"Джордж Гордон Байрон. Из "Разрозненных мыслей"" - читать интересную книгу автора

28


Когда Браммель был вынужден уехать во Францию (после истории с беднягой
Мейлером, - которого с тех пор прозвали "Дик-Истребитель франтов" - а все
вышло из-за денег, долгов и тому подобного), он не знал французского языка и
обзавелся грамматикой, чтобы его изучать. Нашего друга Скропа Дэвиса
спросили, каковы успехи Браммеля во французском языке; он ответил, что
"Браммель, как Наполеон в России, споткнулся на пороге". Я поместил этот
каламбур в "Беппо", считая "такую мену честной, а не тайным, постыдным
воровством"; потому что Скроп не раз блистал на званых обедах (как сам в
этом признавался), повторяя, в качестве своих собственных, некоторые из
шуточек, которыми я встречал его утром.

34


Что касается славы (я разумею славу при жизни), то на мою долю ее
досталось довольно; - вероятно - нет, даже _наверное_ - больше, чем я
_заслужил_. Мне не раз пришлось убедиться, в какие отдаленные и неожиданные
места проникает иногда имя и производит впечатление. Два года назад (или
почти три, так как это было в августе или июле 1819 г.) я получил в Равенне
письмо, написанное _английскими_ стихами и посланное из _Дронтхейма_ в
Норвегии каким-то норвежцем, со всеми обычными похвалами и т. д. Оно
хранится где-то в моих бумагах. В том же месяце я получил из Гамбурга
приглашение в _Голштинию_, помнится, от некоего мистера Якобсена; от него же
пришел перевод песни Медоры из "Корсара", сделанный одной вестфальской
баронессой (не "Тондер-тон-тронк"), с приложением собственных ее стихов,
посвященных моей жене (очень милых, в духе Клопштока), и их прозаического
перевода. Поскольку они касались _жены_ больше, чем меня, я послал их ей,
вместе с письмом мистера Я[кобсена]. Было странно, живя в _Италии_, получить
приглашение на _лето_ в _Голштинию_, от совершенно незнакомых людей. Письмо
было послано в Венецию. Мистер Я[кобсен] писал мне о "диких розах, цветущих
летом в Голштинии"; отчего же тогда кимвры и тевтоны покинули свою родину?
Странная вещь жизнь и человек. Если я явлюсь в дом, где живет сейчас
моя дочь, передо мной закроют дверь, если только (что вполне возможно) я не
собью с ног швейцара; а если бы я тогда (а может быть, и теперь) поехал в
Дронтхейм (в глубине Норвегии) или в Голштинию, меня с распростертыми
объятиями приняли бы незнакомые иностранцы, связанные со мной одними лишь
духовными узами и молвой.
Да, что касается _Славы_, то на мою долю ее досталось довольно; правда,
к ней примешивался и другой род превратностей - больше, чем обычно достается
литератору из _порядочного общества_; но я считаю, что подобное смешение
противоположностей составляет наш общий удел.
Я иногда сомневаюсь в том, что спокойная, безбурная жизнь больше
пришлась бы мне по душе; и все же мне случается о ней тосковать. Самые
ранние мои мечты (как у большинства мальчишек) были воинственны, но
несколько позже я мечтал только об уединении и _любви_, пока не началась,
чуть ли не с четырнадцати лет, моя безнадежная любовь к М[эри] Ч[аворт]
(хотя и тщательно скрываемая); и это длилось некоторое время. Тут я вновь