руку, официант появился через секунду. – Не забудь пометить территорию, самец. Бросил на стол смятый полтинник, поднялся и пошел к выходу. Когда он вышел из клуба, Бьянки уже не было. Впрочем, догонять он ее не собирался. Хотелось домой и спать. Спать. Не сразу понимаю, что вообще здесь делаю. Только через несколько секунд картинки в голове складываются во что-то более-менее понятное и одновременно появляется план ближайших действий. Чувствую, что тогда, в кабаке, это было не рядовое происшествие. Что-то не так, и мне предстоит выяснить, что именно. Поэтому я сейчас здесь, в поселке, во дворе дома, где еще вчера проживал убитый мною мужчина, а сегодня живут вдова и ее дети. Мне что-то надо узнать у них, но я не знаю, что именно. На первом этаже горит свет, все остальные окна темны. Но людей за освещенными окнами не видно. Либо сидят-лежат, либо там никого нет. Над всем поселком тишина. Легкий ветерок шевелит листву деревьев, нагоняя свежайший воздух. Где-то неподалеку квакают лягушки. Драйвом и не пахнет. Странно. Джет учил не бояться странностей. Он говорил, что любая странность – это подсказка, ведущая к истине. Чья-то тень мелькает сбоку – едва успеваю увернуться, как на место, где я только что стоял, прыгает огромная кавказская овчарка. Не лает, скорее всего, генетический модификант с волком. Хотя, может, тренировка такая. В данном случае это не имеет значения. Едва приняв устойчивое положение, она прыгает вновь. Теперь уже в последний раз. Вытираю лезвие ножа о шкуру псины и, присев на одно колено, прислушиваюсь. Тихо. Никто не слышал шума схватки, не зажег свет и не подошел к окну. И собак, видимо, больше нет. Осторожно подхожу к тому окну, за которым горит свет. Окно немного приоткрыто: слышу чьи-то всхлипывания и бормочущий, скорее всего слова утешения, голос. Заглядываю внутрь и убеждаюсь, что это так. Женщина на диване, плачет на плече у мужчины, еще двое мужчин сидят за столом вместе с девчонкой, которую узнаю с первого взгляда. Моя ж ты страшненькая курица. Женщина поднимает заплаканное лицо – это она, нет сомнений, хоть и опухшая от рыданий. Толкаю рукой окно, распахивая его, и, подтянувшись, запрыгиваю в комнату. Мгновение в комнате стоит тишина, которая прерывается недоуменным возгласом одного из мужчин: – Ты… вы… ты кто такой? Он не знает, кто я, его не было тогда там. Поэтому он и пытается пылить. Только хрен я ему дам это сделать. – Все молчат и слушают то, что говорю я, – произношу, поводя по ним дулом пистолета. – Если услышу хоть звук, убью того, кто попадется мне под руку. Тишина. Второй раз повторять не буду. «Большинство людей сделаны из пластилина. Тебе надо лишь убедить их в этом, а потом лепить все, что тебе нужно», – копирайт принадлежит моему инструктору. Пушка – очень действенное средство в плане убеждения. Мужики молчат. Мирные пластилиновые бюргеры – они растерянны, они не понимают, что здесь происходит, они всего лишь пришли помочь семье погибшего… А вот женщина… точнее, сначала девчонка… – Мама! И мамаша: – Господи! Это же ты! Ты убил! А… Указательным пальцем перевожу «спайдер» в режим бесшумной стрельбы, глядя на женщину в упор, приставляю пистолет к затылку одного из сидящих за столом бюргеров и нажимаю на спусковой крючок. Шпок! Он валится на пол вместе со стулом, и ковер вокруг его головы сразу же набухает кровью. «Рест ин пис». Это действует. Лучше всяких угроз и уговоров. Женщина зажимает рот рукой, мотает головой и откидывается назад, на грудь своего недавнего утешителя, еле слышно мыча сквозь пальцы. Всех остальных трусит не меньше, однако никто не пытается что-то предпринять, настолько все парализованы страхом. То, что мне нужно. – Первый, но не последний, – говорю я, не отрывая взгляда от женщины. – Можешь не сомневаться. Если не будешь отвечать на мои вопросы. Почему в тот день пошли именно в «Трактир»? Я тебя спрашиваю! Смотрю на женщину, а она мотает головой и ничего не говорит. – Если ты не будешь отвечать, я пристрелю еще кого-нибудь и сделаю это в любой момент, когда мне захочется. И убью того, кого мне захочется. Тебе продемонстрировать? – Кто… кто ты? Чего ты хо… Шпок! Договорить она не успевает, потому что тот мужик, к которому она прижималась, валится на пол с дыркой в голове. «Рест ин пис». – Ты будешь тупить? – рявкаю, не давая жертве опомниться. – Я объясню тебе кое-что. Для меня вы то же самое, что плексигласовые мишени на стрельбище. Патроны у меня есть, хватит на всех. Повторяю вопрос: что вы делали позавчера в кабаке? – Мы поесть туда пришли! – истерично кричит дочка-курица. – Мы просто пришли туда поесть, а ты… ты убил папу! Славно. У кого-то в этой компании есть мозги. Пусть и куриные. А мама, похоже, говорить не может – у нее шок. Я поворачиваюсь к девчонке: – Отвечать четко, связно и спокойным тоном. Будешь повышать голос, я снова выстрелю. Итак, вы пришли в тот ресторан просто поесть. Почему именно туда? Вы постоянно там обедаете? – Что вы хо… Не надо!! – Она замечает движение пистолета и отчаянно всплескивает руками. – Нет, не постоянно. Мы туда пошли, потому что папа так захотел. Мало, мало информации. Мне нужно больше. – Человека от убийства останавливает только одно, – говорю я. – Страх расплаты. За то, что убил себе подобного. Будет ли Суд Господень или суд присяжных, его в любом случае ожидают неприятности. Так вот меня в силу некоторых обстоятельств никакие неприятности не ожидают, а следовательно, ничто не останавливает от того, чтобы продолжить. Курица готова говорить, готова рассказать все… но она, скорее всего, ничего не знает. Не она ведь была виновником конфликта. – Хорошо, – киваю. – Где твой брат? – Н-н… н-не-е-тт… – мычит девчонка. – Н-не надо… – Послушай меня, – спокойно и убедительно говорю я. – Я не убиваю детей, иначе я бы сделал это там, в ресторане. Мне просто нужно задать ему несколько вопросов. Пойди и приведи мальчика, пока я сам не привел его. Она не хочет. Она чувствует, что я все-таки говорю ей неправду – насчет того, что не убиваю детей. Но она боится, она знает, что сейчас я снова выстрелю. Она не знает, в кого. Это знаю только я. – Пойди и приведи, пока твоя мам… – начинаю я, и замолкаю на полуслове. – Не надо меня приводить… – На пороге в зал стоит мальчик в пижаме и смотрит на меня, держа в одной руке тот самый злосчастный водяной пистолет. – Не убивайте никого, я все расскажу. – Павлик! – Паша! И мать, и сестра с обеих сторон кидаются к нему и закрывают от меня своими телами. Усмехаюсь, глядя на них, – умилительная сцена. Промелькнула в голове мысль: а есть ли у меня кто-нибудь, кто вот так прикроет меня от оружия убийцы? Поднимаю пистолет и навожу его в голову последнему мужчине за столом. Того бьет дрожь, по лысине и лбу стекают крупные капли пота, грудь тяжело вздымается. – Не надо, дядя! – выкрикивает Павлик из женских объятий. Дядей меня еще никто не называл. Я криво усмехаюсь. – Рассказывай, Павлик, – говорю я, не убирая пистолет. – Рассказывай, и, может быть, этот человек будет обязан тебе своей жизнью. – Мне папа сказал, что я могу делать в «Трактире» все что угодно, – начинает Павлик. – Сказал, что мне никто ничего не сделает, а если сделает, то будет иметь дело с ним. – Молодец, Павлик. А твой папа говорил что-нибудь про меня? – Да, он сказал, что вы зазнайка и вас надо проучить. – Мальчик неожиданно разжимает пальцы, и игрушечный пистолет падает на пол. – Мамочка, я не знал, что так будет… Он всхлипывает, и мать прижимает его к своей груди. Я верю тебе, Павлик, верю, что ты не знал. Но кто-то же должен знать. – Павлик, подумай хорошо, папа больше ничего про меня не говорил? – спрашиваю я. – Может быть, раньше, еще до того, как вы пошли в ресторан? – Нет. – Он прижимается к матери. – Не говорил. Похоже, единственный источник информации недоступен. Даже не знаю, что я хочу узнать. Но какое-то подозрение свербит, не давая покоя. Что-то было не так. Неспроста я убил отца Павлика. Я должен был это сделать… Может, эта встреча была не случайной? Может, это было спланировано? Я должен проверить. – Подумайте все вместе, было ли у вашего… м-м-м… Папы? Мужа? Покойника? Я запнулся, не зная, как сказать, и пропустил «название». – …какое-то странное поведение в последние дни или резкая смена настроения в последние три-четыре дня? Молчание. Я не спешу – даю время подумать. И пытаюсь снова подсказать: – Может быть… – Он сказал, что через несколько дней решит много проблем, – внезапно подает голос мужик, на которого все еще был направлен пистолет. – Продолжай, – киваю я, поймав его в поле бокового зрения, но не теряя при этом из вида женщину с детьми. Они более важные свидетели. – Я не знаю, он не сказал, – произносит мужчина. – Сказал только, что у него были некоторые проблемы, но, к счастью, они окончательно решатся через несколько дней. – Он говорил о каких-нибудь новых знакомствах или еще о чем-нибудь новом? – спрашиваю я. – У него часто новые знакомые появляются, он не рассказывает… не рассказывал о них… никто не придавал просто этому значения. – Зато я придаю этому значение, – менторским тоном говорю я. – Думайте хорошо. Они молчат. – Значит, ничего не вспоминается… – Я вздыхаю. – Ладно… Придется… – Олег говорил по телефону, тогда, в ресторане… – вдруг раздается дрожащий голос женщины. – Кто-то ему позвонил, и он сказал: «Я уже здесь». Я еще подумала, что у него встреча назначена, спросила у него, а он сказал, что встреч никаких нет и мы просто отдыхаем. Мне еще тогда показалось… Она не договаривает, прижимает к себе детей и мелко дрожит. Итак, все же он не просто так пришел в кабак. Знал ли он, на что он шел? Вряд ли. Возможно, он хотел просто развязать со мной конфликт… но почему тогда ребенок? Может, действительно встреча случайна? Нет! Нет, черт возьми! Конь е три же пять. Узнать, кто ему звонил? Выписку в телефонной компании взять не проблема, но стоит ли? Наверное, стоит. Я несколько минут молча раздумываю, потом неожиданно чувствую, что мне пора. Надо уходить. Но разговор… мне кажется, он еще не закончен и мне придется снова найти их. – Ладно. Будем считать, что я получил ответы на свои вопросы. Надеюсь, я вас не сильно напугал. Счастливо оставаться. И я выпрыгиваю в окно. Никакой жалости. Единственная причина, по которой все они остались жить, – я не уверен в том, что они мне еще не понадобятся. – …Ментальное шоу «Скала истины» и я, ее ведущая, Жанна Синявская. В гостях у студии руководитель отдела по контролю за нейро-лингвистическим программированием… и сотрудник пресс-службы корпорации «Волхолланд»… Как вы прокомментируете слухи о возможности переноса личности из одного тела в другое? Кажется, это называется плавающим линком… – Мы не рассматривали возможность использования донорских тел, поскольку теория так называемого плавающего линка неосуществима на практике… – Один из наших отделов ведет разработки в этом направлении. Под контролем соответственных государственных органов, разумеется… – Ну как дела? Сегодня Куратор был явно в приподнятом настроении. Сам прошел на кухню, налил себе сок и вернулся в комнату. – Как голова? Давно кормил? – Позавчера. Стас уселся на кровати, потянулся, посмотрел на Куратора. – Слушай… я понимаю, что никаких вопросов, но… – Мне ты можешь задавать любые вопросы, – мягко перебил его Куратор. – Просто ты не на все получишь ответы. – Эти сны… понимаешь, они как-то связаны между собой. – Ага. – Куратор кивнул. – Словно другая жизнь… Моя жизнь, но другая. Да и я какой-то другой. По кадрам, как в кино с видом от первого лица. Сериал. Я просыпаюсь и знаю, что когда-нибудь увижу продолжение. – Даже если бы я хотел, я не смог бы тебе это объяснить. Я не техник и не занимаюсь этими вопросами. – И после паузы Куратор добавил: – Если тебя это беспокоит, я могу прислать психологов. – Нет, нет, ты не понял… – Стас взмахнул руками. – Просто… я хотел книгу написать… по этим снам. Ну то есть главный герой делает то, что я делаю во сне. Ты же говорил про цель? Куратор засмеялся: – А что, это даже… – Внезапно он умолк, о чем-то задумался. – Знаешь что, давай ты пока не будешь это делать, я тебе завтра перезвоню. – О'кей, – согласился Стас и посмотрел на него. Вся эта беседа не значила ровным счетом ничего. Он не приходит просто так, поболтать. Скорее всего, есть что-то, о чем он не спешит говорить, выжидает. Ну так пора уже. И он сказал. – На днях тебе будут ставить обновления, так что пока больше не корми. – Куратор подмигнул ему. – В проекте тебе присвоили литеру «С». – И что это значит? – Это значит, что собирайся, вечером я за тобой заеду. – Куда? – «Феррари» презентует новую модель, на тебя выписано вип-приглашение. – На меня? – удивился Стас. – Тебе нужны новые эмоции, и ты их получишь. – И Куратор засмеялся. Людей много. А еще много света, музыки и коктейлей. Вокруг все сверкает – начиная от вылизанного корпуса «DMX» и заканчивая пятикаратовым бриллиантом на пальце блондинки, сидевшей на капоте автомобильного эксклюзива с бокалом в руке. – Это ее машина, – негромко произнес Куратор, кивая на «DMX». – Единственный экземпляр пока в России. – Круто, – пробормотал Стас. – А кто она? – Когда-то она была хакером. Достаточно известным. – Прикольно. – Стас с интересом посмотрел на бывшую преступницу. – Чем она занимается? – Спроси лучше, чем она занималась. – И чем она занималась? – послушно спросил Стас. – Неважно. Илья! Здравствуй, дорогой. Крепыш с короткой стрижкой, одетый, в отличие от всех остальных, не в смокинг, а в спортивный костюм, остановился возле них. – Здорово, Куратор. Давно тебя не видел. Как сам, чувак? – Работы много. Еще пообщаемся, чуть позже. Знакомьтесь, это Стас, это Илья. – Гражданин России. – Крепыш протянул Стасу руку. – Я тоже, – ответил Стас на рукопожатие. Мгновение Илья смотрел на него, потом засмеялся: – Красава. Дунуть хочешь? Марокканский. Стас растерянно посмотрел на Куратора, тот пожал плечами, мол, без проблем, кури. Минут через десять, когда они вернулись, Стас уже не хотел найти Куратора, он хотел куда-нибудь присесть и спокойно посидеть. Ну, не то чтобы спокойно, но хотя бы просто присесть. Сесть. Куда-нибудь. Черт! Илья потащил его за столик с надписью «Reserved». Когда Стас показал ему табличку, он небрежно швырнул ее под стол. – Это Танюха все замутила, так что пошли все в сад. – Он развалился на пуфиках. – Мы здесь рулим, а потом уже «Феррари». Я, честно говоря, не сторонник таких машин. Но это дорогие понты, а без них сейчас очень сложно вести дела. Тебе именнухи не нужны, кстати? Мы тут партию эксклюзива получили – «ретро», «нео-панк», «спортер», «экспериментал»… короче, все стили. Никакого конвейера, все – ручной сборки. Знаешь, что я тебе скажу? Человек должен выбирать машину согласно своей жизни. И если он считает себя индивидуальностью, то его машина должна этому соответствовать… Сил поддерживать беседу не было. Эта трава, которую они курили, могла и слона с ног свалить. На мгновение даже стало страшно, что сейчас он потеряет сознание. Сквозь вату услышал слова Илюхи о том, что неплохо было бы догнаться пивком. Куда в него столько лезло? Как он при этом жив оставался? А потом Стас увидел Бьянку. Точнее, это она его увидела. Подошла. Поздоровалась. – Привет, – ответил Стас, еле ворочая языком. – Как дела? Она что-то ответила, он ничего не услышал. Махнул ей рукой, приглашая присесть. Присела. Что-то спросил Илюха – видимо, у Бьянки, так как она ему ответила. Потом появился ее парень. Он сел не рядом с ней, рядом со Стасом. Посмотрел на Бьянку, только лишь посмотрел – та встала и пошла куда-то. Вместе с коктейлем. А парень повернулся к Стасу. – Если еще раз увижу тебя с ней, покалечу, – со зловещим спокойствием сказал он. – Ты мне не нравишься. Антипатия у меня к тебе. – Послушай… – хотел было ответить ему Стас, но тут в разговор вклинился Илья. – Ты сюда сел за стол, чтобы хамить? – спросил он. – Мэн, соблюдай правила, которые негласно прописаны в нашей… – Пасть закрой и не лезь в чужие дела, – оборвал его Эрик. – Так вот, у меня к тебе… Договорить он не успел. Илюхе понадобились доли секунды, чтобы понять смысл адресованной ему фразы, после чего он, перегнувшись через стол, со всего размаха врезал Эрику кулаком в челюсть. Зазвенели разбитые бокалы. Охрана среагировала довольно быстро, и, едва Эрик успел подняться, его уже держали под руки. – Я сейчас тебе пасть закрою! Навсегда! – Илья бросился выходить из-за стола. Его тоже схватили. Конфликт гасили в самом начале – а Стас чувствовал, как вокруг все кружится, и, положив руки на стол, рухнул головой, проваливаясь в темноту наркотического морока. Спать. – Я никого не знаю! Меня просто попросили найти человека, который согласится затеять с тобой драку в «Трактире» и подаст на тебя в суд! Мне объяснили, что этот скандал нужен был для пиара! Пожалуйста! По лицу этого уже немолодого мужчины текут слезы. Он плачет и постоянно натыкается взглядом на двух своих друзей. Точнее – того, что от них осталось. У одного сейчас от уха до уха перерезано горло, у второго голова свернута на сто восемьдесят градусов. Специально разными способами убил. Помогает при психологической обработке. – Мне позвонили… – всхлипывает мужчина. – Предложили встретиться… – И ты пошел на встречу с незнакомым человеком? И согласился на это дело? Тебе что, одиннадцать лет? – Я поигрываю ножом перед его лицом, и он дрожит, вжимаясь в спинку стула. – Я… я не… Стальное лезвие замирает в полсантиметре от его правого глаза, и он застывает на месте, боясь пошевелиться. – Ты жить хочешь? – спрашиваю я. – Да, – он не говорит, он шепчет, но в свой шепот вкладывает столько эмоций, что сомневаться не приходится, он хочет жить. – Кто был посредником или гарантом? – спрашиваю я. – Кто подтвердил, что ты получишь свои деньги? Не держи меня за дурака, Игорек! Кто? – Вова Метелица, – хрипит Игорек. – Сначала мне Вова позвонил, потом – этот… Вова говорил, он реальный чел и решает много вопросов. Попросил помочь ему, сказал, что это важно и для него тоже. Вова, Игорек… Вася, Петя… тьфу! Мусор, хлам на пути. Возможно, и этот «реальный, решающий много вопросов, чел», тоже такой же хлам. Цепочка длинная, но без обрывов. Все свидетели остались живыми – что странно. И эти странности должны мне помочь дойти до истины. – Как он выглядел? – спрашиваю. – Среднего роста, крепкий, – лепечет Игорек. – В темных очках, голос немного хриплый… мы ночью встречались, в машине сидели. Он сзади сидел, я впереди. Предложил тридцать тысяч за то, чтобы кто-нибудь затеял с тобой ссору в ресторане… Я слышал уже эту историю несколько раз. Похоже, нового больше Игорек ничего не сообщит. – Где искать Вову Метелицу? – спрашиваю. Он рассказывает. Все, что знает про Вову. Все, что мне надо и еще кучу ненужной информации. Прячу нож в чехол на ноге, в глазах этого ничтожества мелькает нечто похожее на облегчение. Жадный, тупой Игорек. – Орел или решка? – Достаю из кармана монетку. – Что? – спрашивает он. – Не тупи, Игорек, – говорю ему. – Пять секунд на выбор. Если ты не сделаешь его, будешь Игорь-Пуля-В-Голове. Орел или решка? – Пожалуйста… – молит он. – Раз, – начинаю я отсчет. – Пожалуйста… – Сейчас он зарыдает. Не мужик, а тряпка какая-то. – Два. Он понимает все очень быстро. Понимает, что бесполезно меня уговаривать и кричит: – Орел! Я подбрасываю монету вверх, и он впивается в нее взглядом, словно пытается телепатически уложить ее гербом вверх. Монета летит вниз, в это время я нажимаю на спусковой крючок, и новоявленный Игорь-Пуля-В-Голове вместе со стулом падает на пол. – Пять, – произношу я и отправляю пистолет обратно в кобуру. Никогда не играю с судьбой в орлянку. Но ради интереса подхожу к монетке и смотрю на нее, после чего поворачиваюсь к мертвому Игорю и говорю ему: – Ты все равно проиграл. Решка. Игорь молчит – словно соглашается со мной. Я иду к выходу. «Рест ин пис». Но какая сука подставила меня в трактире? Инкубатора везли на военный аэродром. Куратор сказал, что оттуда Стас уже без него отправится на Украину – правда, куда именно, уточнять не стал. И предупредил, что в самолете Стасу сделают укол, от которого тот вырубится, и надолго. – Через пару дней очнешься уже по пути назад. Так что для тебя это путешествие ограничится бортом самолета. Стас хмыкнул. – Я не полечу, но когда ты вернешься – встречу, – продолжал Куратор, управляя джойстиком микроавтобуса, в котором они ехали. – Главное, ничего не бойся и не переживай. Схема отлажена, безопасность максимальная. – Да я и не боюсь, – пожал Стас плечами. – Боишься, – сказал Куратор. – Это нормально. Первый раз. Но страшного ничего нет. – Ты тоже через это проходил? – Нет. Я не инкубатор, у меня несовместимость, – ответил Куратор, сворачивая на Пятое кольцо. – Но это ничего не значит. Несколько минут они ехали молча, потом Куратор усмехнулся и сказал: – Там этот… твой товарищ, Эрик… ему за малым голову не открутили. – В смысле? – вскинулся Стас. – Говорил он много. Не тому, кому надо. – Он с Ильей, кажется, повздорил. Тот вечер в памяти остался обрывками. Чужие лица… Кровь… Музыка… Кожаный салон какой-то тачки. Кто-то, кажется Куратор, ведет его домой. Сушняк, вода, кровать, сушняк… Он, что называется, был в хлам. – Угу. С Илюхой. А этого делать не стоило. – Илюха крутой? – улыбнулся было Стас. Но Куратор оставался серьезным. – Более чем. Я понимаю, по виду этого не скажешь… Просто знай: не стоит вести себя с ним так, как бы ты это позволил себе с остальными. – Он… тоже? Как и я? – Нет, – сказал как отрезал Куратор. – Я тебе это говорю для того, чтобы ты был поосторожнее и своих друзей вовремя останавливал. – Эрик мне не друг. – Я вообще говорю. Они свернули на пустынную асфальтированную дорогу, микроавтобус сразу же набрал скорость. – Слушай… а таких, как я, инкубаторов, много? Я имею в виду в Москве. Что, если мы… – Вы не встретитесь. А если встретитесь, то не узнаете. И хватит об этом. Через несколько минут машина сбросила скорость, свернула и остановилась перед высокими воротами. Из будки, стоящей рядом, вышел вооруженный человек в военной форме. Он подошел к кабине, несколько секунд рассматривал книжицу, предъявленную ему Куратором, потом махнул кому-то рукой. Ворота плавно разъехались в стороны, и микроавтобус, переваливаясь через «полицейских», устремился к взлетной полосе. Стас уже поднимался по трапу, когда его окликнул Куратор. – Когда вернешься… можешь писать книгу по своим снам. Тебе разрешили. Стас махнул ему рукой и ступил на борт военного самолета. Стюардесса, как на гражданке. Короткая юбка, декольте, шалый взгляд… да ну нах… Лучше поспать. Спать… – Музыка перестала быть живой. Музыка сдохла. А если не сдохла, то агонизирует, доживая последние дни. С того момента, когда из компьютера прозвучала первая нота, настоящей музыке был подписан смертный приговор. Вован за рулем, я рядом. Едем по трассе на огромном «Юконе». Скорость небольшая, около ста километров. Играет музыка – какой-то древний рок-н-ролл в исполнении то ли Элвиса, то ли кого-то из его подражателей. Негромко. Совсем не мешая разговору. – Это из-за компьютеров такая жизнь у нас. Раньше мы собирались во дворе, брали гитару и разучивали аккорды, а теперь мой сын говорит мне: «Папа, мне нужен компьютер, я хочу быть диджеем, как диджей Электрошокер». Представляешь? Кумирами детей становятся не Хендриксы, не Элвисы, а какие-то Электрошокеры. Ему пять, он любит музыку, и я не хочу, чтобы он вырос на этом суррогате, которым нас сейчас пичкают. Сказал ли Вова Метелица про своего сына случайно или же с расчетом на то, что я обращу на это внимание, – не знаю. Мне все равно. Молчу, а Вова продолжает говорить, глубоко затягиваясь анашой. Пусть говорит. – Я радио стараюсь не слушать… но, когда есть передача с Хачкинаевым, включаю. Слышал про такого? Рок-н-ролльщик старой закалки, ему лет пятьдесят или шестьдесят, а зажигает так, что возвращаешься в то самое время, время настоящей, хорошей, живой музыки. Я бы дал ему какого-нибудь Оскара только за то, что Хачкинаев не дает до конца уничтожить. Уничтожить то, что осталось. Блин, да он достоин Оскара больше, чем кто-либо другой! Не знаю, кто такой Хачкинаев, меня не интересует рок-н-ролл…Вован передает мне косяк, я затягиваюсь и возвращаю его обратно. Ему это надо больше, чем мне. – Кого ты присылал к Игорю? – спрашиваю я. Он вздрагивает. Боится все-таки. Знает, что случилось с Игорем, помнит три свои взорванные машины… Но лучше всего на него подействовал мой разговор с его охраной примерно полчаса назад. Он не хочет умирать. Просто шансов у него нет. Понимает, что как только я узнаю все, что мне нужно, он станет бесполезен. Но понимает и другое – я не буду тянуть с ним. Дам ему время – но тянуть не буду. Боится. Вполне возможно, что он знает, как развивались события «до Игорька». Он боится не меня, боится смерти, которая меня сопровождает. Боится того, что его жизнь для меня значит не больше, чем жизнь кого-либо другого. Поэтому он и пытается стать мне другом, рассказывая какую-то чушь о музыке и своем сыне. Мы проезжаем пост, милиционеры при виде знакомой машины отворачиваются в сторону (хорошо хоть честь не отдают), мы въезжаем в город. – Слушай, раз уж так получилось… – Просто опиши мне его. – Кореец. Белые волосы… Я уже знаю, кто это был. И даже понял, почему ни Вована, ни Игоря не убрали, оставив ниточку, по которой я размотал клубок. Все должно иметь свой конец. Мне становится смешно. Я смеюсь, выходя из машины. А Вован так и останется в моей памяти напуганным и не поверившим в то, что его не стали убивать, любителем рок-н-ролла. Жалеть о том, что он остался жить, я не буду. Визит на Украину прошел без проблем. Все получилось так, как и говорил Куратор: Стас ничего не помнил, кроме обрывков сна. Дома его ждал сюрприз в виде новенького лэптопа. Не самый дорогой, но тем не менее… Подарок Куратора – тот был доволен и довольства своего не скрывал. Когда он уехал, Стас связался с Костей. Тот уже был в курсе – поздравил брата с боевым крещением. Как обычно пообещал, что через недельку-другую заскочит в гости. Потом Стас сел за новый компьютер. Первым делом перекинул в него наброски нового текста. Осваиваясь с этим чудом техники, спроецировал клавиатуру между подлокотниками кресла, попытался расширить границы экрана; в этот момент в дверь позвонили. Дашка. Мешки под глазами, волосы растрепаны, колготки порваны в нескольких местах, куртка в каких-то пятнах – бомж из Отстойника, да и только. Не поздоровалась. Стоя на пороге и глядя в сторону, глухим голосом попросила взаймы… она даже сумму не стала называть, просто попросила денег. – Зайди, – мрачно сказал Стас, глядя на нее. Она помотала головой. – Дай денег. Стас попытался взять ее за руку. Поняв, что он собирается посмотреть, она вырвала руку и отшатнулась. – Дай, я верну. Или отработаю… Схватив ее за капюшон, он рывком втащил ее внутрь квартиры и захлопнул дверь. Дашка лежала на полу и даже не пыталась встать – смотрела снизу на него то ли с презрением, то ли с ненавистью, пыталась что-то сказать… но не говорила. – Куртку сними, – процедил Стас. – Что, хочешь, чтобы сейчас отработала, сразу? А так… – Сними куртку, дура, пока я тебе мозги не вышиб! Откуда взялась эта агрессия, он не знал – но очень сильно хотелось ударить ее. Оправдание? Слов она не понимает, а дурь надо выбивать. У нее дочь, мать больная, а она, сука… Дашка что-то еще хотела сказать, но он, присев рядом с ней на корточки, со всего размаха врезал ей пощечину. Так, что она затылком ударилась об пол. И еще одну. Из разбитой губы потекла кровь. Странно, но оплеуха отрезвила. Пелена спала. – Куртку. Сними, – раздельно произнес Стас. Кажется, она испугалась. Не нового удара, а его поведения вообще. Посмотрела ему в глаза и стала стаскивать с себя куртку. – Рукава закатай. Она подчинилась. Так и есть. Круглые пятнышки, в центре точки. Сколько роликов крутится по телевидению с предупреждениями – как определить наркомана. Это следы инъектора – со сканером, который сам находит «трассы» и посылает иглу в нужное место. Таким инъектором обычно колют не героин, а более сильный его модификант. – Трэдл? Она кивнула головой – глядя в сторону. То ли стыдно, то ли страшно. Скорее всего, второе. – Ты что творишь? – спросил Стас. – Ты о малой подумала? О матери? – Да что ты можешь понимать?! – крикнула она. – Думаешь, легко вот так жить, когда… Истерику он выслушивать не собирался. Новый удар оборвал крик. Несколько секунд Стас размышлял, потом набрал Куратора. – Алло. – Да, Стас. Что случилось? – Мне нужна помощь. Точнее, не мне… моей знакомой. В трубке кашлянули, но перебивать не стали. – Она на наркоте сидит. Кажется, уже система. – Героин? – сразу же спросил Куратор. – Трэдл. Пауза. – Стас… – Я знаю. Но это близкий мне человек. Я никогда не просил тебя о помощи, справлялся сам, а теперь… Преувеличил, конечно. Но ведь действительно не было такого, чтобы он звонил и что-то просил. – Дело не в этом. Одного лечения недостаточно. Даже если я смогу прислать спеца, на нее поставят десяток детоксикаторов и очистят организм, все равно в девяти из десяти случаев к трэдлу возвращаются. Особенно если это система. – И вы не можете помочь? – Нет, Стас. Мне очень жаль… но можешь с ней попрощаться. – А если бы это был я? Снова пауза. И тем же самым спокойным и ровным голосом: – Тогда мы бы попрощались с тобой. И… и со мной. – С тобой? – Это был бы мой провал. Ты можешь делать все что угодно. Пить, курить, трахаться… но, если ты сядешь на трэдл и я вовремя это не обнаружу, я потеряю работу, а ты потеряешь все. Рабы не годятся на роль инкубаторов. Теперь замолчал Стас. Куратор терпеливо ждал, не отключался. – Пришли спеца, – сказал Стас. – Один из десяти ведь выкарабкивается. – Стас, мы уже говорили на эту тему. Я не могу использовать ресурсы проекта на посторонних людей. Я сказал тебе, что если я смогу, а я… Короткая пауза. Словно обрыв соединения – и сразу же восстановление связи. Тот же ровный голос: – Спец прибудет через двенадцать минут. Жди. Куратор отключился. Стас повернулся к Дашке. Та лежала на животе, спрятав лицо в руках. Звонок в дверь раздался через двенадцать минут. И тут Стас вспомнил, что не упоминал в разговоре о своем местонахождении. Сны. Сны продолжали сниться – теперь, после снятия, они стали какими-то тусклыми, очень запутанными и невнятными. Куратор сказал, что это остаточные явления, подсознание работает с памятью. Странные они были, эти черно-белые картинки. Кинофильм прошлого века. Сериальный вариант – бесконечные кусочки чьей-то истории, каждая серия имела свою концовку и сообщала, что будет продолжение. Не хотелось писать, не зная, чем это закончится. Он исправно записывал все сны – все, которые ему удалось запомнить. Как правило, сумбурно получалось, хаотично. Часто бывало так – просыпался, лежал с закрытыми глазами, вспоминая сон, а потом открывал глаза, и все сразу же забывалось. Словно память подвергали корректировке. А детоксикаторы, похоже, помогли. Во всяком случае, после того, как Дашка сутки пролежала у него, облепленная браслетами и обколотая транквилизаторами и витаминами, она дала слово, что больше не притронется к наркотикам. Спец, вернувшийся на следующий день за оборудованием, отвел Стаса в сторону и предупредил, что за ней надо следить. Спец ушел, Дашка долго пытала Стаса, желая выяснить, кто это был и что у него за новые связи. Он не отвечал. Стас еще раз обратился за помощью к Куратору – попросил помочь Дашке с работой. Сразу же сказал, что не требуется связей и всего такого, достаточно просто нормальной работы. Куратор помог. Дал телефон, Дашка позвонила по нему, устроилась помощником ландшафтного дизайнера в какую-то фирму. Зарплата не ахти какая, но все же. В какой-то мере он был рад тому, что смог помочь – неважно, Дашке или нет, просто смог помочь человеку. Но постоянно чувствовал какое-то неудовлетворение. Чувствовал, но не мог его объяснить. Куратор сообщил, что скоро будут ставить последние обновления. Оставалось несколько дней гулянок. Несколько дней свободной жизни. Отпуск подходил к концу. Потом – работа. Надо отоспаться как следует. «Феррари» делает модную машинку объекта на первом же километре трассы восточного направления. В окно я показываю ему средний палец. Я знаю, что сейчас он кричит в переговорник ведущей машине сопровождения, чтобы те убрались в сторону. Информация на дискере оказалась верной – он любит скорость, но у него очень плохо это получается. А он себе в этом признаваться не хочет. Довольно глупо для него так подставиться – но, в конце концов, у каждого есть свои слабости, даже у профи. Может, и у меня есть какая-то слабость, о которой я никогда не задумывался и которой точно так же когда-нибудь воспользуется другой Наемник. Но сейчас я охотник, а дичь моя бежит в ловушку, даже не подозревая об этом. Откуда ему знать, что под капотом моей «Феррари» установлен прошитый двигатель из «Юнайтед Норд Моторс». Откуда ему знать, что сейчас я заблокирую его связь с охраной, создав на их частотах «неожиданные помехи». Откуда ему знать, что на шинах его «диаблы» уже давно установлены «хлопки». Откуда ему знать, что мне всего лишь надо показать ему татуировку, а потом нажать одну или две из четырех кнопочек на пульте и одна или две шины лопнут, отправляя его машину туда, куда мне нужно. Туда, где его уже не спасут ни охрана, ни подушки безопасности… Мост через ущелье Дьявола. Там ведутся строительные работы. На второй половине моста сняты оградительные щиты, лишь пластмассовые столбики толщиной в руку с робкими предупреждающими знаками расставлены в нескольких местах. И кого волнует, что там ограничение по скорости в двадцать километров? Даю ему догнать меня и сразу же вырываюсь вперед. Стрелка на спидометре плавно подходит к делению сто двадцать в тот момент, когда мы оба выезжаем, а точнее, вылетаем на мост. Все-таки, что ни говори, а немцы не такие сообразительные, как мы. Наши ремонтники уже давно наставили бы на дорогах «полицейских» или просто разбросали бы мусор так, что и на двадцати километрах ехать не захочется. А здесь… Три полосы в каждую сторону. Чистый и гладкий пластоасфальт – едва ли не на роликах можно кататься. И практически нет движения. Я держу объект на коротком поводке, давая ему добраться до меня, но не выпуская вперед. Если бы наша гонка затянулась на несколько минут, он бы все понял, как проигравший в карты внезапно понимает, что его раскатал более опытный шулер, что если ему когда-то и везло, то только потому, что так хотел катала. Но наша гонка должна закончиться сейчас, и мой палец ложится на кнопку стеклоподъемника, чтобы опустить тонированное окно. Он равняется со мной, я вижу, как он несколько раз поворачивает в мою сторону голову, чтобы увидеть, с кем он сейчас гоняется. Он не сможет сразу узнать меня, это исключено. Он все поймет, когда я подниму руку и покажу ему татуировку «Сантаны» на моем запястье. Руку с пультом в ладони. Переднюю правую и правую заднюю. Одновременно. Я столько раз тренировал этот прием, что сбоя не будет. На такой скорости машина вылетит с моста как из пушки. И даже если не вылетит – на такой скорости даже от киборга ничего не останется. Стекло опущено полностью. Сто сорок миль в час. Середина моста. Я все рассчитал правильно. Я поднимаю руку, собираясь показать запястье, он поворачивается… Объект видит татуировку «Сантаны». Часть задания выполнена. А я вижу впереди микроавтобус с надписью «Attention! Childrens!», несколько детских лиц, прижавшихся к заднему стеклу и, наверное, с восхищением следящих за нашей гонкой… И на секунду мой большой палец замирает над кнопкой. Что можно представить себе за одну секунду? Всего за одну секунду… Наверное, много. Маленькую ошибку в расчетах, спортивную машину, на бешеной скорости врезающуюся в мирный, беззащитный микроавтобус, лица сидящих внутри… А еще резко сбрасывающего скорость объекта, управляющего одной рукой, а второй уже начиная обстреливать мою машину из прокачанного «спайдера» с его бронебойными пулями. Моего инструктора, который всегда запрещал поворачиваться к живому врагу спиной. А еще – полностью проваленное задание. За которое придется ответить. Если выживу. Потому что сперва я стану дичью для объекта. Всего лишь одна секунда. Больше времени у меня нет. Мне надо либо жать на кнопку и надеяться, что я не ошибся, либо… Постель была сырой от пота. Это Стас почувствовал сразу же, как проснулся. А еще чувствовал какую-то злость, только объяснить ее не мог. Раздражало все, начиная от ноутбука и заканчивая утренним солнцем, светившим в окно. Сон был другим. Внешне он ничем не отличался от остальных, однако в нем было что-то такое, что делало его другим. Поставил чайник, но, не дождавшись, пока вскипит вода, неожиданно для самого себя достал коньяк, налил полстакана и залпом выпил огненную жидкость. Натощак. Даже не умываясь. Вставило почти сразу же – сначала пошло тепло от желудка по всему телу, потом чуть поплыла голова, правда, быстро отпустило. Сев на кресло, Стас уставился в стенку. Сны. Они продолжались. И в них что-то менялось. Наверное, стоило сказать об этом Куратору… но почему-то не хотелось этого делать. Хотелось другого – чего-то… Да он и сам не знал, чего хочет. Внутри словно поселился какой-то агрессивный зверек, который рвался наружу и, что самое главное, ощутимо рос. Скоро – Стас чувствовал это – скоро он достигнет таких размеров, что его не сдержать, и тогда он вырвется на волю. Не страшно – скорее интересно. Еще полстакана коньяка. Сначала немного затошнило, но потом желудок успокоился, смирившись. А может быть, это организм отреагировал нужным образом. Куратор предупреждал: его тело будет работать как часы, вырабатывая именно то, что необходимо – в нужных количествах. Может, все-таки позвонить Куратору? Вдруг какой-то сбой? Вдруг что-то серьезное? Стас колебался. Самое интересное, что не было никаких аргументов против того, чтобы звонить… разве что лень. Встать, взять трубку, набрать номер… как это сложно, долго и трудно? Зачем? Захотелось спать. Усталость накатила не волной, а девятым валом – в считанные секунды глаза прикрылись, почти сразу Стас заснул. Без снов, просто провалился куда-то в темноту… …Проснулся ближе к вечеру. С головной болью. Он потянулся было к телефону – хотел связаться с Куратором, потому что понимал, что происходит что-то не то. «Не надо». Услышав голос, Стас вздрогнул, обернулся. Рядом никого не было. А потом понял, откуда идет этот голос. И его прошиб холодный пот. Барьер – тот, что сдерживает закладку, – взломан. Другого объяснения нет. Что делать? Он сглотнул слюну. Звонить. Звонить Куратору… «Я не могу читать твои мысли, если тебя это беспокоит. Если хочешь что-то спросить, говори вслух». – Кто ты? «Достаточно того, что я знаю, кто ты». – Да? – Стас схватил трубку. «Ты Инкубатор. Этого вполне достаточно». Пальцы замерли над кнопками. – Соответственно, я знаю, кто ты. «Ошибаешься. Я не твоя закладка». – А кто ты? Мое второе «я»? «Зря веселишься. Ты в курсе, что за время, пока ты снимал с людей эморфы, четыре человека покончили жизнь самоубийством, еще семь в тяжелом состоянии доставлены в психоневрологические клиники?» – Ты моя совесть? – Стас нервно улыбнулся. «Тебе светит от пятнадцати лет до пожизненного. То, что ты делаешь, называется преступлением». – Кто ты такой, мать твою! – раздраженно воскликнул Стас. «Я могу представиться сотрудником Интерпола или ангелом-хранителем, но это ничего не изменит». Стас думал всего лишь несколько секунд. Потом нажал на первую кнопку… …И свалился на пол от дикой боли в боку. Его скрутило так, что в глазах потемнело, – еще мгновение, и он, наверное, потерял бы сознание. Но почти сразу же боль отпустила. «В методе кнута и пряника главное крепко держать хлыст, – прозвучал в голове Голос. – Программа „Девелопмент“. Я управляю ей и могу заставить твой организм выделять не только тестостерон и креатин». – Что… что ты хочешь? «Хочу немного подзаработать на твоем софте. И ты мне в этом поможешь». – Ты хоть знаешь, на кого я работаю? «Я знаю гораздо больше, чем ты можешь представить». – Кто ты такой?! Сначала показалось, что взорвался мир. Потом – что взорвалась голова. Он раскинулся на полу, задыхаясь, но не в силах вымолвить ни звука, потому что одновременно с этим перехватило дыхание. Все произошло за секунду. О нелегких мгновениях напоминала только испарина на лбу. «Хватит вопросов, Стас. Ты слишком любопытный, это еще твой Куратор заметил. Примерно через неделю тебе будут ставить обновления. После этого я уйду. Тебе придется потерпеть это время. Веди себя так, как вел раньше – просто иногда выполняй то, о чем я тебя попрошу». – Что ты хочешь? «Я хочу, чтобы ты вел себя как и прежде. Я хочу, чтобы ты понял – я не собираюсь посвящать тебя в свои планы. Я хочу, чтобы ты знал – ты не мозг, ты руки. Я хочу, чтобы ты поверил в то, что я могу уничтожить тебя в любую секунду. Не мешай мне и выйдешь из этой игры целым и невредимым». Стас молчал. Поднялся на корточки, закурил; пальцы вертели плоский мобильник – хотелось с размаху бросить его об стенку. По всему получалось, что Голос полностью контролировал его тело. Нет, все-таки не полностью – иначе он мог бы вывести Стаса из игры. Говорит, что не может читать мысли – не факт. Возможно, сейчас тщательно изучает его размышления. И о чем тогда думать? Дьявол, да от этого с ума можно сойти. Ну не может быть, чтобы не было выхода. Есть, наверняка есть у него слабые места. Наверное, все-таки не может полностью контролировать. Шанс. Должен быть какой-то шанс. Сообщить Куратору, пусть делают что угодно, но вытащат это дерьмо из его головы. Словно в ответ на его мысли мобильник завибрировал – полилась знакомая трель, на табло высветилось «111». Куратор. «Я дам тебе еще одну возможность. Одну попытку. Но она будет последней. Предупрежу сразу – будет очень больно и очень неприятно. Выбор за тобой». Знает, что абонент 111 – это Куратор. Сука. – Алло. – Привет, Стас. Чем занима… – У меня в голо… Трубка выпала из руки, Стас скорчился – его выворачивало наизнанку. Утренний коньяк вперемешку с желудочным соком извергнулся прямо на трубку. Дыхание перехватило, следом дикая головная боль – он рухнул прямо на лужи собственной блевотины, не в силах даже пошевелиться, но через секунду новый спазм заставил его так извернуться, словно у него было тело змеи. «Я могу стереть тебе память, я могу остановить сердце или организовать кровоизлияние в мозг. Можешь делать все что угодно – последний ход все равно останется за мной, и я всегда успею уничтожить тебя, если ты попытаешься предать. Ты не понимаешь, с чем играешь. А когда поймешь, уписаешься от страха. Вот как сейчас». Екнуло в паху – и по ляжкам побежало теплое. Боль отпустила, пришло понимание того, что сейчас происходит. «Да, и еще. Чуть не забыл, – Стас отчетливо услышал усмешку в словах Голоса. – Существует только два способа очистки твоего мозга. Первый – я ухожу добровольно. Второй – корректировка. Format disk C completed. После этого ты – просто тело. Это если ты решишь какой-нибудь нейролептик принять или Куратору знак подать». – Ты плавающий линк, да? «Меньше смотри телевизор, если хочешь знать правду». – Я работаю на корпорацию «Волхолланд»! «Если бы у меня был бы анал, я бы усрался. Хотя… в доме есть туалетная бумага?» – Тварь! «Злоба и страх. Твоя матрица активизируется. Дополнительная энергия для нейронов моей зоны. Спасибо за поддержку, Стас, а теперь постарайся вникнуть в ту информацию, которую я тебе дам. Сейчас сюда прибудет Куратор. Тебе придется объяснить ему, что ты утром перебрал коньяка, иначе я потру твою память к чертовой матери, и ты будешь ссаться в штаны не потому, что я так захочу, а потому что ты больше ничего не будешь уметь. Понял меня?» Стас молчал. «Я повторю вопрос, пока ты еще не привык к новому положению. Ты понял, что сказать Куратору?» Несколько секунд молчания – и в голове словно взорвали ядерную бомбу. Схватившись за виски, Стас заорал: – Понял! Хватит! Боль прошла в мгновение. «Не стоит повышать голос. Учись говорить, не разжимая губ, – чтобы не привлекать внимания. Уясни для себя – любая ошибка может стать для тебя фатальной». – А для тебя? «Я как-нибудь справлюсь, Тасик. За меня не переживай, хотя твое внимание мне приятно». Он открыто издевался – от бессилия хотелось вонзить себе в голову что-нибудь острое. Куратор прибыл минут через пятнадцать. Взволнованный, он посмотрел на пятна блевотины (штаны, залитые мочой, Стас уже сменил) и, кажется, успокоился. Несколько ничего не значащих фраз о том, что организм стоит поберечь – от услуг спеца Стас отказался. Голос все это время молчал. Так и подмывало подать Куратору какой-нибудь знак – сдерживал даже не страх боли. «…Я могу стереть тебе память, я могу остановить сердце или организовать кровоизлияние в мозг. Можешь делать все что угодно – последний ход все равно останется за мной, и я всегда успею уничтожить тебя, если ты попытаешься предать…Существует только два способа очистки мозга… добровольно… корректировка… Format disk C completed…» Костя говорил об этом. Когда-то еще в самом начале, когда Стас только проходил необходимые тесты, Костя сказал, что это практически невозможно – сломать барьер, разделяющий закладку ИскИна от разума инкубатора… но если это произойдет… А когда Куратор уехал, Голос выдал первое задание: «Поедешь куда-нибудь и нарвешься на неприятности. Хочу посмотреть на твое прикрытие». Знаменитый своими трэш-вечеринками ночной клуб «Primeamp;Gatty» блистал во всей своей красе. Это было трехъярусное здание, сообщающееся несколькими лифтами-танцполами. Под интерактивной сценой в стиле «Fight blaze» находился первый чилл-аут, в котором услужливые дилеры предлагали посетителям любые развлечения – от наркоты до малолетних проституток любых полов. Почти тысяча квадратных метров подвала, переоборудованного под виртуальный стадион, была забита всевозможными игровыми аппаратами – в центре кругом расположился бар, где несколько барменов поочередно устраивали феерические шоу с огнем и бутылками. Это заведение посещали все – здесь можно было встретить и разодетых мажоров, и опустившихся наркош с окраин, и наемников-импов, и даже хакеров-модификантов со вздувшимися от имплантантов черепами. Сюда редко заглядывали копы – точнее, если и заглядывали, то только для того, чтобы получить свою порцию развлечений. Третий этаж. Еще одна зона отдыха – чилл-аут-VIP. Пол из одностороннего прозрачного стекла. Несколько десятков кабинок. Здесь не задерживаются надолго: сделал свое дело – и вперед, на танцпол либо на виртуальную бойню. «Был здесь раньше?» – Нет, – буркнул Стас. Держась за никелированный поручень открытого лифта, он наблюдал за двумя лесбиянками, которые начали раздевать друг друга, еще даже не поднявшись на третий ярус. «Хватит на шлюх пялиться, посмотри вокруг». – Зачем? «Я не могу видеть твоим затылком. Поверни голову, мне будет достаточно секунды, чтобы запомнить обстановку». – А мне эти телки нравятся. «Запомни, дебил, если какой-нибудь обширявшийся трэдлом отморозок решит разрядить тебе в голову свой пугач, тебе никто не поможет в этом мире – ни я, ни твое прикрытие». Честно говоря, Стасу самому было чертовски любопытно узнать насчет прикрытия, о котором когда-то упоминал и Куратор. Лифт остановился. Стас послушно повернул голову в одну, потом в другую сторону и проследил взглядом за лесбиянками, скрывшимися в первой попавшейся свободной кабинке. – И что дальше? «Компания возле монитора. Да, эта. Парень в шляпе и красной куртке – это дилер. Как только он отойдет от клиентов, постарайся с ним столкнуться и зацепиться». – Он меня одним ударом по стенке размажет, – процедил сквозь зубы Стас, рассматривая качка-переростка, одетого в зеленые штаны, красную куртку и черную шляпу. «Им запрещено ввязываться в конфликты. Все разборки здесь пресекаются. Тебя дождутся на выходе, так что время у тебя будет». – Мне это не нравится. «Нравится не нравится, спи, моя красавица. Давай, пошел, пока штаны сухие. Я синтезирую тебе немного адреналина для смелости». Дилер отделился от компании, направляясь к выходу. На негнущихся ногах Стас шагнул вперед… Кого он боится? Это быдло, которое здесь ошивается? Этих дешевок? Куратор ведь говорил, что решит любую проблему. Проверить? А почему бы и нет? Страх сменился бодростью, готовностью действовать. Заметив парня, который смотрел на него, дилер остановился. – Трава, экстези, порошок, трэдл… – начал он привычную речевку. – Пошел на хуй! – отчетливо бросил Стас. Дилер осекся, глядя на наглеца. – Что ты сказал? «Жестче, Стас. Провоцируй его и ничего не бойся». – В уши долбишься, тварина? – Ты… – Дилер выглядел растерянным недолго. – Ты попутал, что ли?! «Молодец. Толкни его в грудь. Не бей, а толкни. Не бойся, справа два человека, это служба безопасности». Адреналин начал действовать. Бесспорно. И все же толкать здоровяка Стас не рискнул, ограничившись тем, что плюнул ему под ноги. Дилер покраснел, потом побелел. Шагнул к нему вплотную. Стас заметил, как к ним уже спешили те двое, о которых говорил Голос. Откуда он, интересно, узнал, что это охранники, – ни униформы, ни знаков различия. – Ты же не выйдешь отсюда… – Дилер задыхался от ярости, а Стас неожиданно почувствовал себя довольно уверенно и спокойно. – Что случилось? Все в порядке? – Один из охранников стал у Стаса за спиной, второй стал между ними и посмотрел на дилера. – Барыгу этого уймите, – бросил Стас и, обойдя охранника, пошел ко второму лифту. «Прекрасно. Теперь можешь звонить своему Куратору». – И что я ему скажу? – став в лифт, Стас ткнул на кнопку и посмотрел в сторону дилера. Тот что-то объяснял охранникам, при этом яростно жестикулировал и показывал на Стаса. «Скажи, что зацепился с местной швалью, на выходе тебя ждут местные отморозки и ты не знаешь, что делать». Стас спустился в подвал. Оттуда набрал Куратора – почему-то все время чувствуя на себе чьи-то взгляды. – Да, – ответили в трубке. Мимо пробежали две лесбиянки из лифта. С расширенными зрачками устремились к ближайшему игральному автомату. Одна из них взмахивала рукой с клубной кредиткой. – У меня проблемы. – И Стас повторил то, что сказал ему Голос. Несколько секунд молчания. – Жди в баре. Никуда не выходи. И Куратор отключился. Лесбиянки уже облачались в костюмы, утыканные проводами. Ближайший час они проведут в другом мире. «Делай, что он сказал». Стас заказал какой-то фирменный коктейль, но пить его не стал, закурил сигарету, сидя возле барной стойки. Здесь молодежи больше, чем наверху. Обдолбанные, пьяные, загружают свой разум в виртуальные поединки звездных войн и файтингов и сходят с ума. Где-то он читал, что существует даже виртуальный софт, провоцирующий эмоматрицы имитировать принятие сильнодействующих наркотиков. Надо быть полным мудаком, чтобы с помощью нейролингвы позволять кодировать свои мозги и торчать от этого. Минут через десять телефон зазвонил. Это был Куратор: – Сейчас к тебе подойдет сотрудник клуба и выведет тебя. «Забавно сделал, – загадочно произнес Голос. – Ладно, на сегодня хватит». А через минуту к нему подошел мужчина в строгом черном костюме-тройке, наверно, единственный во всем заведении так одетый. Он не представился, только спросил у Стаса имя и предложил следовать за ним. Они проследовали через кордон охраны, через толпу возле входа, расступавшуюся перед ними, как вода перед Моисеем, и дошли до стоянки. Мужчина поднял руку, сразу же перед ними остановилось такси. – Все оплачено, вас отвезут, куда вы скажете. Приношу извинения за причиненные неудобства. И, кивнув на прощание, скрылся в толпе. «Очень забавно, – не замедлил прокомментировать это Голос. – По-моему, ты первый их посетитель, перед которым они извинились. Одно это уже достойно внимания». Стас ничего не ответил. Но ему понравилось. Перед сном он еще какое-то время ворочался, прокручивая происшедшее. Единственное, о чем жалел – надо было тому барыге в челюсть зарядить. Нос сломать, ногой с пыра в живот, сбить на пол и… С этими мыслями и уснул. – Нет, не этих, вот этих! Да. Штук пять давайте… Или лучше десять. А у вас есть с абрикосовым джемом? Он парит мозги продавщице уже около десяти минут, этот клоун в кожаной куртке, с длинными сальными волосами и неприятным пушком над верхней губой. Чистый образец кретина, которому сам бог велел зарядить в челюсть с правой. Но я терпеливо жду, когда он закончит скупать сладости, и думаю о том, что правильно инструктор говорил, что профессионализм любого человека лучше всего определяет терпение. – А у вас есть йогурты? Вишневый или клубничный? Можно их посмотреть? На прилавке два кулька. В них пирожные, печенье, напитки. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – банда наркоманов на автомате заслала гонца купить чего-нибудь пожрать. – Можно еще вон ту баночку? Это что, рахат-лукум? А этого гонца еще прет – он тупит, выбирая еду, по глазам видно, что он готов сожрать полприлавка прямо здесь, не отходя от кассы. И продавщица это понимает, но раздражение свое показывать боится, потому что, скорее всего, гонец – местный, и, если что не так, она может вместо чаевых заиметь крупные неприятности. – Сколько я должен? – наконец звучит долгожданная фраза, и продавщица бросает взгляд на калькулятор. – Четыреста сорок три рубля. Гонец задумывается. Продавщица водит пальцем по мониторчику калькулятора, я подавляю в себе желание поторопить их. – Мне еще что-нибудь тогда на пятьдесят семь рублей дайте… у вас есть чипсы с зеленью? Моя правая рука в кармане плаща. Ладонь удобно обхватила рукоятку «спайдера», и я, на мгновение зажмуриваясь, представляю себе… Вытаскиваю пистолет, приставляю его к затылку этого тормоза и нажимаю на спусковой крючок. Все, больше ничего не надо будет делать. И пачку сигарет, из-за которой я стою здесь черт знает сколько, продавщица отдаст мне просто так, не прося взамен ничего… – Че? Он повернулся и смотрит на меня. На лице у него борзость, слишком наигранная для того, чтобы испугать кого-то. Страха в глазах пока не видно, но опаска присутствует. – Че смотришь? Он недовольно дергает подбородком, что делает его похожим на индюка. На грязного тупого индюка, решившего, что в своем районе ему нечего опасаться. Так просто – вытащить пистолет, выстрелить, взять сигареты и уйти. И забыть уже через полчаса обо всем, что здесь произошло. Сколько было похожих случаев… Давно было. – Ты че, немой? Я те говорю, че вылупился, а? Тупое чекающее животное. Встретились бы мы с ним несколькими годами раньше, и его «че» вернулось бы обратно к нему в глотку вместе с пулей тридцать восьмого калибра. Но сейчас все по-другому. Я уже другой. – Чипсы, – говорю и глазами показываю на прилавок, где рядом с пакетами уже лежит большая пачка картофельных обрезков. – Тебе чипсы принесли. Он напряженно поворачивается, берет чипсы и сует в пакет. Рассчитывается с продавщицей, берет пакеты, но уходить не спешит, задерживая свой взгляд на мне. – Поаккуратней веди себя, – не скрывая презрения, советует он мне, и я сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Мне действительно смешно. Он выходит из магазина, я смотрю ему вслед, потом говорю продавщице: – Пачку «Мальборо», красного. Я не убил его, хотя мог. Точнее, я смог не убить его. Я стал добрым. Для всех, кроме одного человека. Кроме корейца-альбиноса по имени Ти-Бон. …Я несся вперед, утопив педаль газа, оставляя где-то позади и машину объекта, и автобус с детьми… Оставляя полностью проваленное задание. К черту. Не могу рисковать жизнями детей. «Решил, что герой не стал выполнять задание?» Пальцы прекратили стучать. Откинувшись на спинку кресла, Стас спросил: – Это ведь ты? Герой – это ты? «Нет, дружище, это твоя закладка. Программа обучения наемников. Стандартный набор моделей в интерактиве, только слегка подкорректированный». – А ты плавающий линк? «Я плавающий болт. Меньше смотри телевизор». Стас усмехнулся, но говорить ничего не стал. «Итак, твой плохой герой решил стать на путь исправления. А чем мотивировано это добродетельное желание?» Ответа у Стаса не было, и понимание этого привело его в раздражение. – Твое какое дело? «Не хами мне, писако. Я пользуюсь твоими эмоциями, и ты не сможешь вывести меня из себя ни в прямом, ни в переносном смысле, зато я смогу причинить тебе неудобства». Ладонь хлопнула по столу. Моргнула и исчезла голограмма клавиатуры, следом погас экран. «Я так понимаю, что ты обиделся. Зря. Мы с тобой партнеры и…» – Да пошел ты! Какие партнеры?! «Ты так и не понял. Для тебя уже нет пути назад, и исправить ты ничего не сможешь. Ты должен молиться, чтобы у меня все получилось, иначе…» – Иначе что? Убьешь меня? Ты идиот. Ты не сможешь тягаться с корпорацией, тебя сотрут в порошок… «А я сотру в порошок тебя. У тебя есть еще сомнения или мне снова провести демонстрацию?» – Не надо. «Твоя задача – делать то, что я говорю». – Я делаю. «А раз делаешь, то я тебе говорю – не хами мне и принимай меня как партнера, а не как врага. Кстати, ты в курсе, что происходило с теми, у кого ты снимал эморфы? Вы их, кажется, донорами называете?» – А при чем здесь это? «Примерно тридцать процентов ваших доноров не выдерживают и заканчивают жизнь самоубийством. Еще тридцать процентов сходят с ума. Ты ничем не отличаешься от ликвидаторов, Стас. И мне интересно, почему ты с легкостью убиваешь людей в реальности, но сделать то же самое на бумаге считаешь аморальным. Это какой-то комплекс?» Куратор, да и Костя говорили только о глубокой депрессии. Насчет того, что треть кончает жизнь самоубийством, никто не упоминал. Возможно, это просто блеф. – Откуда такая новость про самоубийства? «Это уже давно не новость, а боян. Попробуй найти тех, с кого ты снимал эморфы. Уверен, что некоторых из них уже нет в живых». – Как можно… «Я не собираюсь с тобой спорить и убеждать тебя. Ты не знаешь и десятой части того, что происходит на самом деле, и это только твоя проблема». – Может, просветишь? «Нет. Еще один вопрос, и я прочитаю тебе лекцию о боли». Больше вопросов не было. Днем приехал Куратор. Просто так, проведать, убедиться, что все в порядке, и напомнить о том, что через два дня состоится обновление закладки и снова придется лететь на Украину. Стас смотрел на него, а из головы не выходили слова Плавающего Линка. «Я могу стереть тебе память, я могу остановить сердце или организовать кровоизлияние в мозг. Можешь делать все что угодно – последний ход все равно останется за мной, и я всегда успею уничтожить тебя, если ты попытаешься предать меня…» Сказать? Подать знак? А если Голос что-то заподозрит? А если это ему не понравится? И странное чувство… Что Голос говорит правду… Осталось два дня. Потом видно будет. Второй полет в Украину произошел точно так же, как и первый, – Стас ничего не помнил. Его «отключили» на борту военного самолета, где он и очнулся через сутки – уже возвращаясь обратно. Куратор отвез его домой, пожелал удачи и уехал. Стас остался один. Он чувствовал себя жутко уставшим, но не спал. Ждал, когда отзовется Голос. А тот молчал и не реагировал на слова Стаса. Мелькнула мысль – может быть, его стерли, когда обновляли закладку? Возможно, он ведь не знал всех технических подробностей. Попробовать связаться с Куратором? И рассказать, что… Но почему-то не покидал чувство, что Голос попрежнему здесь. Полдень. Для сна рановато, с учетом того, что проспал почти сутки. И все же заснул, едва щека коснулась подушки. Проснулся уже ближе к вечеру. Рип молчал. Может, сбой? Может, с обновлениями загрузили что-то такое, что восстановило барьер? Но как проверить? Голова чуть-чуть болела. Первый сигнал. Скоро пора кормить. Выходя, решил зайти к Дашке. Ее дома не было. Малая сказала, что она на работе, мать пожала плечами – она, кажется, в этом не была уверена. Хотел уйти, но малая не дала – притащила игрушку-Друга и с огорчением сообщила, что он сломался. – Я ему, наверно, неправильное имя дала, вот он и умер, – вздохнула она, пихая ему в руки мини-робота. – Можешь его оживить? – И как же ты его назвала? – полюбопытствовал Стас, открывая блок тест-управления. – Филиппонтий. – И она прищурилась. Тест сразу же показал, что сбилась настройка одного из сопроцессоров. Требовалось всего лишь перезагрузить систему и выбрать стандартный режим работы. – Кгх-е… а почему так? – Потому что он Филиппонтий. «Что ж, довод неоспоримый», – подумал Стас, глядя в мигающие зрачки Филиппонтия. На все хватило пары минут. Собака вильнула хвостом и повернула голову к хозяйке. Катя завизжала от восторга, схватившись за игрушку… …Новый приступ боли, сильный настолько, что на мгновение глаза заволокло пеленой. Датчик-напульсник мелко завибрировал, показывая присутствие сильного эмоционального поля. Положительные полюса. По шкале Гэнда сколько-то там баллов… Инкубаторов не посвящали в технические детали. Донор рядом. Совсем рядом… Глядя на малую, Стас торопливо вскочил на ноги. Выбегая из комнаты, едва не сбил с ног Дашину маму. – Стас, чая… Он выскочил за дверь. Боль в голове не утихала. Черт! Как рано. Его уже надо кормить. «Что, принципы не позволяют взять эморф у ребенка?» – Ты здесь… – выдохнул Стас. «Да. Мне надо пару дней, чтобы изучить твою закладку, после этого я уйду. А сейчас тебе придется найти донора и накормить». – Тебя? «Закладку. Мне хватает энергии твоего поля. Барьер сломан, так что теперь закладке нужна пища. Много пищи. Вперед, Стас. Ищи тех, кто счастлив». За вечер он объехал несколько клубов. Доноров лучше всего искать здесь, среди беспечно веселящейся молодежи, среди гламура и роскоши, среди тех, кто не обременен насущными проблемами и всегда – ну или почти всегда – находится в хорошем настроении. Так советовал Костя, имевший в этом деле больший опыт, чем младший брат. Обычно донора Стас находил в первом же заведении. Проблемой было только остаться с ним один на один минут на пять-семь. Надо было следить, ждать, пока он выйдет на улицу или в туалет, иногда приходилось бросать его и искать следующего, что также не составляло труда. В этот раз все было по-другому. Три клуба. По нескольку раз он проходил сквозь толпу и ожидал движения датчика, но все было напрасно. Эмо-панки и топ-готы, спидрайтеры и корпоративные клоны… пустые лица, пустые глаза, пустые поля. Ни одного человека с нужным настроением. Голова болела все сильнее. Голос говорил, что пытается сдерживать боль, – но толку? Стаса уже тошнило от этих рож – либо пьяных, либо закинувшихся наркотой – пустышки, которые только думали, что у них хорошее настроение. Будний день – неурожайный. Самые лучшие дни – это пятница и суббота, но никак не вторник. В «Койоте» едва не попал в какую-то разборку между байкерами и трансвеститами. Голос вовремя сориентировался и приказал уходить. Стас уже садился в такси, когда со стороны бара раздались крики, а потом и выстрелы. «Могли бы и машину дать, – проворчал Голос, когда Стас голосовал на дороге после очередного неудачного захода в клуб. Начался дождь, и за десять минут парень промок до нитки. – Твой Куратор – еще та рыба. В „Намедни“ езжай, там что-нибудь попадется». Стас послушно назвал таксисту нужный адрес. Пока ехали, массировал виски – не то чтобы это помогало снять боль, но, во всяком случае, хотя бы отвлекало. Здесь тоже было немноголюдно – относительно выходных дней, конечно же. Прошелся по танцполу, заглянул в чилл-аут, где на подвесных диванах расслаблялись после очередной дозы местные любители наркоты, и вернулся к барной стойке. «Сегодня не твой день». – Колу со льдом. Льда побольше. – И добавил вполголоса, адресуя Голосу: – Потому что сегодня будний день. «Я бы на твоем месте не стал здесь долго прохлаждаться. Знаешь, что будет, если ты задержишься с подпиткой?» – Знаю. «У тебя сломан барьер, а твои хозяева вряд ли рассказали тебе, что будет в этом случае. Закладка будет стремиться получить свою дозу и внедрится в твое сознание. После этого она получит контроль над тобой, и ты сдохнешь». Стас закурил сигарету и, повернувшись на стуле, стал рассматривать посетителей. Десятка два танцующих – с безумными глазами. Бит, выворачивающий внутренности наизнанку. Бум, бум! «Let's go!» Бум, бум! «Destroy this fucking world!» Слова ритмично вбивались в мозг танцующим. Для тех, кто еще не ощущал себя разрушителем, по всему залу сновали дилеры, предлагавшие весь спектр кислотных и амфетаминовых услуг. Остальные… Напульсник сжался и разжался, а потом начал мелко вибрировать. Донор рядом. – «Барберрис» без лимона! Я щас подойду! Это его голос. Его нагловато-презрительная интонация. Стас развернулся на месте – увидел профиль, а потом спину человека, быстрым шагом удаляющегося в сторону туалетной комнаты. Узнал его сразу. Глаза сузились, рот искривила слабая усмешка. «Везунчик ты, – скептически произнес Голос, когда Стас, соскочив со стула, направился вслед за ним. – Кстати, здесь хорошая система видеонаблюдения. Но тебе на это наплевать, верно?» Что он хотел этим сказать, непонятно. Открылась дверь туалета. Эрик стоял возле писсуара и что-то напевал в такт музыке со счастливой улыбкой на лице. Один возле раковины, умывается. Еще один рядом с Эриком… Нет, уже выходит. В кабинке… кажется, в одной из кабинок кто-то есть. Ничего страшного. Стас шагнул вперед, став у Эрика за спиной. Тот почувствовал, стал поворачивать голову. Стас вскинул руку. Напульсник мигнул синим глазком. Направленный ультразвуковой удар – и вот уже Эрик валится прямо на руки Стаса. С сохранившейся эмоматрицей – чистой энергией для закладки-ИскИна. – Братан, говорил же, не мешай бухло с феном, – привычно загнусавил Стас, подхватывая его под мышки и подтаскивая к кабинке. Один из посетителей туалета кинулся к ним. Неучтенный фактор. – Что такое? – Все нормально, пусть проблюется. – Слышь, Эрик! Ты как? Эрик! Его на свежий воздух надо. Сейчас я наших позову… Его знакомый. Черт! Это уже совсем ни к чему. Тот, что умывался, уже вышел. Сейчас они здесь втроем. «Вырубай его. Ультразвуком. И в кабинку обоих». Стас вскинул руку. Оба тела зашвырнул в кабинку, закрыл за собой дверь, вытащил из кармана транслятор. На несколько секунд застыл, глядя на Эрика. «Не тяни. Быстрее!» Захотелось послать его. Не послал. Присоски мягко вжались в кожу на висках. Положив сканер на затылок Эрика, Стас закрыл глаза. Слабая вибрация. Около минуты. Потом… Потом десять секунд долгожданной эйфории. «Хорошо. Отлично. Молодец». Да пошел ты со своими похвалами. Сорвав с головы транслятор, Стас прислушался. Тихо. Вышел из кабинки, прикрыл за собой дверь. Эрик и его друг очнутся минут через пятнадцать–двадцать. Если и будут что-то помнить, то это больше будет походить на обрывки бреда, фантазии, но не на реальность. Эрику вообще не до того будет. Снова вспомнились слова Голоса–Плавающего Линка про самоубийц-доноров. А если это правда? Если Эрик действительно полоснет себе лезвием по венам или повесится? Бьянка тогда… станет свободной? Вспомнил про нее, и снова засосало под ложечкой. Единственное чувство, которое он сейчас испытывал к Эрику, – это ненависть. Черт с ним, пусть подыхает. Меньше народа – больше кислорода. «Теперь можно и домой». – Черта с два, я еще колу не выпил, – процедил Стас. Надо было бы уезжать, но очень хотелось сделать что-то назло Голосу. Сел за стойку, потом, что-то вспомнив, развернулся. Цепким взглядом окинул зал. Безликая, хотя и ярко одетая масса людей. Бьянка сидела в компании каких-то тинейджеров. Выделялся среди них только один – сидящий в углу парень лет двадцати пяти с коротким гребнем постпанка на голове и двумя металлическими обручами, охватывающими бицепсы. Хотя, наверное, Стас не обратил бы на него внимания – это Голос в тот момент, когда взгляд Стаса остановился на их столике, сообщил: «Хакер-модификант. Сетевой имплантант класса „А“, еще какие-то структурные имплы». – Да? – Он уже смотрел на Бьянку, но тем не менее снова перевел взгляд на панка. «Практически все, что на нем инсталлировано, запрещено законом». – Откуда ты это знаешь? «Маскировка дорогая, но не очень умелая. Хотя то, что в нем напичкано, потянет не на одну сотню тысяч евро. Что, нравится телка?» Неожиданная смена темы разговора не смутила, а вот то, что он назвал Бьянку телкой, – покоробило. Не ответил. Отвернулся, но через несколько секунд не выдержал – взгляд притянуло словно магнитом. «Ты знаком с ней». – Вместе учились… Вспомнив прошлое, он на мгновение прикрыл глаза. Закурил, тяжело вздохнул. Не так просто от этого отделаться. В памяти всплыли хаотичные картинки из прошлого. Восьмой класс. Девятый. Десятый. Это Плавающий Линк рылся в памяти, выдергивая нужные куски. Черт! Зачем? «Кажется, вы не просто вместе учились. Подойди к ней». – Нет. «У меня для тебя сюрприз. Приятный сюрприз. Тебе понравится». – Мне не нужны никакие сюрпризы. «Стас, не заставляй меня повторять. Подойди к ней». – Не лезь в мои личные… «Либо подходишь к ней, либо валяешься здесь в луже собственной мочи. Быстро, пока она одна». Голос-Линк видел все, что попадало в поле зрения, даже если на этом не был сфокусирован взгляд. Увидел и то, что она встала, направившись к автомату с сигаретами. – И что дальше? «Просто поздоровайся. Пару фраз – можешь сказать все что угодно». Встал. Убеждая себя, что идет к ней не по приказу Голоса, а потому что сам хотел к ней подойти. Похоронил где-то в глубине себя понимание того, что никогда не подошел бы к ней сам, – и, кстати, отнюдь не из-за угроз Эрика. – Привет, Бьянка. Она повернулась. – Ой, привет. Ты что тут делаешь? – Да вот… – посмотрел по сторонам, совершенно не понимая, о чем говорить. – Заехал посидеть. Как дела? – Нормально. Слушай, а ты хорошо выглядишь. Поздоровел. Качаешься? Неожиданно она дотронулась кончиками пальцев до груди Стаса и провела ими по ней вниз. Словно разрядом тока ударило. Перехватил ее руку, слегка сжал. Бьянка не спешила выдергивать руку. Смотрела на него… Как-то странно смотрела. По-другому. – Немного занимаюсь. В тренажерке. Не говорить же ей, что у него в мозгу программа-девелопер, регулирующая все, в том числе и рост мышц. – Молодец. Чем занимаешься? – Руку она все же высвободила, но не торопливо, даже, наверное, неохотно. – Книгу пишу. – Да ты что? Серьезно? И как, получается? А про что? Слушай, а дай мне свой номер, если это, конечно, не секрет. Он не верил своим ушам – диктовал номер, который она старательно (два раза переспросила цифры) записала в мобильник, смотрел на нее. Ему хотелось схватить Бьянку в объятия, прижать к себе и никогда-никогда не отпускать. «Предложи ей выйти на улицу. Не тупи, уводи ее отсюда». – Может, выйдем, подышим свежим воздухом? – Язык словно стал свинцовым. Сейчас она скажет, что никуда не пойдет, может, еще добавит… – Пойдем. Это казалось невероятным, но было именно так. Они вышли через второй выход. Еще через десять минут он стаскивал с нее трусики в какой-то подворотне, а она тихо постанывала и жадно шарила руками по его телу. Бьянка сделала все – как заправская шлюха. А после второго раза Стас, глядя на нее, распластанную в экстазе на куртке, на каких-то ящиках, почувствовал… нет, не удовлетворение, а разочарование. В себе. Помог ей одеться, проводил ее до клуба – посмотрел ей в лицо, она была похожа на робота со счастливой улыбкой. А когда уже поймал такси и ехал домой, спросил, не разжимая губ: – Как? «Феромоны». – Что это такое? «Неважно. Тебе ведь понравился сюрприз?» Эрику сказали, что нашли его в сортире, лежащим в обнимку с унитазом. В соседней кабинке обнаружили Жира, тоже в отключке. Все недоумевали, как это случилось, – утверждали, что буквально за полчаса до этого оба были в полном порядке. Немного пьяны – да, но не настолько, чтобы вырубаться в сортире. Эрик ничего не помнил. Какой-то сумбур в голове, а еще паршивое донельзя настроение, отвращение ко всему. Хотелось напиться, накуриться, даже обколоться, лишь бы только избавиться от этого мерзостного чувства. Что он и сделал – за пятнадцать минут усосав полбутылки вискаря и покурив какой-то дряни, предложенной Жиром. Не помогло. Ощущение безысходности, апатия, тоска не прошли, хотя развезло его так, что он еле стоял на ногах. Жир что-то говорил про какого-то парня в сортире, что-то спрашивал, но его несвязная речь… а у Эрика такое состояние, что больше хотелось расплакаться, чем отвечать на дурацкие вопросы. Ничего не понимал. Не до этого. Депресняк жуткий. Сказал, что поедет домой. Один. Видеть никого не хотелось. Ни Жира, ни Бьянку – никого. Бьянка не спорила. Вела себя как-то странно; не похожа на себя обычную. Впрочем, на это ему было наплевать. Не до этого. Сказал Жиру, что все надоело и опротивело. Жир сказал, что у него есть какое-то дерьмо, которое реально спасает от депрессии. Дал какие-то таблетки. Какие таблетки? Ничего не поможет. С каждой секундой он чувствовал себя все паршивее и паршивее. Серость, меланхолия. Одно и то же каждый день. Зачем? Какой смысл? Если рано или поздно… Жир не отцеплялся – заставил его выпить одну прямо сейчас. Говорил, будто хакер, который сидел с ними, знает, что это такое… Выпил – просто чтобы он отвязался. На самом деле наплевать, что это были за таблетки. Может, аспирин, а может, цианид – какая разница? Жизнь – дерьмо, а мы мухи. Так говорил Барон. Вот она, жизнь. Вот оно, дерьмо. Все. В зеркало, мать его, посмотреть… Сжать руку в кулак, оттопырить средний палец, сказать: «Ну здравствуй, солнце…» Так больше нельзя. Подъезд. Лифт. Выше, выше… двадцать четвертый этаж. Дверь. Квартира. Балкон. Открыть течставни – и пошло оно все на хрен. Он даже не смог открыть дверь, рухнул бревном на пороге своей квартиры и тут же уснул мертвец ким сном. Таким его утром и обнаружит сосед, который, недолго думая, вызовет «скорую помощь». Алкоголь, наркотики и сильнодействующее снотворное – это все, что найдут в его организме. Самое главное, он будет в норме. И придет в себя. Но это будет завтра. Утром Голос сказал, что сегодня последний день. Что ровно через сутки его снимут, и Стас будет свободен. Перед этим Голос попросил, чтобы он позвонил по мобиле. Назвал длинный номер. Когда там ответили, Стас, следуя указаниям Голоса, сказал одно слово: – Завтра. И вырубил связь. Еще Голос рассказал про феромоны. Про то, что соблазнить можно любую женщину. И не только соблазнить. «Ты даже не представляешь себе, сколько всего можно сделать, управляя химическими процессами в организме. В некоторых случаях, правда понадобится спецпитание, а лучше ввести необходимые вещества через кровь, но и без этого возможности огромны». Наверное, это должно было заинтересовать Стаса – или хотя бы позабавить. Но только не в случае с Бьянкой. Никак не мог отделаться от ощущения того, что он… не изнасиловал, скорее всего, воспользовался. Не так. Не так должно было все быть. Лучше бы вообще этого не было. Лучше бы снял кого-нибудь. Только не Бьянку. Но это уже было. Уже случилось. «Тебе не понравилось?» – Не в этом дело. «Я не понимаю». – А не надо понимать. Это мое личное дело. Стас выругался и нервно смял сигарету в пепельнице. От Бьянки пришла эсэмэс. Ничего особенного – похоже, она просто хотела, чтобы у него тоже был ее номер. Ответил какими-то дурацкими смайликами. Через несколько минут она позвонила. Путалась, сбивалась – никогда такой раньше не была. Стас слушал ее, она рассказывала про свою жизнь, про какие-то проблемы… кажется, она была пьяна. Все точки над i расставила одна ее фраза. – Я не знаю, как это получилось… я, наверное, вчера много выпила… понимаешь, у меня есть парень и я… я не могу… – Понимаю. – Я помню, до сих пор помню, что ты мне сказал тогда. Он водил сигаретой по краям пепельницы и молчал, прижав трубку к уху. – Ты же тогда любил меня… – Любил. – Затянулся, выпустил дым. – Я тебя и сейчас люблю. Она молчала. Долго молчала. Он тоже ничего не говорил. Слушал ее дыхание в телефоне. Потом она отключилась. А Стас еще долго не убирал трубку, словно ждал нового соединения. Но его не было. «У вас, оказывается, все так серьезно». Комментировать не хотелось. Их видели. Стаса и Бьянку. В подворотне. Мало того, их засняли на телефонную камеру. Вроде как для прикола, но потом, когда видео, пропутешествовав по мобильникам, дошло до Эрика, приколы кончились. – Я тебе говорил, что она сука конченая. – Жир наблюдал за своим другом, который вперил взгляд в экран, казалось, вошел в ступор и ничего не слышал. – Этот тип нас вырубил какой-то херней, а потом оттрахал твою телку. Сто пудов, она знала про это. Договорились заранее. Они сидели вдвоем у Эрика дома. Тот недавно вернулся из больницы, где прочистили желудок, напичкали какими-то антидепрессантами, но все равно состояние, что называется, было состоянием нестояния. – Ты ей брюлики и шубы, а она в подворотне с каким-то лохом… – Заткнись, – процедил Эрик и бросил телефон на стол. Жир пожал плечами. – Я к тому веду, что это было вполне ожидаемо. Она ведь… – Заткнись, Жир! – повысив голос, Эрик встал, потер лоб и вышел из комнаты. Послышался звук льющейся воды. Жир встал, прошел за ним к ванной, стал в дверном проеме. – Надеюсь, ты не будешь страдать и убиваться? Типа там любовь-морковь и все дела? Умывшись, Эрик вытер лицо полотенцем, бросил мрачный взгляд на своего собеседника и, ничего не сказав и подвинув его, вернулся в комнату. Там снова уселся на диван, взял в руки телефон. – Братух, я не хочу… – Ты уверен, что это он нас вырубил? – перебил его Эрик. – На сто процентов, – уверенно ответил Жир. – Я его раньше еще видел, когда у Рыжего днюха была, помнишь? Он тогда с Бьянкой тоже сидел. Потом ты еще к ним подходил. Это он тебя кинул. Реально он тебя кинул. А Бьянка была в теме. – И зачем ему надо было нас вырубать? – Тебя, Эрик, тебя! Я просто под волну попал. – Ну а зачем меня? Он что, не мог встретиться с Бьянкой в другом месте? – Слушай, ты на чьей стороне? Ты что, не врубаешься, что тебя спонсором сделали? – Жир явно нервничал. – А эта стерва, уверен, еще и посмеялась над тобой. Звучало убедительно. А может быть, сильно хотелось, чтобы это звучало убедительно. Эрик кивнул. Потом набрал номер. – Пап, мне нужна твоя помощь. Можешь дать мне двух человек?.. Жир расплылся в довольной улыбке. Он знал, кому звонил Эрик, знал, что это означает, и был очень рад предстоящим событиям. На самом деле Эрик не считал его отцом. Человек, известный в определенных кругах как Учитель, два года назад женился на его матери – брак принес обоюдную пользу как женщине, нуждающейся в деньгах, так и мужчине, нуждающемся в связях. Учитель руководил крупной религиозной общиной, и людей, которые вот так просто могли позвонить ему и попросить о помощи, были считаные единицы. Эрик не любил этого святошу, не любил рассказывать о нем своим друзьям. Отношения между ними были, мягко говоря, напряженными, но стоило Эрику назвать его папой, как натянутость мгновенно исчезала. Эрик так и делал, когда ему требовалась помощь. Как сейчас, например, когда нужны были головорезы-отморозки, готовые пойти на все. Учитель прислал их немедленно – слово «папа» сработало. И вскоре Эрик, глядя на ухмылявшегося Жира, на каменно-равнодушные рожи двух боевиков «папы», давил кнопку звонка и ждал, когда Бьянка откроет дверь. Он мог нахамить и раньше. Но при этом никогда даже в мыслях не было ударить женщину. Сейчас больше всего ему хотелось посмотреть ей в глаза, а потом врезать от всей души, с размаху – так, чтобы запомнилось. Так, чтобы почувствовала, чтобы поняла. Эрик так и сделал. А потом посадил Бьянку в кресло, сел напротив, включил видео на трубке и сунул ей под нос, чувствуя желание снова врезать ей. – Кто он? – Одноклассник бывший. – Он не знает, что чужих шлюх трахать – грех большой? – Я не… – Заткнись, а? – зло прошипел он. Встал, прошелся по комнате. Остановился возле полки, на которой стояла его фотография в рамке. Несколько секунд смотрел на снимок, потом вытащил из рамки, сложил пополам и сунул в карман. – Однажды, когда кажется, что все хорошо, когда радуешься жизни и хочется хлопать в ладоши от счастья, ты вдруг чувствуешь здоровенный кол возле своей задницы, – произнес, глядя на рамку. – И когда тебе его вгонят через жопу до самого горла, тогда ты поймешь, что не надо было делать некоторых вещей. Но только кол тебе уже не вытащить. – Эрик… – Как его найти? – перебил он, подходя к ней и глядя в глаза. – Эрик, я… – Не выводи меня, Бьянка, – со зловещим спокойствием сказал он. – Просто скажи, где его можно найти. Иначе я уйду, и тебя будут спрашивать они. И кивнул на одну из горилл, куривших у окна. – Я не знаю его адреса. Я не знаю… Ударил по лицу. На этот раз – кулаком, чтобы было не только страшно, чтобы было и больно. И даже не удивлялся, откуда в нем столько ненависти, которая, казалось, заполонила весь мозг. – Мне просто надо с ним поговорить. И расставить все точки. – Я… я не знаю, где он живет… правда, мы случайно встретились… – Слишком много случайных встреч, сука! – заорал он ей в лицо и тут же, мгновенно успокоившись, погладил ее по щеке. – Детка, тебе придется мне помочь, так или иначе. Если ты не хочешь, чтобы для тебя закончилась карьера модели, если ты не хочешь узнать, что такое кислота… скажи, где он. – У меня только его номер телефона… – Ну так звони ему! – Он схватил ее за волосы и притянул к себе. – Пусть приедет сюда, – зашипел ей в ухо. – Мы просто поговорим. Не бойся, твоего нового бойфренда никто убивать не будет. Позвони ему. – Эрик, он не мой бойфренд и… – Звони ему! – заорал он ей прямо в ухо, а когда она попыталась отшатнуться, резко рванул за волосы. – Звони и скажи, чтобы он приехал к тебе в гости. Ну! Жир, наблюдавший за всем этим, уже не ухмылялся. Не ожидал он подобного от Эрика. Ну, во всяком случае, такого жесткого поведения. Не был он таким раньше. Мягким его, конечно, нельзя было назвать, но настолько психованным… Эрик или играл какую-то роль, или у него правда от ревности крыша поехала. Даже стало немного не по себе – но влезать не было никакого желания. Бьянка взяла трубку. – Макс, – окликнул Эрик одного из горилл. – Как-нибудь, чтобы она глупостей не наговорила. Горилла достал пистолет, щелкнул предохранителем и приставил дуло к ноге девушки. – Мы же не хотим, чтобы он приехал сюда в сопровождении спецназа, да? – ухмыльнулся Эрик. – Звони, сучка. Шлюха, тварь… Его трусило. Жир гулко сглотнул – да что с ним такое? Это приключение, изначально казавшееся веселым, таковым уже совсем не казалось. Дрожащими пальцами Бьянка набрала номер. «Я бы на твоем месте позвонил Куратору». – На хрена? – спросил Стас, натягивая куртку. «Мне это не нравится. Зачем она хочет, чтобы ты приехал?» – Ты же слышал. Поговорить. «Она напугана. Только глухой это не разобрал бы». – Она пьяна. В любом случае, для чего звонить Куратору? Чтобы он вместе со мной поехал? «Чтобы подстраховаться. Стас, ты сейчас…» – Не грузи, а? Ладно? Это мои личные дела. «Я ведь могу и заставить, Тасик». Стас остановился. И медленно произнес: – Слушай, не будь гадом. Ты уже порылся в моей памяти и знаешь, что она для меня значит. Дай я сам с ней решу все вопросы… Я ведь действительно люблю ее. Через пять минут он уже сидел в такси. Еще через двадцать минут – вечер, и пробок не было – он вышел из машины и зашел в подъезд. Все это время Голос молчал. Лифт поднял его на девятнадцатый этаж. Нашел нужную квартиру, нажал кнопку звонка. А когда дверь открылась и ему в голову уставилось дуло пистолета, он впервые услышал, как ругается Линк. «Блядь». Лаконично так, коротко. Громила с пистолетом провел Стаса в комнату. «Это же твой вчерашний донор». Стас смотрел на Бьянку. Лицо и глаза красные – и явно не от слез. Губа разбита, крови нет, но опухла сильно. И, кажется, взглядом говорит «прости». Хотя, возможно, только кажется. – Стас, да? Или называть тебя Тасиком? – Эрик развалился на диване, закинув ногу за ногу, и говорил спокойно, хотя казалось, что он как натянутая струна, готовая в любую секунду порваться. «Найди любой способ связаться с Куратором. Только телефон при них не доставай». – Чего ты хочешь? – Ты мне должен, Тасик. Что скажешь? «Любыми способами решай вопрос миром. Соглашайся на все условия, твоя первоочередная цель – связаться с Куратором». – И что я тебе должен? – Двадцать тысяч. Евро, – уточнил Эрик. – Надеюсь ты понимаешь, за что? «Это что, его девчонка?» – Да. – Что да?! – взвился Эрик. Вскочил, ткнул стволом в голову Стаса. – Ты за идиота меня принимаешь? Откуда у тебя деньги такие, гондон?! «Стас, веди себя спокойно. Разговаривай, признавай свою вину, но не сразу. Главное – не переиграй. Будь осторожен, у него коллапс». Времени узнавать, что это за фигня, не было. – У меня есть деньги. Почему именно такая сумма? – Почему? Почему?! Потому что столько денег я потратил на эту суку, которую ты трахал! Он размахнулся – рукоятка пистолета врезалась в голову так, что, казалось, череп треснул. Стас пошатнулся – а следующий удар ногой опрокинул его на пол. Бьянка было закричала, но сразу же умолкла – рот зажала лапа одного из горилл. Еще один удар – в живот. «Голову прикрывай». Удары сыпались один за другим. Стас захрипел, когда носок ботинка врезался прямо под ребра. «Плачь. Проси, чтобы не бил. Умоляй. Наплюй на гордость, потом разберешься. Это серьезно». – Не надо, пожалуйста, – простонал Стас. Не переигрывал, больно было жутко. – Я все отдам, пожалуйста, не бей. – Брат, ты убьешь его! – Жир все-таки вмешался, обхватив Эрика и оттащив в сторону. – Да что ты делаешь?! Тяжело дыша, Эрик остановился. Свободной рукой схватился за голову, несколько секунд так стоял, потом вроде бы успокоился. «Не спровоцируй новый приступ. Соглашайся на все». – Значит, так. Ты мне должен двадцать кусков. Ты согласен? «Да». – Да. – Когда отдашь? «Завтра. Позвоню брату, он вышлет деньги». – Завтра. Позвоню брату, он даст. Обязательно даст. Эрик внимательно смотрел на Стаса и о чем-то думал. «Молчи, ничего не говори. Жди, чтобы он ушел». Но тот уходить, похоже, пока не собирался. Хрустел пальцами, облизывал губы – смотрел на Стаса… как кот, подкарауливавший мышь около норы. – Почему в подворотне, Тасик? Почему именно тогда? Зачем ты меня и Жира вырубил? «Скажи, что все получилось случайно. Скажи, что был под наркотой и ничего не осознавал». «Хорошо хоть, что морали не читает», – подумал Стас. – Случайно вышло. Я под трэдлом был. «Под каким трэдлом? У тебя мозги есть?» – Под трэдлом? – Эрик встал. – Руки покажи. Покажи руки, ублюдок! Это был прокол. Прокол в том, что проколов не было. Такой вот невеселый каламбур. – Не под трэдлом, я оговорился… Поздно. Новые удары – теперь бил не только ногами, но и пистолетом, а когда Жир снова попытался его остановить, отшвырнул его в сторону. Тело из комка боли постепенно превращалось в комок мяса. Стас уже ничего не понимал. Врывался в сознание Голос, что-то кричал Эрик – он уже ничего не слышал и ничего не понимал. Эрик остановился, когда Стас уже не шевелился. Тяжело дыша, посмотрел на Бьянку и с размаха ударил ее ногой. В лицо. – Пошли отсюда! – скомандовал и первый двинулся к выходу. А когда уже выходили из подъезда, неожиданно улыбнулся: – Сейчас поедем на Охоту. Жир, ты с нами? – В Отстойник, что ли? – Жир поднял вверх руки. – Бомжи, бродяги, шваль всякая. – Эрик улыбался. – Не поедешь? Я плачу за всех. Жир покачал головой: – Я не хочу. И тебе не советую. Если узнает твой отец… – Мне не нужны твои советы. Если у тебя есть желание кого-нибудь грохнуть, то поехали с нами, а если хочешь продолжать вести свою тупую жизнь, то живи. – Слушай, да что с тобой? Ты как с ума сошел… – Я в прекрасной форме, – ощерился Эрик. – Не хочешь, как хочешь. Тогда удачи тебе. И прыгнул в машину. И если его друг считал его сошедшим с ума, сам Эрик таковым себя не считал. Куратора вызвала Бьянка. «Единица в памяти», – успел сказать Стас и вытащить телефон, прежде чем полностью отключился. Впрочем, его довольно быстро привели в порядок – хотя бы видимый. Два человека в синих комбинезонах обкололи Стаса стимуляторами, распылили на ссадины защитную пленку, тут же проверили, нет ли у него переломов, и, убедившись, что кости целы, доложили об этом приехавшему чуть позднее Куратору. – Дилетанты. Профессионал отбил бы тебе все внутренние органы и не оставил на теле ни одной царапины, а эти наоборот, – прокомментировал случившееся Куратор. – Девочка, это они из-за тебя? Девочка, которую в это время осматривали спецы, кивнула. – Ты должен был сообщить нам, Стас. Попросить страховку. – Выйдем? – предложил Стас. А на кухне, зажав сигарету в разбитых губах, произнес: – Прошлой ночью он был моим донором. Куратор удивленно поднял вверх брови. – Да? Интересно. Что ему известно? – Ничего. Это действительно из-за Бьянки. Но он словно с ума сошел. Насколько я знаю, он никогда таким не был, – сказал Стас. – Я пытался с ним договориться, но… – Агрессивный коллапс. Иногда пси-матрицы заменяют друг друга. Побочное явление, крайне редкое, но все же случающееся. – В основном депрессии? «Не задавай вопросов, Стас». – Да. – Куратор подошел к Стасу. – В основном депрессии. Скука. Апатия. Тоска. Длящаяся около двух-трех суток. Кризис приходится на ближайшие шесть–двенадцать часов, потом спад. Я рассказывал это уже тебе. Почему ты спрашиваешь? «Сейчас не время, Стас». – А человек может не выдержать эту депрессию и покончить жизнь самоубийством? «Не глупи. Если ты станешь сейчас выяснять отношения, у тебя будут серьезные проблемы». На этот раз Куратор молчал долго, при этом проницательно всматривался в глаза парня, словно пытаясь там что-то прочесть. Потом по-отечески поправил на Стасе свитер. – Да, – вкрадчиво произнес он, – действительно, было несколько случаев с суицидальным исходом. Что скажешь? Стас усмехнулся, не отводя взгляда, ответил: – Да мне в принципе все равно. Думаю, вы знаете, что делаете. Улыбнулся и Куратор. Ободряюще похлопал Стаса по плечу, кивнул: – Тебя отвезут домой. Никуда не выходи. Посмотри телевизор… книгу попиши. «Соглашайся и не спорь». – Хорошо, – ответил Стас. – Возле дома подежурят на всякий случай наши ребята, пока мы не разберемся. А то мало ли… – Понимаю. Куратор еще раз похлопал его по плечу и пошел к выходу. Уже открыв дверь, повернулся: – Я сказал тебе неправду. Случаев суицида не было. Ни разу. И вышел, оставив за собой последнее слово. Отстойник. Для одних – последнее прибежище, для других – раковая опухоль на теле города. Для третьих – это бизнес. Доходный бизнес. Новое развлечение оказалось по душе многим, имеющим деньги. Большие деньги, ибо Охота стоила дорого. Платили всем – патрульным, которые могли прикрыть в случае чего или предупредить, журналистам, которые молчали, проводникам, которые отвечали за жизнь своих клиентов. Все очень просто. Группа из пяти проводников и два-три клиента. Цель – следить за клиентами, прикрывать их любой ценой, ну и, конечно же, предоставить им цели. Один рейс – три куска. В неделю ему обещали как минимум два рейса. Не очень большие деньги, но с чего-то же надо начинать беглому наемнику. Работа была не из легких. Бомжи вооружались и становились опасны. И хотя силы были неравны, нервы могли потрепать. Им-то уж точно нечего было терять. Прежняя группа нарвалась на сильный прайд и была уничтожена, прежде чем подоспела помощь. Все – и проводники, и клиенты – отправились на небеса в одну минуту. Неприятности с друзьями погибших улаживали около месяца. В итоге пришлось повысить расценки на Охоту, но клиентов особо не уменьшилось. Новых проводников искали долго. Винсент оказался последним. Татуировка «Сантаны» сделала свое дело – недолго думая, его назначили старшим. Провели краткий инструктаж, предупредили, что жизни клиентов намного важнее, чем жизни проводников, – и вперед. То, что он был беглым, никого не интересовало. Винсент прошел уже около трех десятков рейсов. Со счета сбился после первого десятка – потому что начал бухать, потом как-то незаметно переключился на траву, которой его щедро угощал Сахо, один из проводников, называвший себя потомком майя. Деньги. Винсенту нужны были деньги, потому что налички у него осталось совсем мало. Пластика для импов его класса обходится в копеечку, но она того стоит. Изменить себя, вернуться в Штаты, выполнить пару серьезных контрактов, потому что здесь, в России, больших денег не заработаешь, тут их только про*бать можно. Потом вернуться сюда же, в Россию, уже новым человеком – такой пока был план, и менять его ради какого-то пацана Винсент не собирался. В конце концов, он выполняет свою работу, получает за нее деньги, а проблемы пусть решают старшие. Клиенты… Клиенты были разными. Попадались и под кайфом, и психи, приезжали и вполне нормальные. Считающие себя воинами, жаждущие психологической разрядки, ищущие экстрим, желающие «попробовать». Большинство – анонимно, в фейс-контроллерах. По слухам, были среди них и звезды – политики, журналисты, артисты. Несколько раз наведывались и бандиты – эти клиенты в большинстве своем не скрывали лиц, для них Охота не представлялась чем-то особенным, и вообще непонятно, зачем она им. Порой и клиенты и проводники находились на волосок от гибели. Последний рейс был именно таким. Сначала они выследили какой-то прайд, и клиенты вызвали желание обстрелять его. На расстрел беспомощных людей смотреть Винсент не хотел, отошел в сторону – и вовремя: их уже начали окружать со всех сторон вооруженные аборигены. Отстрелялись. Ушли. Клиенты остались довольны и отстегнули группе неплохие чаевые – они даже не поняли, что их только что могли положить. Им было весело. Разные клиенты, разные ситуации – единственное, что было во всех случаях одинаково, клиент всегда хотел вернуться обратно. Сейчас все было по-другому. Пацан не был пьяным или обдолбанным – он все четко соображал и на первый взгляд вел себя адекватно. Но его глаза – в них плескалась такая первобытная ярость, что Винсенту в первое мгновение захотелось отказаться от клиента. У парня на лбу было написано: без проблем эта Охота не пройдет. Эрик, сынок какого-то проповедника-святоши, шел туда не ради развлечения – он жаждал убивать. Ему наплевать было кого. Двое его сопровождающих вели себя равнодушно, хотя с первого взгляда было ясно, что каждый из них готов закрыть Эрика своим телом не раздумывая. И выполнить любую его прихоть. На двух машинах они доехали от офиса к «воротам» – так называли небольшой бар на окраине города. Подвал в баре служил своеобразным перевалочным пунктом. Здесь все получали оружие и отправлялись дальше, по шахте к канализационному коллектору, который паутиной раскинулся под землей через всю промзону, названную Отстойником. – Выполнять то, что говорю я или другой проводник, – предупредил Винсент, проверяя крепления броника на одном из мордоворотов. – От группы не отходить, соблюдать тишину, «лапшу» не отключать. – Хватит лечить, пошли. – Эрик передернул затвор на автомате. – Инструктаж по технике безопасности потом проведешь. После Охоты. Этот парень беспокоил все больше и больше. – Потом может и не наступить. – Сахо опустил на глаза стекла «супервайзора». Ночное видение, тепловое, сканер движения, бинокуляры – все вместе и еще десяток полезных функций весом сто двадцать грамов. Дорогая штучка, таких пока всего два в группе. Начальство обещало еще докупить, но в ближайший месяц вряд ли возьмут. Вот и приходится пока двумя обходиться – один у Винсента как у старшего, второй, как переходящее красное знамя, по всей группе гуляет. Сахо пошел первым. Смотрел растяжки – пару раз уже нарывались на них, после чего приходилось нанимать новых проводников. За клиентами приглядывали Макс и Миха – два брата-«эмэмдэмсы». Старший был в федеральном розыске, и явно не за банальное мошенничество, а младший только начинал свою карьеру. Приглядывали не только для того, чтобы прикрыть клиентов, но и за тем, чтобы они в суматохе своих не перестреляли. Бывало и такое. По вентиляционному каналу спустились в шахту метро – эту ветку так и не запустили. Когда промзону закрыли, тут поснимали проводку, рельсы, а ветку перекрыли до лучших времен. – Сейчас выйдем на поверхность. Фонари выключаем, работаем только в режиме ночного видения, – негромко инструктировал Макс клиентов. – Сразу же передвигаемся направо, там двухэтажный магазин, обходим его и заходим в ворота станции техобслуживания. Не стрелять без разрешения, если что-то заметили, тихо говорите в «лапшу»… Винсент искоса посмотрел на Эрика. Тот шел, словно робот. Двумя руками сжимал штурмовой «Фан-6» с оптикой и алчно зыркал по сторонам. Казалось, он ничего не слышал. «Словно под психокодом», – подумал Винсент и двинулся вперед, догоняя Сахо. – Не спускай с парня глаз, – предупредил он напарника, отключив «лапшу». – Он мне не нравится. Сахо кивнул головой, видимо, тоже заметил это. На поверхности была тишина. Беззвездное небо, осколок луны, едва-едва освещавший территорию Отстойника. – Я – с другой стороны, – шепнул Винсент, показывая кивком на магазин, зиявший пустыми глазницами выбитых окон. Сахо снова кивнул и повел группу проторенной тропой. Скользнув в темноту, Винсент сразу же активировал маскировку и медленно двинулся в обход магазина. На этом маршруте еще никто из охотников, которых вел Винсент, не попадал в засаду, правда, этой дорогой он выходил всего второй раз, но, как известно, все когда-то случается впервые. Какое-то движение метрах в тридцати от Винсента заставило его неподвижно замереть на месте. Тепловизор показал собаку, перебегающую улицу. Еще не всех перестреляли. Первое время это место, превратившееся в свалку, облюбовали бродячие животные. Тогда сюда тоже приезжали на охоту, отстреливая голодных и злых зверей. Потом Отстойник постепенно стал местом обитания двуногих животных, тоже голодных и злых. И Охота продолжилась в новом качестве. Винсент перенастроил дальность тепловизора и направил на то место, откуда бежала собака. Сидели на корточках два человека. Далеко, метров сорок. Кажется, притаились за стеной. В укрытии. – Вижу двоих, – негромко сказал в «лапшу». – От меня сорок метров. – У меня тоже двое, – отозвался Сахо. – Но поближе. – Давайте уже начинать! – ворвался в наушник раздраженный голос Эрика. – Мы так до утра ходить будем. – Винс, мы занимаем позицию, – сказал Сахо. – Хорошо. Макс, ты – с клиентами, остальные – по периметру. Я – возле магазина. Без команды Сахо не стрелять. Пацан, конечно же, начал стрелять раньше времени. Едва увидел цель. Винсент слышал, как вполголоса выругался Сахо, но шум поднимать не стал. В конце концов, клиент всегда прав. Загрохотали выстрелы – в тепловизор Винсент видел, как «его» парочка зашевелилась, а потом бросилась бежать в противоположную сторону. Наверное, зацепил одного – судя по довольному хриплому бормотанию мальчишки. Но не убил – об этом стало понятно после яростных проклятий. А дальше Винсент услышал вот такой разговор: – Пошли! За ними! Это, конечно же, пацан. – Нет. Они уже ушли, и мы их не найдем. Надо возвращаться. Это Сахо. Он был прав, теперь единственное, на что они могут рассчитывать, это засада. Что не входит в план Охоты. – Что? Куда уходить? Я тебе за что деньги дал? Предчувствия сбывались. Первые неприятности. Проблемы с клиентами – это плохо. Это надо разруливать. Винсент торопливо направился к группе. – Надо было выполнять инструкции, – звучало в «лапше». – Вас предупреждали, что… – Да пошел ты! Ты меня что, обвинять в чем-то будешь? Клал я на твои инструкции, пошли за ними! – Нет. – Сахо, как истинный индеец, был хладнокровен и тверд. – Если мы пойдем за ними, нарвемся на засаду. У них очень хорошо действует система оповещений и есть оружие… Винсент возник из темноты и остановился перед Эриком. – Мы можем перейти в другую локацию, – успокаивающе произнес Винсент, дотрагиваясь до плеча Эрика. – Руки убери! И слушай! Я заплатил тебе деньги и час таскался по каким-то вонючим переходам, а теперь ты лепишь мне, что мы не будем их преследовать, а снова будем ходить? Я тебе что, турист-любитель, а? Урод! Клиент всегда прав. Но… Оскорбления Винсент пропустил мимо ушей. Сахо отошел чуть в сторону, осматриваясь. – Мы не будем преследовать их, потому что… И все-таки пацан был ненормальным. Во-первых, потому что не стал выслушивать доводы, а просто направил автомат на Винсента, а во-вторых, потому что нажал на спусковой крючок. Первые пули попали в броню. Остальные полетели в воздух. Это правило Винсенту вбили еще в «Сантане»: если в тебя стреляют, забудь о разговорах. Первые пули опрокинули Винсента на землю – он в падении инстинктивно развернул свой автомат и направил его на Эрика. Не в броню – для этого он был слишком хорошим профессионалом. И следом, заметив движения телохранителей, перенаправил ствол на них… …Вся группа собралась вокруг трех тел. Все молчали. Бросали взгляды на Винсента, тот не говорил ни слова, сидя на каком-то ящике, и курил. – Тебе надо уходить, – сказал наконец Сахо. Винсент кивнул. – Хоть он и был псих, ты не должен был его убивать. Снова кивок. Сахо прав. Но что толку с этих слов? – Он приемный сын Учителя. Твоя жизнь сейчас стоит дешевле американского гамбургера. Винсент поднялся. – Этих… – кивнул Сахо на тела, – заберем с собой. Объясним, как все было. Записи у Вайна есть… но ты же понимаешь, что они не сыграют никакой роли. Вайнштейн, пятый, и последний, член группы, чьей обязанностью было вести съемку всего происходящего. Для этого у него имелись две вмонтированные в очки миниатюрные камеры. Своего рода черный ящик. Сахо был прав – эти записи не сыграют никакой роли. Съехавший с катушек пацан начал стрелять первым? Ну и что? Важно, кто выпустил пулю последним. Тот и поставил точку. Винс повернулся и шагнул к круглому отверстию люка. – С тобой было приятно работать, – донеслось ему вслед. Повернул голову – парни на прощанье подняли руки. Махнул в ответ и через секунду скрылся в люке канализационной шахты. Стаса отвезли домой. Парни на зеленой «БМВ» припарковались напротив подъезда, и, когда Стас уже выходил из машины, один из них предупредил: – Если что, мы здесь будем. Собственно, это были единственные слова, которые они произнесли за всю дорогу. Стас кивнул и захлопнул дверцу. Поднялся по лестнице, вошел в квартиру. «Мне не отвечай, просто делай, как я говорю. Молча. Включи свет на кухне». Стас подчинился. «Теперь в зале. Потом надень другую куртку». Сделал и это, не совсем понимая, для чего. «Выключи свет на кухне. Включи телевизор. Выключи свет в зале». Выполнил. «Теперь тихо выходи из квартиры и поднимайся на последний этаж». Теперь Стас понял, чего хочет Голос. Через крышу перешел в соседний подъезд. Вышел из него и бочком, вдоль стены в темноте дошел до угла. «Лови такси. Стадион „Реалика“». Поймал. По дороге Голос несколько раз велел Стасу повернуться и посмотреть назад. Видимо, хвоста не было, потому что никаких действий Голос предпринимать не стал, лишь когда они подъехали к стадиону, сказал, чтобы они ехали в Фили. Одна из старых девятиэтажек. Подъезд с кодом, который безошибочно назвал Голос. Седьмой этаж. Тамбур, заблокированный тяжелой металлической дверью. Глазок видеонаблюдения. Кнопка звонка. Дверь открылась. На пороге стоял широкоплечий татуированный парень. «Скажи ему: „Привет, Ворм, это я“». – Привет, Ворм, это я, – как попугай, повторил Стас. – Хай. – Ворм посторонился, пропуская его. Они вошли в зал. Диван и три кресла. Одно возле стены, два в центре, напротив дивана. Какая-то аппаратура. В одном из кресел человек без сознания с надетой на голове шапкой из проводов, тянущихся к аппаратуре. Имп-боевик. С лазурной голографической татуировкой на запястье… которую Стас уже где-то видел. На втором кресле лежала еще одна такая шапка. Ворм кивнул на кресло: – Присаживайся. Надевай шлем. Стас сел. Ворм стал рядом, а через минуту Стас почувствовал укол в шею. Шапку ему надели, когда он уже засыпал. Примерно через полчаса после этого, настроив всю аппаратуру и подключившись к ней, Ворм опустился на диван, откинувшись на спинку, и положил руки на колени. Работа предстояла долгая, и усаживаться сразу надо поудобнее. Веки опустились, скрывая зрачки с сенсорными линзами. Одновременно зашевелились пальцы, загружая операционную систему. Сдали-таки Винсента. Конечно же, сдали. Москва – одна большая деревня. Слухи здесь разносятся со скоростью света, и плевать, что здесь живет пятнадцать с лишним миллионов народу, не считая бомжей Отстойника и нелегалов Гарлема и Маленького Китая. А ведь прошло всего каких-то несколько часов. Возможно, бармен. А возможно, кто-то из посетителей. Хотя бы вон тот, со шрамом, что стоит возле бильярдного стола с кием наперевес. Он встречался взглядом с вошедшими. И бармен кивал им. Руки под стол. В грохоте музыки не слышно щелчка предохранителя. «Шторм» готов к бою. Винсент тоже. Он ждал, когда боевики Учителя подойдут поближе, и смотрел на бокал с пивом, как танцуют на нем блики цветомузыки. И обшаривал незаметно взглядом зал, выискивая прикрытие. Ну не такие же они идиоты, чтобы втроем его брать? Среди них ни одного импа, и при таком раскладе шансов у них ноль. Стали полукругом перед столом. Один слева поближе бочком так продвинулся, стул отставил. Руки у всех в карманах. Один плащ, две куртки. В плаще, видимо, старший. – Привет, Винс. Тебе придется… Винсент выстрелил ему в живот. Из-под стола. И сам тут же нырнул под него, разворачиваясь и стреляя в того, кто стоит ближе. Стол взлетел вверх. Удар по колену – и вот последний из троицы падает, как деревянная кукла. Все-таки идиоты. Пара секунд, не больше. Еще никто ничего не понял, паника вот-вот должна начаться, кто-то уже истерично закричал. Самое время уходить. Вот он. Возле аквариума. И второй возле бильярдного стола. Тот, что со шрамом. Значит, он сдал. Палить по Винсенту эти двое начали одновременно. Пришлось спрятаться за перегородку и уже оттуда отстреливаться. Толпа ринулась к выходу. Крича и сминая друг друга. Стрелять перестали. Выжидают. Осторожно перекатился к другой стороне перегородки, потом сильно толкнул ногой стул. Едва те открыли огонь, вынырнул и сделал всего один выстрел. В того, который со шрамом. Теперь полегче будет. Перекатился обратно. Подобрал с пола несколько осколков посуды и по очереди выбросил их примерно в ту сторону, где мог быть оставшийся противник. А потом выскочил сам. Напарник «шрама» все же попал. В броню. А потом судорожно крутанулся волчком и замер с пробитым черепом. Быстрым шагом Винсент направился к выходу. Улица была пустынна. Ни людей, ни машин – если не считать парня с тюремными татуировками, сидящего на заведенном мотоцикле прямо перед ступеньками. – Садись. У меня к тебе деловое предложение. – Сколько ты стоишь? Руки в перчатках. Датчиков клавиатур, встроенных в кончики пальцев, не видно, но Винсент был уверен: они есть. А вот глаза… Они такие же, как у Винсента. Микросенсорные контактные линзы. Разработка китайских военных. Едва ли не самый дорогой имплантант. Недавно на него отменили лицензирование, но от этого он не стал дешевле. Большой риск при инсталляции – главная причина, по которой очень немногие отваживались поставить линзы. И лишь единицы специалистов во всем мире брались сделать такую операцию. На это шли только те, чья профессия требовала использования всех доступных ресурсов, – наемники и хакеры. Коррекция зрения, расширенный угол обзора, цифровой дальномер – это у Винсента. Вывод данных в трехмерке, возможность работать десятки часов без напряжения глаз – это у хакера. Причем профи. Любитель не станет ставить себе такую игрушку. Для хакера она имеет смысл только при наличии «полного фарша». На наемника он точно не тянет, несмотря на атлетическое телосложение. Повадки не те. Хакер. Этот человек был хакером. Для этого не надо пытаться разглядеть под волосами вздувшиеся линии брейн-импла, сетевого имплантанта, без которого, по слухам, в Сеть вообще входить не стоило. – Сколько ты стоишь? Обычный вопрос. Слышал его не раз. Но обычно хакеры набирают наемников в Сети. У той же Армады есть люди, которые отвечают за сборы сетевых заказов. Открытые контракты, некоторые постоянные клиенты, желающие остаться неизвестными, – сетевая часть мирового рынка вполне обширна. Хакер смотрел на руку Винсента. Между перчаткой и рукавом, где на запястье была видна лазурная татуировка. – Зачем ты меня подобрал? – спросил Винсент. Они уже слезли с мотоцикла и стояли в каком-то узком темном переулке, где и снега-то не было, только грязь. – Мне нужен наемник. В квартире три человека. У них чемоданчик. Людей убрать, чемоданчик я забираю. Десять кусков. – Что за люди? Что в чемоданчике? – Содержимым чемоданчика могу воспользоваться только я, поэтому пусть эта тема тебя не волнует. Люди вооружены – профи, но не импы. Профи, но не импы. Как такое может быть, если одно подразумевает другое? – И ты решил взять именно меня? Почему? – Не тебя. В баре у меня должна была состояться встреча с другим наемником. За пятнадцать минут до этого ты открыл стрельбу и нарушил все планы. Времени искать нового у меня нет. Винсент посмотрел на него недоверчиво. – Почему же ты не дождался своего наемника возле бара? – Эти люди, которых ты застрелил… они из какой-то крупной группировки. Через пятнадцать минут там бы уже все было перекрыто. Встреча не получилась бы. Ну как? – Пятьдесят. – Что? – Пятьдесят тысяч, – сказал Винсент и добавил: – За срочность. Деньги вперед и наличными. Колебался хакер недолго. Полез в карман, достал две пачки. – Здесь пятнадцать. С собой больше нет, с прежним был уговор на десятку. После дела остальные. – Наличные и вперед. Извини, но у тебя нет выбора. – У тебя тоже, – не уступал хакер. – Я не успею обналичить деньги за час, а к тому времени твои услуги уже будут не нужны. Можно взять пятнашку и уйти. Никто его не видел вместе с этим хакером, а пятнадцать тысяч – довольно неплохое подспорье. Но пятьдесят тысяч. Это уже другое. Это уже пластика, это новая жизнь. И похоже, что хакер не врал. Если это подстава – вряд ли он будет рисковать собой. Раздумывал Винс недолго. – Ладно. Ты знаешь, что будет, если ты попытаешься обмануть меня. – Знаю. Поехали. – Куда мы едем? – спросил, усаживаясь позади хакера, Винсент. – В Фили, – последовал ответ. На месте они были через полчаса бешеной гонки, во время которой Винсент успел подумать о том, что глупо разбиться на мотоцикле после всего случившегося и до того, что еще должно случиться. – Зайдем в комнату. Я сяду на диване у окна, ты – в кресло у входа. Войдут двое или трое человек, – негромко инструктировал Винсента хакер, подходя к подъезду. – Я проверю чемоданчик… – Что в нем? – Софт. Дестроеры, трояны, второе и третье поколение. – Вирусы? – Не только. Тебя это не касается. После того как я проверю товар, скажу тебе, чтобы ты принес деньги. В этот момент ты всех ложишь, и мы уходим. Едем в ближайший банк, и я либо перечисляю, либо обналичиваю тридцать пять тонн. – Обналичиваешь. – Мне все равно, – равнодушно ответил хакер, и это равнодушие почему-то успокоило Винсента. Они вошли в лифт. Хакер выбрал седьмой этаж и посмотрел на Винсента. – Не подведи. Вошли в квартиру. Пустую. Двойные двери хакер открыл электронным ключом, который достал из кармана. И, оставив их открытыми, прошел в зал. Большой ящик в центре стола, видимо, заменял стол. Никакого ремонта, голые стены, диван у окна и три кресла – два около ящика, один отдельно, у входа. Одноразовая квартира. Снятая на время проведения операции. На хрен только вот кресла с диваном сюда привезли. Дорогие. Винсент сел в кресло, оно оказалось мягким и одновременно упругим. Хорошее кресло, удобное. Стоит тех денег, которых стоит. – Как тебя зовут? – спросил хакер, усевшись на диван и положив одну руку на подлокотник. – Зачем тебе? – Мне придется представить им тебя как своего партнера. – Борис. – Борис, – кивнул хакер. – Отличное имя. Меня можешь называть Ворм. – Червь? – Таким вот на свет народился. – Ворм посмотрел на часы. – Ладно, поболтали и хватит. Пора готовиться. Ничего не изменилось в голосе хакера, но Винсент насторожился. Что-то не так. – К чему готовиться? Ворм встал. Винсент тоже хотел подняться, но не смог даже пошевелиться. Тело словно попало в застывший бетон – только голова двигалась и могла поворачиваться из стороны в сторону. – Эта штука называется «Тень», – пояснил Ворм, подходя к нему. В одной руке он держал тоненький стручок инъектора. – Ты своей стрельбой в баре чуть не спутал мне все планы, но, слава богу, ты такой же жадный лох, как и остальные твои собратья. Кресла. Ну конечно. Вот почему здесь стоят такие дорогие – потому что в одном из них встроен стационарный защитный комплекс. Старый, но в некоторых случаях эффективный. Управление на диване, в подлокотнике. Он что-то нажимал там… черт, ублюдок! Слабый укол, слабее, чем комариный. И уже через несколько секунд все начинает плыть – инъектор всегда попадает в вену. Где-то вдалеке слышны хлопки закрывающихся дверей. Голос – и рядом, и далеко. – Не огорчайся. Может, тебя это утешит, но на твоем месте должен был быть другой. Это случайность. Вся наша жизнь зависит от малейших случайностей. А может быть, это приключение тебе даже понравится… понравится… нравится… нравится… Они пришли в себя одновременно. От импульса, посланного трансляторами в мозги. Мужчина с татуировкой наемника посмотрел на брейн-программиста, осуществлявшего трансфер. – Надеюсь, ты не забросил мне в голову какие-нибудь свои воспоминания о первом поцелуе? – спросил он. – Отлично выглядишь, Джет, – ответил Ворм. – Не хватает только очков. Стас смотрел на них и понимал, что что-то не так. В голове – будто там что-то осталось… или появилось новое… Джет? Значит, так звали Голос. – Очки нужны, – согласился тот, кого назвали Джетом, снимая с головы обруч с проводами и вставая с кресла. – Имидж надо поддерживать. Слушай, а девять вирусов не перебор? – Нормально, – отмахнулся хакер. – Джет? – взволнованно спросил Стас. Имя показалось ему знакомым, он судорожно пытался вспомнить, где он его слышал. – Теперь можешь называть меня так. – Джет посмотрел на него и неожиданно жестко повторил: – Теперь ты будешь называть меня так. Стас кивнул, еще не совсем понимая, что происходит. Понимал только одно – он не может его ослушаться. Как сказал хозяин, так и будет. Хозяин?! – Поднимись и стань у окна, – приказал Джет. Стас твердо знал одно – этому человеку надо подчиняться. Он не враг, он друг… или даже больше. То, что он велит, отныне – закон. Поднялся. Стал у окна. Что происходит? Что с ним? – Все прошло отлично, – произнес Ворм, тоже поднимаясь с места. – Алису бы так закодить. Джет, у этого парня, – он кивнул на Стаса, – проблемы. Ты в курсе? Джет утвердительно качнул головой, но Ворм счел своим долгом объяснить: – У него сломан барьер. Если через несколько дней с него не снимут прежнюю закладку, ему кирдык. – Я знаю, – сказал Джет. – Но ты же ничего не можешь сделать? Ворм развел руками: – Такое оборудование в магазине не купишь. – Что происходит? – спросил Стас. – Для тебя уже все произошло, – ответил ему Джет. – Добро пожаловать в армию мультов, Стас. Не волнуйся, я добрый хозяин и не гей. Какое-то время Стас смотрел на него, не понимая, о чем тот говорит. – В каком смысле? – с глупым видом выдавил он. – Он что, не понимает? – спросил Ворм у Джета. – А мульты никогда ничего не понимают, пока им не объяснишь, – ответил Джет. – Он не чувствует ничего, пока я ему приказ не отдаю. Ты же заточку ставил. – Я же покупал софт, а не писал, – признался Ворм. – И вирусы тоже покупал. – Кстати, у кого покупал? – поинтересовался Джет. – Аноним. Я не отслеживал. Джет усмехнулся, поскреб щетинистый подбородок. – Забавно. Честно говоря, это мой первенец. Рабовладельческий строй возвращается, да, Тасик? – И подмигнул Стасу. – Что происходит? – спросил парень. – Программа-«заточка», Стас. Ты теперь – мое второе я. Джет рассматривал свое тело, смотрел на правую руку, на тыльной стороне которой переливалась странная татуировка. – Это какой-то розыгрыш или… – Заткнись, – оборвал его Джет. И… Стас заткнулся, понимая, что ослушаться этого человека он не в силах. Не мог ослушаться. Не имел права. – Забавно, – сказал Джет, глядя на свою татуировку. – Это тело было в «Сантане», а я его не помню. И кто это у нас… Джет замер, белки глаз на секунду закатились, потом он открыл глаза. – Упс… Ворм, скажи мне, где ты взял этого нелегала, который к тому же убил сына Учителя? – Случайно подвернулся. Я договаривался с другим. Кстати! – Ворм щелкнул пальцами. – Будь добр, достань кое-что из кармана… да, из этого. И верни мне. Джет вытащил две пачки купюр, подбросил их на ладони, потом одну из них спрятал обратно, а вторую, поменьше, протянул Ворму. – Мне надо будет очки купить, – словно извиняясь, сказал он. – Черт! Там десять кусков. Сколько стоят хорошие очки, Джет? – Мы делаем одно общее дело, – отозвался Джет и посмотрел на Стаса. – Верно? – Да, – бесстрастно ответил Стас. – А мне он нравится! – заявил Джет, обращаясь к Ворму. – Раньше он был глуп как пробка и при этом задавал ненужные вопросы. Теперь он превратился в послушный инструмент и вроде как даже поумнел. Таким он мне нравится. – Я думаю, нам надо сваливать отсюда… – сказал Ворм. – Ты говорил, что знаешь курьера клиники… – Его зовут Архивариус, – сказал Джет. – Слышал про такого? Его когда-то называли одинцовским оракулом. Ворм покачал головой. – Я вас познакомлю. Эй! – Джет щелкнул Стасу пальцами. – Пошли. Стас даже и не думал ослушаться. Его взломали. Как взламывают любую другую программу. Взломали и подчинили себе. Раньше это называлось зомбированием… хотя нет. Он ведь все понимает. Понимает, что стал рабом, что его подчинили помимо его воли. Он помнит все и как бы остался прежним. Только вот хозяин для него теперь значит больше, чем он сам. И он не сможет ничего изменить, потому что любая мысль об этом стирается прежде, чем он успевает ее осознать. Стас стал мультом Джета. Кто этот Джет? ИскИн, считающий себя живым человеком? Или живой человек, считающий себя компьютерной программой? Он даже не мог задать себе эти вопросы, не мог заставить себя разобраться в этом – потому что он раб. Раб своего Хозяина. Он мог только подчиняться Джету. Выполнять любое его требование, делать все ради его безопасности, ради него самого. Его отдадут кому-то для того, чтобы рассчитаться закладкой. При этом их совершенно не волнует, что произойдет потом со Стасом. По сути, его продадут. Как продавали когда-то рабов, теперь продают так же мультов. Он все понимал – и принимал как неизбежное. Ему оставалось только выполнять указания хозяина. И ждать. |
||
|