"Григорий Яковлевич Бакланов. В месте светлом, в месте злачном, в месте покойном (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

От пламени костра ночь была непроглядной, редкие искры улетали вверх
и гасли. Он развел огонь под скалой, и они сидели в отсветах пламени. За
ее спиной - косые, осыпающиеся пласты древней породы, за ним - тьма. И
почудилось вдруг: нет ничего за его спиной, край, обрывается земля, и
только тьма стеной, звезды, вечный холод. Но он подкинул сушняку,
задымило, задымило, запахло смолисто, вспыхнул огонь, и выступили на свет
деревья из тьмы. А он все так же сидел, скрестив ноги по-татарски. Потом
лег на бок, на левый, нераненый бок, смотрел в огонь, подперев голову. А
она смотрела на него, на его лицо, оно то светлело, то хмурилось в
отсветах костра.
- Неужели тебе не хочется, чтобы был кто-то, похожий на тебя? - из
души само вырвалось.
Он вынул из костра горящую ветку, прикурил, жмурясь от жара.
Показалось, сейчас скажет главное, она ждала. А что он мог сказать? Чтобы
не видеть молящих глаз матери, неотступно сидевшей возле него, он раньше
времени выписался из госпиталя. И вот теперь она глядит на него
исступленно. Не объяснишь ей, пока  т а м  война, нет ему места в мирной
жизни. Да и будет ли? Т а м  по крайней мере долг избавляет, а здесь все
является заново и точит душу. И надо же было ему встретить эту женщину с
таким неподходящим ей именем Изабелла, и вот жаль ее.
Дед его погиб на великой войне. Дед... Двадцати одного года от роду.
Вот он, наверное, не хотел, чтобы в жизни, которая наступит, ничего от
него не осталось. И бабка (он помнит ее старой, грузной, курящей, а на
уцелевшей фотографии красивая она в молодости) понесла в себе среди смерти
и уничтожения зародившуюся в ней жизнь. И чуть не угодила под трибунал:
закон того времени был прост: забеременела, значит, с фронта хочет
сбежать. Но ей повезло. Пока судить собирались, ранило: тащила на себе
раненого, обоих миной шарахнуло. И все это для того, чтобы их внуку
досталось воевать на позорной войне, которой будут стыдиться. "Неужели ты
не хочешь, чтобы был кто-то, похожий на тебя?" Нет, сыну своему он этого
не пожелает.
А она ждала, что он хоть слово скажет.
- Господи, раньше я эту войну ненавидела, а теперь их видеть не могу.
Что им надо, почему замиряться не хотят? Мы терпим, чем они все лучше нас?
Будто издалека, странно так посмотрел он на нее, и долго помнила она
этот его взгляд, столько слов ему потом было сказано, но мысленно,
мысленно, потому что его уже с ней не было. Она не знала, что в этот
вечер, разложив костерок под скалой, он прощался с нею.


Она не знала, не почувствовала, и сердце ничего не подсказало ей. И
когда услышала, что соседи режут барашка, побежала к ним в перерыв.
Барашек был молодой, она попросила отрубить ей килограмма два-три, но
хозяин, усатый, толстый, взял на ладонь заднюю ногу и, подкидывая ее на
весу, пошлепывая сверху, говорил, любуясь: "Не порть!", и она взяла
целиком, представив, как на столе это будет лежать на блюде. А хозяйка
обещала зажарить. Самой ей некогда было и не в чем, да и боялась
испортить: не приходилось ей никогда зажаривать вот так целиком.
Стояла оплетенная бутыль местного вина на столе, арбуз соленый на
тарелке, а на кровати, в подушках, в одеялах - баранина в глиняной посуде,